§ 2. Целое и часть, или как быть ортодоксальным марксистом?

Так понятый метод, по Лукачу, предполагает восприятие и понимание общественного бытия как целостности или тотальности. Данное понятие — ключевое для марксизма. И эту точку зрения Лукач не менял с 1919 г. до конца своей жизни. Наиболее часто он цитировал введение Маркса к «Экономическим рукописям 1857—1859 годов», в котором Маркс излагает свой взгляд на примат абстрактного над конкретным. Для Лукача марксизм был бы невозможен, если из него убрать тезис: социальная целостность не может быть реконструирована путем умножения фактов. Их нельзя понять сами по себе, но их смысл может быть понят только путем отнесения к целому, которое является логически первичным по отношению к фактам и должно быть в сознании до познания действительности.

С данной точки зрения Маркс — продолжатель Гегеля: «Отсюда становится понятным следующее фундаментальное утверждение диалектического метода — гегелевская теория конкретного понятия. Эта теория, говоря кратко, гласит, что целое первично по отношению к частям и части необходимо объяснять на основе целого, а не целое на основе частей»1 Не следует противопоставлять конкретное явлениям, которые можно воспринять только с помощью сознания, поскольку и для Маркса и для Гегеля именно конкретное может быть воспринято разумом как «момент» целого: «Безусловный примат целого и его тотальности над абстрактной изоляцией частей,— вот что образует сущность понимания общества Марксом или диалектический метод» .

Марксова теория революции и социализма базируется исключительно на глобальном понимании общества, которого никакой частный анализ фактов дать не может. В этом состоит главная ссылка оппортунистов и ревизионистов на факты: они знают, что не существует логического перехода от фактов к революционному изменению общества. Поэтому эмпиризм — идеологическое основание ревизионизма и реформизма в рабочем движении: «И каждый ортодоксальный марксист, понявший, что наступил момент, в котором капитал лишь мешает производству, что наступил момент экспроприации экспроприаторов, ответит словами Фихте, одного из величайших в классической немецкой философии, когда вульгарные марксисты будут ему указывать на «факты», противостоящие этому процессу: „Тем хуже для фактов**»3

После 1919 г. Лукач больше не повторял лозунга «Тем хуже для фактов» при критике эмпиризма, однако своей позиции не изменил. В «Истории и классовом сознании» он подчеркивает, что наука, непосредственно регистрирующая факты, вполне соответствует капиталистическому обществу. Чтобы понять смысл фактов, необходимо поместить их в «конкретную целостность» и открыть «опосредования» между ними и данной целостностью, которая никогда не дана непосредственно. Истина части заключается в целом, и каждая часть, если к ней лучше присмотреться, содержит в себе целое. Тотальность есть носитель революционного принципа как в общественной практике, так и в теории. Существует лишь одна-единственная наука, охватывающая человеческую историю в целом — экономику, право, политику, религию, искусство, философию, идеологию и т. п. И только эта наука придает смысл каждому конкретному факту и явлению. Разве не писал Маркс, что прядильная машина сама по себе есть только прядильная машина и лишь в определенных общественных условиях становится капиталом? И никакое непосредственное восприятие машины не может увидеть ее функцию как капитала. Это можно сделать, лишь поместив машину в тотальность социального процесса, в котором она участвует. Факты есть искусственные изолированные моменты целого, а не «окончательная Действительность». Наоборот, глобальная эволюционная тенденция истории более реальна, чем факты и непосредственный опыт.

Но тотальность не является лишь состоянием вещей, охватывающим все моменты действительности в данный момент,— в этом заключается следующий фундаментальный тезис диалектики. Тотальность должна рассматриваться как динамическая действительность, включающая движение, его направление и будущие результаты. Короче говоря, тотальность есть прошлая, настоящая и будущая история, но «предвидимая» не аналогично фактам природы, а тождественно ее творчеству. Поэтому речь идет об антиципирующей тотальности, в рамках которой настоящие факты можно понять только посредством их отнесения к будущему. И это особенно важно для различия революционных и реформистских тенденций в социалистическом движении. Для реформистов текущая социальная и политическая борьба рабочего класса имеет смысл, который исчерпывается ее непосредственными результатами.

В этом, по мнению Лукача, и заключается диалектическое и революционное мышление и действие вождей типа Ленина или Р. Люксембург. Лукач превозносит прежде всего ее умение «глобального» анализа. Роза умела анализировать накопление капитала не как оторванное явление, а как часть процесса, неизбежно ведущего к пролетарской революции. Потому и смогла доказать, что накопление не может продолжаться неограниченное время, а ведет к падению капитализма. Тогда как оппортунисты типа О. Бауэра не в состоянии оперировать целостностями исторического процесса и капитулируют перед капитализмом, сводя революционную борьбу лишь к устранению «плохих сторон» с помощью этических средств. И действительно, если отбросить глобальную точку зрения, капитализм оказывается непобедимым. Специфические законы капиталистического производства в этом случае воспринимаются как простые факты, приобретающие статус неизменности подобно законам природы, которые можно лишь использовать, а не отменять. А поскольку глобальный подход обнаруживает исторический и преходящий характер капитализма, постольку он является носителем революционного сознания.

В книге о Ленине принцип тотальности служит для Лукача главным критерием прославления ленинской доктрины и политической тактики. Ленин был единственным гением потому, что за всеми отдельными событиями и фактами мог увидеть революционную тенденцию эпохи и все, даже самые мельчайшие, текущие вопросы связывал с великой социалистической перспективой. Он знал, что глобальный процесс более дей ствителен, чем отдельные факты. И потому вопреки всем смог понять, что социалистическая революция стоит в порядке дня истории именно сейчас. С экономической точки зрения Ленин не внес ничего нового в теорию империализма, но его преимущество над Гильфердингом определяется тем, что он смог связать экономическую теорию с актуальными политическими задачами.

Понятие тотальности и связанное с ним понятие опосредования Лукач применял во всех сферах социального исследования, не исключая эстетики и теории литературы. Под опосредованием, или медиацией, он понимал разнообразные подчиненные целостности, в которые необходимо включать изучаемые факты и явления до того, пока они не включены в универсальную тотальность — глобальный исторический процесс, охватывающий прошлое, настоящее и будущее. Нередко под медиацией он имеет в виду саму мыслительную процедуру, связанную с отнесением частей к целому. Неспособность к глобальному мышлению вынуждает нас подчиняться наличным ситуациям и делает невозможным выход за пределы существующего общества. Это качество в социалистическом движении выражается в реформизме и ревизионизме. Тогда как пренебрежение медиацией порождает примитивные стремления уравнять все явления в одну всеохватывающую целостность, пренебрегая спецификой различных сфер жизни и культуры.

Примером идеологии, знающей лишь тотальность и исключающей медиацию, является нацизм. Однако почти все стили и направления в искусстве можно охарактеризовать как недостаточно тотальные или недостаточно медиативные. Натурализм останавливается на непосредственном описании и не может подняться к целостной критике общества. Символизм создает только субъективные целостности. Различные декадентские направления поднимают частный опыт до ранга метафизических истин и потому тоже не знают тотальности. В социалистическом движении недостаток медиации проявляется как сектантство — неспособность усмотреть специфику опосредующих звеньев общества, ведущую к тотальности. Например, стремление ограничить задачи социалистического искусства исключительно агитацией и пропагандой отличается недостатком медиации, из-чза чего, собственно, художественные критерии остаются в стороне. По этому же стандарту Лукач критиковал сталинизм: в нем, оказывается, не хватало медиации. Например, сталинизм не учи тывал множества стимулов и движущих сил, которые необходимо применить в строительстве социализма, а также сводил задачи науки и искусства к чисто политическим.

Особым случаем неправильного понимания отношения между тотальностью и медиацией в марксизме являются разнообразные редукционистские схемы, сводящие детерминацию исторических целостностей к действию одних элементов. Если тотальность первична по отношению к частям, то и детерминация частей целым более фундаментальная, чем противоположная. Тезис «общественное бытие определяет сознание» не имеет ничего общего с экономизмом, ибо «не связывает весь мир форм и содержаний сознания прямо с экономической структурой на основании непосредственного отношения производства, но связывает его с целостностью общественного бытия. Поэтому определение сознания общественным бытием имеет исключительно общий характер. Только вульгарный марксизм (со времени II Интернационала вплоть до сталинской эпохи и ее последствий) сделал из него однозначно непосредственную причинную связь между экономикой или ее отдельными моментами и идеологией»4 Таким образом, главной в общественном бытии является не зависимость между базисом и надстройкой, а зависимость между общественным бытием как тотальностью или всем и отдельными элементами этой тотальности.