2. 2 Политико-правовой порядок назначения интеррексов

После смерти Ромула, как это следует из сообщений античной историографии, patres-senatores были разделены на декурии. При этом Ливий отмечает, что по десяти декуриям были распределены 100 patres. Это же число - 100 человек - приводится у писателей истории Августов (SHA. Vita Taciti. I. 2). Плутарх говорит о 150 патрициях, но способ разделения их на десятки и порядок очередности он не уточняет. Согласно же Дионисию, на декурии (декады) были поделены 200 сенаторов, выбранных в сенат из числа патрициев. Все ли сенаторы принимали участие в процедуре распределения по декуриям, -

это остается неизвестным, так как из сведений того же Ливия следует, что при Ромуле сенат действительно достигал двухсот человек. Цицерон, рассказывая об учреждении междуцарствия после смерти Ромула, замечает только, что сенат сам, без царя попытался управлять государством (Cic. Resp. XII. 2З)267, но не разъясняет, в полном ли составе сенат держал бразды правления. Так как в источниках нет по этому поводу определенности, И. Л. Маяк допускает понимание интеррегнума в период первых царей как формы деятельности всего сената, но более склоняется к тому, что междуцари были его ис-

298

полнительным комитетом

По данным Ливия, сначала сенаторы определились, кому в какой декурии находиться, затем выбрали руководителя каждой десятки и установили очередность правления каждой декурии. Каким образом это было сделано, Ливий не детализирует, но он отмечает коллегиальность управления каждой десятки в течение пяти дней при наделении инсигниями одного ее члена. Е. Фризер в связи с этим замечал, что, хотя знаки высшей власти имел один сенатор, вся декурия обладала империем268 Дионисий, поскольку он говорит о двухстах участниках процедуры и тем самым определяет число декурий в два раза большим, дальнейший порядок передачи власти излагает как основывавшийся на жребии: власть по жребию получили десять декурий. Затем выигравшие жребий представители декурий образовывали новую десятичленную коллегию и осуществляли руководство, сменяя друг друга, а после на их место заступала таким же жребием выбранная новая декурия269 При этом власть на пять дней получала не вся декурия одновременно, а поочередно каждый из ее членов. Таким образом, по Ливию получается, что междуцарь избирался внутри декурий (singulis in singulas decurias), по Дионисию же - по жребию из числа представителей разных декурий. Многие исследователи полагали, что можно принять назначение междуцаря путем жребия270 Однако Г Зибер высказывал по этому поводу серьезные сомнения, считая, что жребий не был для римлян выражением божественной воли271 Так или иначе, из противоречивых сообщений о порядке интеррегнума в царский период можно с уверенностью принять деление patres-senatores на декурии для определения интеррекса272

Поскольку из текста Ливия следует, что власть переходила каждые пять дней от десятки к десятке, а из текста Дионисия, - от одного человека к другому, то для прохождения «полного круга» по варианту Ливия требовалось бы всего 50 дней, а по варианту Дионисия - 500. Так как срок первого интер- регнума значится у античных авторов как годичныи , то, если следовать трактовке Дионисия, нужно признать, что фактически править в течение этого года могли только члены восьми декурий из десяти. И. В. Нетушил предлагал считать две последние декурии запасными, на тот случай, если состав первых декурий почему-либо сокращался273

Принимая за первоначальный способ междуцарствия «декуриальную систему», зададимся вопросом, сохранилась ли она при Республике? Оснований отвечать на него утвердительно у нас нет; ни один из наших источников при описании конкретных ситуаций междуцарствия республиканского времени ничего не сообщает нам о распределении по декуриям потенциальных интеррексов. На наш взгляд, описанный античными авторами столь путано (а это уже говорит о том, что они были не слишком хорошо о нем осведомлены,

и, следовательно, в республиканскую эпоху он не использовался) порядок первого междуцарствия был предназначен для длительного интеррегнума, тогда как при Республике стояла задача как можно быстрее восстановить обычный механизм руководства гражданским коллективом. Для этого, конечно, не требовалась сотня человек, и проблема установления очередности в таком масштабе не возникала.

Возвращение ауспиций к patres в ситуации вакантности высшей ординарной магистратуры означало переход к междуцарствию; «отцы» должны были собраться, чтобы определить интеррекса. Нужны ли были какие-либо условия для этого, должен был кто-то созвать их на собрание; или же этого не требовалось? Известно, что в нормальных обстоятельствах, при функционировании магистратур, сенат созывался магистратом. При отсутствии высших должностных лиц patres-senatores должны были, по-видимому, собраться самостоятельно, без магистратского созыва. Можно, конечно, предположить, как это делал Э. Херцог, что о необходимости перехода к междуцарствию докладывал им претор274, но это был не созыв, а уведомление о сложившихся обстоятельствах. Поиск исходной нормы, имевшей место в царский период, безрезультатен: в источниках нет сведений, кто созывал patres после смерти царя. JI. Ланге считал, что сенаторов при ранних междуцарствиях созывал tribunus celerum, а затем pontifex maximus руководил комициями для избрания интеррекса275 X. Вольф полагал, что вручение полномочий первому интер- рексу на куриатных комициях (также как и потом на центуриатных) маловероятно, так как ауспициями обладали только patres, а в комициях голосовали и filii familias и, вероятно, даже клиенты276 Не касаясь пока вопроса о необходимости созыва комиций, отметим, что, вероятнее всего, в раннереспубликанский период патрицианские сенаторы собирались по собственной инициативе при очевидной необходимости перехода к междуцарствию. Нам вполне импонируют рассуждения В. Кункеля о том, что, если сенат имел в своем распоряжении большие возможности для приведения возражающего магистрата к повиновению, для понуждения его к отставке, то магистратский вызов на собрание был для него не таким уж необходимым277 Эти рассуждения применимы и для патрицианской, наиболее влиятельной части сената. При отсутствии магистратов patres были самостоятельной, политически дееспособной частью гражданского коллектива (более того, монополистами на общественную деятельность), поэтому вполне закономерно, что ряд авторитетных исследователей признают наличие у них права собраться без магистратского вызова и руководства278

Однако для историков, различающих для республиканского времени senatores и patres, рассматривающих последних как сенаторов-патрициев, неизбежно встает вопрос: существовало ли постановление всего сената о переходе к междуцарствию, на основе которого patres и назначали интеррекса? Утвердительно на этот вопрос отвечал Э. Херцог, считавший, что потребность в интеррегнуме констатировал весь сенат, а затем уже патрицианская

70

часть его, обладавшая ауспициями, определяла междуцаря279 О необходимости предварительного сенатусконсульта писали В. Беккер и О. Классон280

Обратимся к имеющимся источникам. Асконий свидетельствует, что в период поздней Республики патриции собирались для назначения интеррекса по требованию всего сената (Asc. in Mil. ЗО)281 Сомневаться в адекватности этого утверждения реалиям последних десятилетий Республики не приходится, учитывая к тому же, что в политическом отношении патриции к этому времени особого положения не занимали. Но так ли обстояло дело в раннереспубликанский период? У Ливия имеются два пассажа, относящихся к описанию событий V в. до н. э., из которых следует, что патриции приступали к назначению интеррекса после предварительного общесенатского решения (Liv. III. 40. 7; IV 43. 7-9). В частности, он утверждает, что в 449 г. до н. э. было предложено сенатское постановление, по которому патрициям предписывалось 6ty сойтись для назначения интеррекса (ІП. 40. 7)282 Не перенес ли Ливий знания о близкой к нему эпохе на столь отдаленное время? Й. Ян полагал, и на наш взгляд справедливо, что порядок перехода к междуцарствию в первый век существования Республики Ливий воссоздал «по модели интеррегнума 52 г. до н. э.»283 Если же мы признаем модернизацией трактовку Ли- вцрм необходимости сенатского постановления для собрания patres по поводу введения интеррегнума в период ранней Республики, то нам следует искать ответ на вопрос, когда произошли соответствующие изменения в политикоправовом механизме назначения междуцаря. Он может быть найден, исходя не из конкретных фактов принятия какого-либо закона по этому поводу (ибо их, к сожалению, установить не удается), а из общей логики развития римских государственных структур. Логика же этого процесса такова, что усиление влияния сената на политическую жизнь civitas очень заметно со времен Второй Пунической войны284 Поэтому, по всей видимости, уже с конца III в. до н. э. патриции-сенаторы не собирались для приведения в действие механизма междуцарствия без предварительного общесенатского решения. Во всяком случае, для II в. до н. э. их собрание с этой целью без сенату сконсульта трудно представить, но на II в. до н. э. приходится не более пяти из всех известных интеррегнумов.

Таким образом, если магистратский созыв patres для введения института interregnum в течение всего республиканского периода не требовался (кон сульский был невозможен в силу специфики ситуации, а преторский мог иметь значение не более как уведомления о вакантное™ высшей магистратуры), то в отношении предварительного сенатского решения на протяжении этого времени можно констатировать изменения. Ненужное поначалу в небольшом коллективе общины и при явно доминировавшем политическом весе patres отдельное постановление всего сената, дававшее право владельцам ауспиций использовать свою привилегию назначения междуцаря, при завершении государственного оформления римской общины на исходе III в. до н. э. стало, по всей видимости, обязательным, а в период поздней Республики неуклонно соблюдалось

Междуцарствие фактически начиналось с незанятости высшей ординарной магистратуры, но до процедуры назначения интеррекса (то есть до начала функционирования института interregnum в политическом смысле) неизбежно должен был пройти какой-то отрезок времени. Сколь велик он оказывался на практике, - об этом мы можем судить, главным образом, на основе косвенных данных. Один из писателей Истории Августов, Флавий Вописк Сиракузянин, дает нам повод считать, что всякий раз при наступлении интеррегнума, по крайней мере через два или три дня назначались междуцари (SHA. Vita Taciti. I. 4)285 Следовательно, можно принять в качестве обычной практики междуцарствия, что от момента освобождения второго консульского места до провозглашения интеррекса проходило в нормальном случае 2-3 дня. Мы можем даже думать, что в раннереспубликанский период, когда не требовалось постановления всего сената об избрании междуцаря, этот срок был еще меньше, так как patres вполне могли собраться в тот же день (или на следующий), когда «осиротела» высшая магистратура. В эпоху поздней Республики, естественно, требовалось еще время для вынесения сенатусконсуль- та, отсюда, видимо, и указанный двух - трехдневный промежуток. Более того, мы знаем по названному фрагменту Аскония, что в 52 г. до н. э. этот период затянулся на 19 дней. Но это не просто самый длительный отрезок времени, прошедший до назначения междуцаря, это - фактически последний случай применения института interregnum (не считая маловероятного междуцарствия 43 г до н. э.), во многих отношениях уже нетипичный для определения политико-правовой нормы.

Упомянутая ситуация 52 г до н. э. заставляет задуматься еще и над вопросом о том, могли ли плебейские трибуны препятствовать patres при назначении интеррекса. Дело в том, что в описании ее Асконием содержится следующее объяснение затяжки: трибуны мешали патрициям на их сходке провозгласить междуцаря. Более того, они мешали даже провести это собрание сенаторов-патрициев286 Кстати, ни Плутарх (Pomp. LIV), ни Алпиан (В. С. II. 23), сообщающие о событиях этого года, не отмечают данного факта. Несмотря на это, отрицать его у нас оснований нет, но он имел место, применяя выражение Т Моммзена, в «конвульсиях конца Республики»287 Другое упоминание о том, что трибуны мешали патрициям собраться для вручения власти интеррексу, содержится у Ливия, который, повествуя о 420 г до н. э., говорит, что большая часть этого года была потрачена на борьбу плебейских трибунов с несколькими интеррексами, когда трибуны то препятствовали патрициям собраться для объявления интеррекса, то мешали интеррексу осуществить сенатское постановление о консульских комициях (Liv. IV 43. 8)288 Отражает ли данный фрагмент Ливия ситуацию V в. до н. э.? Могли ли тогда плебейские трибуны противопоставить себя patres в условиях междуцарствия, при котором прекращалось функционирование всех ординарных магистратов, а «отцы» обладали монополией на власть? Принять объяснение Ливием причин затяжки междуцарствия 420 г до н. э. невозможно. Право делать доклад в сенате (relatio) плебейские трибуны получили только в конце III в. до н. э., после чего они действительно могли противостоять patres- senatores; до этого времени говорить о противодействии их при назначении интеррекса не приходится. Поэтому мы согласимся с Й. Яном, считавшим, что Ливий передает последующее представление о возможности трибунов чинить помехи патрициям289 Невозможность трибунской интерцессии прй назначении интеррекса объясняется тем, что она распространялась на действия магистратов, а на начальном этапе междуцарствия должностных лиц не было. К тому же, следует принять во внимание, что право veto против назначения первого интеррекса; будь оно даже возможно в раннереспубликанский период, было для плебеев не нужно, так как, по замечанию К.-Й. Хельке- скампа, оно только вредило бы плебейскому делу, поскольку патриции удлиняли бы срок своего господства290 То, что трибуны по существу не могли предотвратить назначение междуцаря, отмечали Т. Моммзен, Э. Херцог, Ф.

Де Мартино291 Мы полагаем, что, во всяком случае для V-III вв. до н. э., об этом можно говорить уверенно.

Нет сомнений и в том, что для провозглашения интеррекса собирались на свою сходку patres. Однако, определив персональный выбор, проводили ли они избрание междуцаря через комиции? Мы уже отмечали, что участие народных собраний в этой процедуре признавал Л. Ланге. В источниках о голосовании кандидатуры интеррекса народом не упоминается. Наоборот, Ливий вкладывает в уста Аппия Клавдия Красса, внука децемвира, следующие слова: «также и мы сами, без голосования народа, только по проведении ауспиций, объявляем интеррекса» (VI. 41. 6)292 Судя по всему, действительно процедура назначения междуцаря не предусматривала акт утверждения в коми- циях. Это, в свою очередь, требует объяснения, так как interrex, на наш взгляд, имел империй (аргументацию этого положения см. в первом параграфе главы III) и, казалось бы, должен был проводить lex curiata de imperio. Нам представляется, что, в отличие от избранного на центуриатных комициях магистрата (которому требовалось признание его властных полномочий со стороны древней куриатной организации, и вручение империя которому означало одновременно наделение его ауспициями), интеррекс и так уже являлся, будучи одним из patres, представителем курий и носителем ауспиций. Политико-правовое сознание римлян различало властные полномочия, полученные от народного собрания, и империй, порожденный патрицианскими ауспициями и существовавший в неразрывной связи с ними. Консул становился полномочным магистратом не тогда, когда был ренунциирован на центуриатных комициях, а когда получал от куриатного собрания закон о наделении империем. Интеррексу же этого не требовалось, поэтому механизм его назначения не включал в себя такой инстанции, как комиции.

Итак, для провозглашения интеррекса требовалось только и исключительно собрание patres. Поскольку «декуриальную систему», противоречиво описанную в источниках для царского времени, перенести на республиканскую эпоху нет оснований, то остается предположить два возможных варианта дальнейшего порядка действий. Первый - когда один из patres, вероятно ^^7л"чіий сенатор, предлагал кандидатуру междуцаря, которая голосовалась (при отсутствии принципиальных возражений против нее) путем «да» и «нет». Второй вариант - когда для определения интеррекса прибегали к помощи жребия либо среди всех собравшихся, либо каким-то образом выделенной их части. Во втором случае могли определять жребием как одного только первого интеррекса, так и сразу нескольких в порядке очередности. Ряд исследователей трактовали назначение интеррекса как проводившееся именно по жребию (в той или иной форме)293 Нам все же первый вариант представляется ничуть не менее, а даже более предпочтительным. Дело в том, что признание наличия жребия исходит только из сведений Дионисия Галикарнасского о первом интеррегнуме (II. 57). Латинские авторы никогда о применении жребия при междуцарствии не пишут. Из двух основных глаголов, которые они используют для обозначения провозглашения интеррекса - prodere и сгеаге (Liv. III. 40. 7; V 31. 8; VI. 41. 6; XXII. 34. 1, Cic. Leg. III. 3. 9; Cic. Dom. XIV 38; Asc. in Mil. 29, 30) - лишь первый может нести какой-то оттенок божественного провидения, ибо применялся не только в политической, но и сугубо сакральной сфере, при назначении жрецов (Cic. Mil. X. 27; Asc. in Mil. 31). К тому же, жребий как вид дивинации далеко не всегда имел значение для римлян. Во всяком случае, Цицерон уже не считает нужным говорить об этом всерьез и информирует нас, что в его времена магистраты не прибегали к жребию (Cic. Div. II. 85-87). Конечно, в архаическое время представление у римлян о жребии как выразителе божественной воли существовало, но, по всей вероятности, по отношению не к общественной, а к частной жизни, как следует из того же трактата Цицерона «О дивинации». Таким образом, поскольку для республиканского периода упоминаний о применении жребия в период интеррегнума в источниках нет вообще (а для царского о них сообщает только греческий автор), учитывая отсутствие длительных традиций использования жребия в государственной практике римлян, в отличие от греков, мы склонны считать более вероятным выбор первого интеррекса из числа patres путем голосования, а не жребия.

В отношении другой формы дивинации - ауспиций - при назначении интеррекса у историков нет сомнений в ее использовании, но только для второго и последующих интеррексов.

Итак, выбранный по совершении ауспиций на собрании патрицианских сенаторов, не нуждавшийся с правовой точки зрения в утверждении голосованием народа на комициях, interrex должен был по истечении пятидневного срока полномочий передать их своему преемнику. Каким образом он это осуществлял, - следующий вопрос, на который требуется найти ответ при анализе механизма функционирования института междуцарствия. Имеющиеся в нашем распоряжении источники позволяют предполагать два возможных способа процедуры на этом этапе интеррегнума. Во-первых, - простую передачу инсигний преемнику, в том случае, если patres изначально определили по жребию некоторый ряд лиц для последовательной смены друг друга. Во- вторых, - назначение второго интеррекса первым, если ему предоставлялось право (хотя бы формальное) определить себе преемника по собственному выбору. Возможность для того и другого толкования дает Ливий. Первый способ можно усмотреть в тех случаях, когда сообщается, что patres назначили нескольких интеррексов (V 17 4; XXII. 34. 1). Второй способ, - там, где речь идет о том, что избран был один интеррекс, он назначил следующего, а тот, в свою очередь, третьего (V 31. 8)295 Исследователи чаще склоняются к реальности первого способа, исходя, главным образом, из большего практического удобства этой процедуры: не нужно каждые пять дней выносить новое решение по очередной персоне296 Р Рилингер даже полагает, что через жребий определялась сразу первая десятка междуцарей. Нам же кажется, что соображения удобства для римлян не играли важной роли, так как в механизмах государственного регулирования они исходили, в первую очередь, не из практической целесообразности, а из традиции, соответствия правовым нормам и понятиям благочестия. Римский прагматизм, на наш взгляд, должен пониматься не как стремление к примитивно-утилитарной простоте решений, а как основательная предусмотрительность, политическая дальновидность и продуманность порядка действий даже в самых экстремальных ситуациях. О том, что жребий как метод избрания должностного лица не был, на наш взгляд, римлянам особенно близок, мы уже говорили. Добавим к этому, что названные фрагменты из текста Ливия, которые могут трактоваться в пользу избрания интеррексами сразу нескольких человек, не кажутся нам такими уж бесспорными в однозначном их понимании, поскольку свидетельствуют, в основном, о том, Vro был ряд сменявших друг друга междуцарей, а не о том, что они были персонально названы одним решением, хотя исполняли обязанности поочередно. Таким образом, мы склоняемся к версии назначения каждого последующего интеррекса его предшественником. Это, вместе с тем не означает, что мы рассматриваем действия междуцаря по провозглашению своего преемника как абсолютно независимые от всего коллектива patres. Мы не считаем, что он имел в этом отношении полную свободу воли и выбирал преемника только по своему усмотрению. Вероятнее всего, без настойчивых рекомендаций со стороны других патрицианских сенаторов дело не обходилось. В пользу такой трактовки говорит, например, интеррегнум 298 г до н. э., когда Аппий Клавдий, первый интеррекс, провозгласил в качестве второго междуцаря Публия Сульпиция, бывшего, по наблюдениям Й. Яна297, «другом политических врагов» Аппия Клавдия. Возможно, что именно подспудное влияние со стороны «отцов», выступавших в данном случае как своеобразный политический орган, на выбор персоны второго и последующих интеррексов и отразилось в утверждениях Ливия о назначений ими всех междуцарей од ного междуцарствия. Мы же считаем наиболее вероятной норму, признававшую формально за интеррексом право провозгласить своего преемника, тем более, что в традициях управления римской общиной было именно соблюдение такой внешней преемственности должностных лиц (например, консул провозглашал нового консула по итогам выборов в комициях, консул же называл и сменяющего его диктатора, имея возможность de hire выбрать его сам, но de facto ориентируясь на мнение сената).

Признание за интеррексом права назвать имя очередного междуцаря влечет за собой вопрос о том, нужно ли было подтвердить его решение одобрением patres, то есть нужна ли была в этом случае auctoritas patrum? Некоторые исследователи предположительно упоминали о ней для этой ситуации298 Если же видеть картину междуцарствия такой, какой мы ее попытались нарисовать, то в ее контексте дополнительное одобрение со стороны patres выглядит излишним. Весь институт interregnum - это проявление авторитета patres, их сакральной и политической компетенции. Весь период междуцарствия - это время монополии сенаторов-патрициев на государственную власть. Поэтому в рамках данного института и внутри этого периода несколько странным и не . вполне логичным выглядело бы одобрение «отцами» собственной деятельности.

Остается, в плане исследования механизма назначения междуцарей, выяснить, кто же собственно имел право быть интеррексом. Очень авторитетное и очень ясное свидетельство Цицерона (Cic. Dom. XIV З8)299 определяет первое и главное условие - интеррекс должен быть патрицием. Антико- веды прошлого века подчеркивали, что плебей не мог быть в роли междуцаря, но в 1928 г., как мы уже отмечали во введении, Э. Бабелон опубликовал текст: С. Octavius sp(ectevit) id(ibus) Iun(is) Q. Met(ello) int(errege)300, в котором речь идет о плебейском интеррексе 53 г. до н. э., ранее перешедшем в плебеи из патрициев, чтобы в 59 г до н. э. получить трибунат. Это единственное известное историкам исключение из правила, сформулированного Цицероном, объяснимое как нарушением строгих традиций в последние смутные десятилетия Республики, так и, на наш взгляд, тем, что по рождению Метелл все-таки был патрицием. Кроме патрицианского происхождения, вполне естественно, что интеррекс должен был быть сенатором, ибо патриции-сенаторы избирали его из своей среды, и с их выбором, как отмечает У Паананен, ни народное собрание ничего не могло поделать, ни ссылка на закон301 То, что в течение всей Республики интеррекс оставался, в принципе, кандидатом patres, в то время как консул был представителем 78

populus, подчеркивали С. Стэвели и Ф. Виакер302 П. Виллеме полагал, что междуцари должны были быть избираемы из курульных патрицианских сенаторов303, то есть из тех, кто ранее занимал курульные должности. П.-Ш. Рануиль отмечал, что право стать интеррексами имели только бывшие магистраты с империем304 Еще более сужали круг возможных кандидатов в ин- террексы А. Магделен и Р Огилви, которые видели таковыми только быв-

337

ших консулов

С принципиально иных позиций подходит к данному вопросу Ричард Митчел305 Он предлагает рассматривать интеррексов не как бывших курульных магистратов и даже вообще не как политических деятелей (патрицианских или плебейских), считая это не главным. Важнейшей же характеристикой общественного положения лиц, назначавшихся междуцарями, на его взгляд, было то, что они являлись жрецами (понтификами, авгурами, салия- ми). Этим Р Митчел объясняет, почему Квинт Цецилий Метелл был назначен в 53 г. до н. э. интеррексом, несмотря на его тогдашний плебейский статус: все определил его жреческий сан. Конечно, очень заманчиво видеть в междуцарях представителей, в первую очередь, жреческих коллегий, поскольку их политическая роль была явно сакрализована. Однако вся аргументация этой точки зрения строится на сведениях (не всегда однозначных) о четырех-шести интеррексах, занимавших эту должность после 200 г. до н. э. Ссылки на то, что римская историческая информация о периоде до Второй Пунической войны ненадежна, не убеждают нас считать сведения о столь немногих, к тому же позднереспубликанских, междуцарях репрезентативными, а, следовательно, данную точку зрения достаточно аргументированной. Нам кажется, что, понимая под кругом претендентов на магистратуру интеррекса самых влиятельных представителей patres, занимавших в том числе и жреческие должности, мы менее рискуем ошибиться, чем ограничивая этот круг только членами жреческих коллегий. Мы не сомневаемся в сакральной природе патрицианской привилегии назначать интеррекса, но из этого не вытекает необходимость выбирать его исключительно из жреческой среды.

Другое дело, что подавляющее большинство всех известных интеррексов - консуляры. Поэтому у нас, без сомнения, есть основания, в первую очередь', рассматривать лменно нахождение конкретного лица когда-либо в высшей ординарной магистратуре как важную предпосылку для наделения его полномочиями междуцаря. Однако оказывается, что она имела место не во всех абсолютно случаях. Тщательный анализ сведений источников позволил Й. Яну установить, что из четырех известных по междуцарствиям 53 и 52 гг до н. э. интеррексов только один был консуляром, а остальным троим только еще предстояло быть консулами в ближайшем будущем306 Но это исключение только подтверждает правило, тем более, что оно опять-таки относится к ситуации последних неспокойных лет Республики. Наверное, наиболее точно будет сказать, что принадлежность к кругу патрициев-сенаторов была необходимым для избрания интеррексом условием, а консульское прошлое кандидата весьма желательным. На практике стремились выдерживать и то, и другое условие, что в принципе, видимо, было не трудно сделать, так как сенат пополнялся бывшими магистратами, и среди patres-senatores таковых было большинство.

В роли интеррексов часто выступали крупнейшие фигуры своего времени, известные политические деятели и полководцы (что свидетельствует также и о престижности магистратуры). Так, три раза был интеррексом (в 396, 391 и 389 гг. до н. э.) «рекордсмен по занятию высших магистратур в раннем Риме»307 Марк Фурий Камилл. Если верить античным авторам, его биографию украшали пять диктатур, шесть раз он был военным трибуном с консульской властью, один раз цензором. Будучи блестящим полководцем, он четыре раза справлял триумф. Соперничавший в славе с Камилл ом Марк Манлий, консул 392 г и известный защитник Капитолия, также успел один раз побывать интеррексом (387 г. до н. э.). Влиятельный политик 50-х гг IV в. до н. э. Марк Фабий Амбуст, трижды консул (360, 356 и 354 гг до н. э.), по одному разу диктатор и начальник конницы (351 и 322 гг до н. э.) удостаивался чести быть интеррексом в 355, 351 и, весьма вероятно, в 340 г до н. э. Шесть раз занимал консульскую магистратуру (348, 347, 343, 335, 300, 299 гг. до н. э.) и дважды магистратуру диктатора (342, 302-301 гг.) Марк Валерий Корв, междуцарь 332 и, скорее всего, также 340 гг до н. э. Знаменитый цензор 312 г. до н. э. Аппий Клавдий Цек, который исполнял, кроме того, и консульскую (307 и 296 гг. до н. э.), и преторскую (295 г. до н. э.) должности, назван в его элогии трижды интеррексом (CIL.Vol. 1. Р 192; Insc. It. Vol. XIII. 3. 79. Р 59). Один интеррегнум, в котором он значился среди главных действующих лиц, приходится на 298 г. до н. э., а еще два, скорее всего, должны" определяться как 300 и 291 гг. до н. э. Имевший, не считая прочих должностей, двукратную диктатуру (221 и 217 г. до н. э.) и пятикратный консулат (233, 228, 215, 214, 209 гг. до н. э.) заслуженный полководец Квинт Фабий Максим, как значится в его элогии (CIL. Vol. 1. Р 193; Insc. It. Vol. XIII. 3. 80. P. 60.), был интеррексом дважды. С наибольшей вероятностью эти интеррегнумы следует отнести к 222 и 208 гг. до н. э. Луций Эмилий Павел, консул 182 и 169 гг. до н. э., был интеррексом в 162 г. до н. э. (CIL. Vol. 1. Р 194; Insc. It. Vol. XIII. 3. 81. Р 61). Трижды был интеррексом консул 61 г до н. э. и претор 64 г. до н. э. Марк Валерий Мессалла, - в 55, 53 и 52 гг до н. э. (CIL. Vol. 1. Р 201; Insc. It. Vol. XIII. 3. 77 P. 55). Одно только перечисление самых ярких фигур, в послужном списке которых значились и краткие по продолжительности, но существенные по политической роли пребывания в должности интеррекса (о чем потомки помнили в числе главных заслуг государственного деятеля), свидетельствует о том, что римляне считали эту магистратуру очень важной и доверяли ее самым уважаемым гражданам.

Правовой механизм функционирования института междуцарствия основывался на постоянной смене интеррекса каждые пять дней. Эта передача власти от интеррекса к интеррексу продолжалась до выборов высших ординарных магистратов. Обычно интеррексов было не менее двух, максимальное же их количество не устанавливалось, поскольку оперативность восстановления ординарной власти зависела от политической обстановки. Анализ сведений источников о практике республиканского междуцарствия показывает, что нормальным было междуцарствие с числом интеррексов до пяти; довольно редко их количество приближалось к десятку, а выходило за его пределы в исключительных случаях. Так, об одиннадцати междуцарях говорит Ливий для 352 г. до н. э. (Liv. VII. 21. 2-4) и о четырнадцати интеррексах (максимальное количество их в донесенных источниками сведениях о продолжительности междуцарствия) для 326 г. до н. э. (Liv. VIII. 23. 17). Р Ри- лингер по необъясненным им причинам называет для этих случаев 12 и 15 интеррексов соответственно308 Возможно, он полагает, что к названному Ливием количеству междуцарей нужно добавить еще по одному, которые являлись первыми и не стремились провести выборы, а Ливий сосчитал только тех, которые могли бы провести их, но не провели. Однако прямо из текста античного историка этого не следует, поэтому мы принимаем приводимые им цифры. Простой подсчет показывает, что в первом из названных случаев interregnum длился 55 'дней, а во втором - 70 дней. Затяжка междуцарствия в 326 г до н. э. была особенно опасна, так как проходила в обстановке войны с самнитами. Несмотря на сложные военные условия, в течение 40 дней (приходившихся к тому же на летнюю военную кампанию) продолжалось междуцарствие в 355 г до н. э., когда друг друга успели сменить восемь интеррексов (Liv. VII. 17 10). Длительный интеррегнум, растягивавшийся на 1- 2 месяца был, в целом, не характерен для республиканской эпохи, ибо и patres, и весь гражданский коллектив были заинтересованы в скорейшем восстановлении обычного порядка осуществления государственной власти.

Таким образом, возникнув в период первых царей как «декуриальная система», институт междуцарствия в республиканском Риме изменил механизм своего функционирования, приспособив его к новым политическим условиям и задачам. Порядок назначения интеррексов стал включать в себя ряд последовательных процедур, схематичное изложение которых в нашем рассмотрении выглядит так: собрание patres без магистратского созыва (и на протяжении V-III вв. до н. э. без предварительного общесенатского поста новления, а затем на основе сенатусконсульта) для определения первого интеррекса из своей среды путем голосования, с необходимыми ауспициями, но без утверждения на комициях; провозглашение первым и последующими интеррексами преемника при формальном праве самому осуществить выбор, но фактически при учете мнения patres без специального auctoritas patrum; противодействие со стороны плебейских трибунов при назначении интеррекса до конца III в. до н. э. было невозможно. В целом, политический институт interregnum предстает перед нами как консервативный с точки зрения длительного закрепления за исходным ядром гражданского коллектива - общиной патрицианских gentes - прав на высшую государственную власть в целях обеспечения ее преемственности, а, следовательно, и устойчивости римской civitas.