§ 1. Марксисты легальные и нелегальные

Однако вскоре оказалось, что и в рамках марксизма как политической идеологии вопрос о судьбах капитализма в России можно понимать по-разному. Часть интеллигенции усваивала марксизм как субститут либеральной идеологии, которая в России только зарождалась.

Катастрофический голод в России в начале 1890-х гг. оживил идеологические дискуссии. Народники доказывали, что голод подтверждает их политические концепции. Марксисты такой вывод отвергали. И все же речь шла не только о понимании экономических причин явления, но о совокупности социальных проблем, связанных с будущим России. В среде студентов создавались группы, занимающиеся марксистским самообразованием. Именно из их среды появились первые политические лидеры (Струве, Потресов, Мартов, Ленин), которые заложили основы русской социал-демократии.

Термин «легальный марксизм» в официальной государственной идеологии до сих пор использовался для обозначения группы философов и экономистов, которые в 90-е гг. прошлого столетия провозглашали в России идеи марксизма, но с самого начала подчеркивали свое критическое отношение к некоторым его экономическим и социальным положениям, имеющим в политическом отношении принципиальное значение. Никто из них не был ортодоксом как Плеханов или Ленин. После 1900 г. легальные марксисты перешли на позиции «чистого» либерализма в политике и христианства в философии. Однако в 1890-е гг. их книги и статьи доминировали в марксистской публицистике России. Главные отличия легального марксизма от ортодоксии можно резюмировать следующим образом.

Легальные марксисты принимали принципы материалистического понимания истории, в то же время считая, что они не имеют логической связи с философским материализмом и могут быть согласованы с позитивизмом или кантианством. Рассматривали марксизм как научное объяснение исторических процессов, но подобно кантианцам утверждали, что моральные принципы в данном объяснении не содержатся и потому должны быть установлены на иных основаниях. Политические свободы и демократические институты толковали как самостоятельные ценности и вообще интересовались возможностями экономических и политических реформ в рамках капитализма не столько с точки зрения борьбы за «конечную цель», сколько в аспекте непосредственных интересов рабочего класса, крестьянства, интеллигенции и развития культуры. Для этих людей марксизм был в большей степени социальной теорией, нежели инструментом политической борьбы, и их более интересовал вопрос о познавательных достоинствах доктрины, чем ее политическая функция. Легальные марксисты критиковали Марксову теорию стоимости, теорию понижения нормы прибыли и теорию концентрации капитала в сельском хозяйстве.

В некотором отношении русские легальные марксисты опередили немецкий ревизионизм, хотя и заимствовали его элементы. Способствуя распространению марксизма среди русской интеллигенции, они не меньше сил приложили для его разложения. Эта группа и тенденция общественно-политической мысли считаются эквивалентом бернштейниан- ства, однако подобная аналогия справедлива лишь отчасти. На рубеже XIX—XX вв. они оказались просто главными представителями идеологической борьбы за либеральные реформы и существовали до тех пор, пока пути либерализма и социализма в России не разошлись. Наиболее важной фигурой среди них был П. Б. Струве. Не менее известны Н. А. Бердяев, М. И. Туган-Барановский, С. Н. Булгаков и С. Л. Франк. Все они принадлежали к тому же поколению русских политиков и теоретиков, к которому относились В. И. Ленин, Л. Д. Троцкий, И. В. Сталин и другие вожди большевиков и меньшевиков.

Понятие легального марксизма обычно использовалось Лениным и другими ортодоксами в отрицательном значении. Оно должно было подчеркнуть не столько факт публикации работ данных авторов в легальных издательствах, газетах и журналах (Ленин ведь тоже в них публиковался), сколько легальный статус самих лиц, поскольку они жили как обычные граждане, под своими собственными фамилиями и, как правило, подпольной деятельностью не занимались. Однако марксисты- ортодоксы привносили в указанное понятие еще один важный нюанс: они считали, что легальные марксисты предлагают реформистскую, а не революционную деятельность как единственный путь социального развития России.

П. Струве был сыном губернатора Пермской губернии. В 1889 г. поступил в Санкт-Петербургский университет. Изучал зоологию, а затем право. Это был типичный интеллигент, обратившийся к марксизму скорее по теоретическим, нежели по политическим соображениям. В студенческие годы он приобрел репутацию большого эрудита и знатока западноевропейских течений в философии и социологии. Марксизм привлек его как строго научная теория общества, обладающая жестким детерминизмом и возможностью четкого обсуждения перспектив социального развития России. Но с самого начала теоретической и публицистической деятельности Струве не меньше интересовался и либерализмом. Рассматривал его как цель саму по себе, а не как средство, что было типично для марксистских ортодоксов. По идейным ориентациям отец русского легального марксизма был западником. Будущее России он связывал с европеизацией и полагал, что рабочий класс должен стать главным мотором данного процесса. В 1890—1891 гг. руководил кружком, занимавшимся изучением социальных и философских вопросов. Его становление как публициста в значительной степени шло под влиянием неокантианства.

Как и все марксисты данного поколения, Струве начал свою публицистическую и теоретическую карьеру критикой народничества по крестьянскому вопросу и перспективам капитализма в России. В рецензиях и статьях 1892—1893 гг. доказывал, что классовое расслоение деревни и развитие товарного хозяйства не только неизбежны, но и являются спасением для страны. Любые мечтания о сохранении сельской общины и натурального хозяйства окончательно перечеркнуты наступлением капитализма. В 1894 г. вышла книга Струве «Критические заметки к вопросу об экономическом развитии России». Она может считаться марксистской в том отношении, что ее автор признавал исторический материализм и с этой точки зрения критиковал «субъективную социологию», экономические взгляды народников и их бесплодные попытки остановить течение истории. Однако в нескольких пунктах книга может рассматриваться как предвосхищение ревизионистского будущего ее автора.

Прежде всего он отбрасывает общепринятую среди марксистов теорию, в соответствии с которой государство есть только средство классового господства. По мнению Струве, при всех формах политического устройства государство выполняет социально необходимые функции, не связанные ни с каким особым классовым интересом. По этой причине оно будет необходимо и при социальном строе, который заменит капи тализм. Социализм должен появиться путем эволюционных постоянных и постепенных изменений. Тем самым Марксова теория неизбежного обнищания рабочего класса ставится под вопрос. Капитализм создает почву для более высокого социального устройства, инициируя прогресс в производительности труда, рационализации хозяйства, политических и культурных свободах, социализации человеческой жизни и т. д. Книга заканчивается призывом пойти на выучку к капитализму.

Народнические идеологи после выхода книги провозгласили ее автора идеологом буржуазии, поскольку он прославлял капитализм. Однако Струве считал себя марксистом и социал-демократом, и на протяжении нескольких ближайших лет Ленин относился к своим спорам с ним как к внутреннему делу социал-демократии. Название «легальный марксизм», если под ним понимать особое и осознающее свою специфику движение, было ретроспективой, которой начал пользоваться Ленин после разрыва со Струве. С другой стороны, объединение указанной группы публицистов и теоретиков под одним названием имело определенные основания, фиксируя некую общую тенденцию, если даже несколько лет различия между революционерами и ревизионистами были менее существенны по сравнению с их единством в критике народничества.

В 1895 г. Струве был в Германии и Швейцарии и встречался с Плехановым. В следующем году «Союз борьбы за освобождение рабочего класса» командировал его на Лондонский съезд II Интернационала. Контакты с фабианцами укрепили надежды Струве на то, что социализм должен возникнуть эволюционным путем из капитализма. В начале 1897 г. вместе с Туган-Барановским он начал издавать газету «Новое слово», которая раньше была органом либеральных народников. Газета просуществовала около года и была главной трибуной русского марксизма. В ней публиковались статьи Плеханова, Ленина, Мартова и других деятелей социал-демократического движения. Особенно примечательной оказалась дискуссия между Струве и Булгаковым о книге Штаммлера об историческом материализме.

В данной дискуссии Струве пытался согласовать исторический материализм с идеей свободы, используя Кантово различие между миром феноменов и ноуменов и прилагая его к физической и психической действительности. Все идеалы и оценочные суждения можно объяснить каузально, выводя их из социальных условий. Но поскольку в психическом бытии идеалы и ценности предстают людям как независимые от данных условий и обладают собственной реальностью, то психологическую действительность нельзя описать тем же языком, который используется для описания мира явлений. Следовательно, нужно предположить существование особой независимой сферы (хотя ее границы точно установить нельзя) между историческими условиями и человеческими идеалами.

Рассуждения Струве на эту тему довольно неуклюжи и неубедительны, но они все же отражают исходный пункт противоречия между историческим материализмом в его понимании и его же стремлением признать неисторический и абсолютный характер определенных ценностей. Вскоре названное противоречие было решено путем отказа от марксизма. Понятие легального марксизма обычно использовалось Лениным и другими ортодоксами в отрицательном значении. Оно должно было подчеркнуть не столько факт публикации работ данных авторов в легальных издательствах, газетах и журналах (Ленин ведь тоже в них публиковался), сколько легальный статус самих лиц, поскольку они жили как обычные граждане, под своими собственными фамилиями и, как правило, подпольной деятельностью не занимались. Однако марксисты- ортодоксы привносили в указанное понятие еще один важный нюанс: они считали, что легальные марксисты предлагают реформистскую, а не революционную деятельность как единственный путь социального развития России.

П. Струве был сыном губернатора Пермской губернии. В 1889 г. поступил в Санкт-Петербургский университет. Изучал зоологию, а затем право. Это был типичный интеллигент, обратившийся к марксизму скорее по теоретическим, нежели по политическим соображениям. В студенческие годы он приобрел репутацию большого эрудита и знатока западноевропейских течений в философии и социологии. Марксизм привлек его как строго научная теория общества, обладающая жестким детерминизмом и возможностью четкого обсуждения перспектив социального развития России. Но с самого начала теоретической и публицистической деятельности Струве не меньше интересовался и либерализмом. Рассматривал его как цель саму по себе, а не как средство, что было типично для марксистских ортодоксов. По идейным ориентациям отец русского легального марксизма был западником. Будущее России он связывал с европеизацией и полагал, что рабочий класс должен стать главным мотором данного процесса. В 1890—1891 гг. руководил кружком, занимавшимся изучением социальных и философских вопросов. Его становление как публициста в значительной степени шло под влиянием неокантианства.

Как и все марксисты данного поколения, Струве начал свою публицистическую и теоретическую карьеру критикой народничества по крестьянскому вопросу и перспективам капитализма в России.

Прежде всего он отбрасывает общепринятую среди марксистов теорию, в соответствии с которой государство есть только средство классового господства. По мнению Струве, при всех формах политического устройства государство выполняет социально необходимые функции, не связанные ни с каким особым классовым интересом. По этой причине оно будет необходимо и при социальном строе, который заменит капи тализм. Социализм должен появиться путем эволюционных постоянных и постепенных изменений. Тем самым Марксова теория неизбежного обнищания рабочего класса ставится под вопрос. Капитализм создает почву для более высокого социального устройства, инициируя прогресс в производительности труда, рационализации хозяйства, политических и культурных свободах, социализации человеческой жизни и т. д. Книга заканчивается призывом пойти на выучку к капитализму.

Народнические идеологи после выхода книги провозгласили ее автора идеологом буржуазии, поскольку он прославлял капитализм. Однако Струве считал себя марксистом и социал-демократом, и на протяжении нескольких ближайших лет Ленин относился к своим спорам с ним как к внутреннему делу социал-демократии. Название «легальный марксизм», если под ним понимать особое и осознающее свою специфику движение, было ретроспективой, которой начал пользоваться Ленин после разрыва со Струве. С другой стороны, объединение указанной группы публицистов и теоретиков под одним названием имело определенные основания, фиксируя некую общую тенденцию, если даже несколько лет различия между революционерами и ревизионистами были менее существенны по сравнению с их единством в критике народничества.

В 1895 г. Струве был в Германии и Швейцарии и встречался с Плехановым. В следующем году «Союз борьбы за освобождение рабочего класса» командировал его на Лондонский съезд II Интернационала. Контакты с фабианцами укрепили надежды Струве на то, что социализм должен возникнуть эволюционным путем из капитализма. В начале 1897 г. вместе с Туган-Барановским он начал издавать газету «Новое слово», которая раньше была органом либеральных народников. Газета просуществовала около года и была главной трибуной русского марксизма. В ней публиковались статьи Плеханова, Ленина, Мартова и других деятелей социал-демократического движения. Особенно примечательной оказалась дискуссия между Струве и Булгаковым о книге Штаммлера об историческом материализме.

В данной дискуссии Струве пытался согласовать исторический материализм с идеей свободы, используя Кантово различие между миром феноменов и ноуменов и прилагая его к физической и психической действительности. Все идеалы и оценочные суждения можно объяснить каузально, выводя их из социальных условий. Но поскольку в психическом бытии идеалы и ценности предстают людям как независимые от данных условий и обладают собственной реальностью, то психологическую действительность нельзя описать тем же языком, который используется для описания мира явлений. Следовательно, нужно предположить существование особой независимой сферы (хотя ее границы точно установить нельзя) между историческими условиями и человеческими идеалами.

Рассуждения Струве на эту тему довольно неуклюжи и неубедительны, но они все же отражают исходный пункт противоречия между историческим материализмом в его понимании и его же стремлением признать неисторический и абсолютный характер определенных ценностей. Вскоре названное противоречие было решено путем отказа от марксизма.

В марте 1898 г. несколько социал-демократических групп послало делегатов в Минск на собрание, которое стало учредительным съездом РСДРП. Он не смог объединить российскую социал-демократию, так как почти все его участники были арестованы. Однако он дал партии название и начал до сих пор продолжающуюся нумерацию очередных партийных съездов. Струве на съезде не участвовал, но составил манифест. В нем подчеркивалось, что главная задача рабочего класса — завоевание политических свобод. Русская буржуазия слаба и труслива, поэтому ниспровержение самодержавия есть дело пролетариата. В то же время пролетариат будет бороться за свои классовые интересы против буржуазии и должен сохранять свою особенность. Все эти декларации целиком соответствовали политическим взглядам Плеханова.

Создание программного документа РСДРП оказалось последним действием Струве в роли социал-демократа. Книга и статьи Бернштейна укрепили его в сомнениях относительно истинности революционного марксизма, хотя философскую часть рассуждений Бернштейна он вполне справедливо признал недостаточно профессиональной. Вскоре Струве подкрепил свои сомнения статьей «Марксова теория социального развития», опубликованной в 1899 г. В ней в обобщенном виде представлена критика Марксовой теории общества, несмотря на то, что Струве относится к ней почтительно и сам себя называет марксистом.

По мнению Струве, Марксова теория обнищания рабочего класса базировалась на фактах, которые были повсеместны во время ее создания. Однако последующее развитие капитализма не подтвердило, что мы имеем дело с постоянной тенденцией. Если бы Маркс в этом пункте был прав, построение социализма стало бы безнадежным делом. Разве может класс, осужденный на физическую и умственную деградацию, осуществить самую великую революцию в истории, которая должна принести с собой не только экономические изменения, но и расцвет культуры и искусства? Нет никаких оснований полагать, что социальные антагонизмы, в том числе между производительными силами и производственными отношениями, должны постоянно обостряться. Напротив, теория обострения социальных антагонизмов и глобального краха капитализма противоречит другим принципам исторического материализма. Нельзя рассматривать экономику и правовую надстройку как две самостоятельные онтологические реальности, связанные между собой отношениями причины и следствия или содержания и формы. В обоих случаях мы оперируем гипотезами, которые не соответствуют реальным явлениям.

В действительности мы имеем дело с постоянным давлением экономических фактов на правовые и с процессом постоянного взаимного приспособления. Маркс говорил, что процесс социализации типичен для капиталистического хозяйства. Но он ошибался, полагая, что с этим процессом неразрывно связан постоянный рост «капиталистического» содержания права и что дистанция между экономикой и правом (чисто интеллектуальными формами бытия) должна постоянно увеличиваться. На самом деле процесс социалистического развития порождает определенные результаты уже в рамках капиталистического общества как в сфере экономики, так и права. Их взаимный антагонизм неизбежен, однако он постепенно устраняется. В реальном обществе нет ни абсо лютного антагонизма, ни абсолютной гармонии права и экономики. Они противодействуют, но приспосабливаются друг к другу. Поэтому социальная революция может означать только медленный и постепенный процесс социальных изменений, с которым в тот или иной момент может быть связана (хотя не обязательно) политическая революция. Процесс социалистических изменений идет не путем усиления, а постепенного уменьшения общественных антагонизмов. Именно такой подход и согласуется с историческим материализмом, тогда как теория резкой и моментальной социальной революции противоречит его принципам. Постоянство изменений — эпистемологическое условие понятия изменения. А глобальное противопоставление капитализма и социализма, разделенных революцией, становится непонятным. Что касается политической революции, которая должна установить диктатуру пролетариата, то она тем менее вероятна и желательна, чем более пролетариат приобретает реальную силу, а не наоборот. Рост силы и значения рабочего класса означает рост социалистических элементов внутри капитализма.

Нетрудно, убедиться, что эмпирические аргументы Струве списал у Бернштейна, полагая, что социальные реформы внутри капитализма означают действительное строительство социалистических отношений. Тогда как аргументы эпистемологические притянуты им за уши. Маркс утверждал, что предпосылки социализма подготавливаются уже в капиталистической системе посредством роста кооперации труда и технологической концентрации производственного процесса. Он предполагал, что политическая революция как взятие власти в руки организованного пролетариата — необходимое условие изменения экономических отношений, особенно обобществления средств производства. С какой бы позиции ни критиковать марксизм, в нем нет логических противоречий. А на практике основным содержанием социальной революции, по Марксу, должен быть насильственный акт экспроприации экспроприаторов. И нельзя доказать, что данный акт логически невозможен.

Связь Струве с социал-демократией продолжалась еще некоторое время и окончательно прекратилась в 1901 г. из-за взаимных обвинений и интриг. После возврата Мартова и Ленина из ссылки они вели длинные и бесплодные переговоры со Струве о сотрудничестве в предполагаемых газетах и других изданиях. Но уже было ясно, что разрыв между ними неизбежен. Однажды взявшись за дело, Струве критиковал по очереди различные элементы марксизма как философии и политической идеологии и в конце концов отверг его целиком. Вслед за Бем-Баверком и русскими экономистами он занялся критикой Марксовой теории стоимости. Утверждал, что в понятии стоимости Маркс стремился связать воедино два различных явления: социальный факт эксплуатации и экономический факт обмена. Если, согласно третьему тому «Капитала», промышленность создает среднюю норму прибыли, то экономическая реальность не согласуется с понятием стоимости, определяемой через труд. В конечном счете она оказывается функцией расходов на производство. Если понимать стоимость в соответствии с первым томом «Капитала», то она является метафизической конструкцией, неприменимой в политической экономии.

На первом этапе своего философского развития Струве был сциентистом и позитивистом и никогда не соглашался с диалектическим материализмом в понимании Энгельса или Плеханова. Однако разделял господствующую среди марксистов детерминистскую установку. В 1900 г. он написал длинное предисловие к книге Бердяева «Субъективизм и индивидуализм в социальной философии». Здесь намечается отход Струве от позитивизма к кантовскому трансцендентализму. Если ценности невозможно вывести из эмпирической действительности, то чтобы не впасть в крайний релятивизм, нужно согласиться с тем, что ценности обоснованы онтологически и не определяются произвольными решениями индивидов. Абсолютный характер ценностей означает принятие постулата об абсолютной и неэмпирической действительности типа субстанциальной души или высшего бытия, обладающего свободой. На этом основании можно признать абсолютную ценность человеческой личности — главный принцип социальной философии либерализма. Последний в понимании Струве есть прежде всего номиналистический взгляд на мир. Никакие надличностные силы типа общества или государства не имеют права связывать личность, ограничивать ее свободу и право на неограниченное совершенствование.

В конце 1901 г. Струве эмигрировал из России, а со следующего года начал издавать газету «Освобождение». Она стала органом возникающего в России либерального движения, поставившего своей целью разоблачение самодержавия и борьбу с ним. Последующая публицистическая и политическая деятельность Струве связана с историей марксизма лишь в той мере, в которой отец русского либерализма был объектом постоянной критики со стороны Ленина и других лидеров русской социал-демократии.