§ 2. Языковые черты норм права и общие принципы словесной организации нормативных высказываний

і

постепенно утвердился в том значении, которое хорошо известно сегодня: «правило, руководящее начало, необходимое для справедливого разрешения конкретных юридических дел».

В общей теории права нормы определяются как установленные и обеспеченные государством правила поведения людей по отношению друг к другу, указатель, какие поступки они должны или могут совершать, а какие — нет, а также иные юридические правила, определяющие организационные основы и принципы регулирования человеческого поведения44.

На практике под правовой нормой принято понимать общеобязательное государственное предписание постоянного или временного характера, рассчитанное на многократное применение45.

Раскрывая средствами языка государственную волю, законодатель тем самым выражает свое отношение к общественной жизни. Как элементарная единица правового общения, норма права представляет собой оценочное высказывание. В, его содержании всегда есть два элемента: во-первых, устанавливается, какие именно действия и состояния людей имеют правовое значение, т. е* подлежат правовой квалификации и могут быть правомерными и неправомерными; во-вторых, показано, в чем именно состоит это правовое значение.

Языковые особенности нормативных высказываний обусловлены объективными юридическими характеристиками норм права. Известные способы изложения нормативных предписаний закреплены социальным опытом и образуют относительно самостоятельную область речевой практики, подчиненную соответствующему стандарту. Отметим его основные черты. 1.

Утвердительные предложения с описанием должного порядка действительности.

Общеобязательные правовые предписания основаны на оценке сложившейся практики с позиции равенства, гуманизма, свободы и справедливости. Нормативные высказывания в любой сфере правового регулирования оформляются в виде распространенных повествовательных предложений, которые содержат явное или подразумеваемое «должно быть» и имеют типовой набор элементов, соответствующий логической структуре нормы: гипотеза — указание на условия, при которых возникают права и обязанности; диспозиция — указание на сами права и обязанности; санкция — указание на неблагоприятные последствия, наступающие при нарушении нормы. 2.

Система юридических терминов.

Язык правовых норм характеризуется развитой системой юридических терминов, обозначающих какие- либо профессиональные понятия, необходимые для правильного и четкого выражения законодательной воли, В нормативных суждениях о возможном и должном поведении субъектов используются термины из области юриспруденции, других гуманитарных наук, а также естествознания и техники — в зависимости от предмета регулирования каждая отрасль законодательства располагает своим терминологическим словарем, более или менее специальным.

Язык правовых норм ориентирован на упорядоченное применение терминов, их определение и поясне- ниє. При этом между отдельными терминами устанавливаются прямые либо опосредованные логические отношения и связи, обусловленные системностью действующего законодательства и единством его понятийной структуры, юридические термины передают основной смысл нормативного высказывания. 3.

Формальная определенность значения слов.

Не только термины, но и слова общего употребления в языке норм права приобретают устойчивый, четко определенный и установленный для правовых целей смысл. Как правило, этот юридический смысл совпадает с предметно-логическим (буквальным) значением слова и в большинстве случаев прямо либо косвенно раскрывается в самом тексте нормы.

Этот формально определенный смысл слова в нормативном правовом языке становится обязательным и единственным, тогда как за пределами специального юридического контекста то же самое слово вполне может быть многозначным. Твердый режим законности предполагает, что подмена формализованного предметно-логического значения слова другими его значениями в нормативных правовых актах не допускается.

Так, п. 8 ч, 1 ст. 6 НК РФ предусматривается, что нормативный правовой акт о налогах и сборах признается не соответствующим настоящему Кодексу, если такой акт изменяет содержание понятий и терминов, определенных в настоящем Кодексе, либо использует эти понятия и термины в ином значении, чем они используются в настоящем Кодексе, 4.

Отвлеченно-обобщенные грамматические формы и конструкции.

Поскольку нормативные правовые предписания общеобязательны и применяются неоднократно, слова в тексте норм права называют не отдельный предмет либо событие в его индивидуальной неповторимости, а целый класс предметов либо множество событий. Соответственно используются абстрактные термины, формы глагола с отвлеченным вневременным значением, местоимения без конкретизированного предметного содержания; пассивные конструкции, позволяющие подчеркнуть указанное в правовой норме действие в отвлечении от его субъекта и юридически незначимых обстоятельств. 5.

Речевые стереотипы (воспроизводимые выражения, фразы-клише).

В регламентированном процессе принятия правотворческих решений многие ситуации обладают высокой степенью повторяемости. Для их обозначения в нормативных правовых текстах всякий раз использу- ются одни л те же синтаксические конструкции с одинаковым лексическим составом (Федеральный закон, принят Государственной Думой, одобрен Советом Федерации, настоящий Федеральный закон вступает в силу с.„ и т. п.)' В результате отдельные слова постепенно теряют свое самостоятельное значение, а фраза превращается в неделимое смысловое целое, легко воспринимается и быстро распознается при передаче той или иной типовой информации. 6,

Языковые средства, увеличивающие содержательно-информационный объем предложения.

Такие средства необходимы, чтобы достичь компактности изложения при условии полного и объективно правильного отражения действительности б тексте нормативного правового акта. Содержательно-информационный объем предложения увеличивается за счет причастных и деепричастных оборотов, однородных членов, придаточных предложений, обособленных предложно-падежных групп, вставных фраз и некоторых других конструкций, распространяющих и уточняющих нормативное высказывание, 7.

Специальная графика*

К языковым графическим средствам относятся заглавия, рубрики, знаки препинания» пробелы, различные начертания букв. С их помощью обычно выделяют смысловые части высказывания и подчеркивают наиболее значимые фрагменты письменной речи.

Специальная графика обеспечивает логическую завершенность и композиционную упорядоченность нормативных правовых предписаний. Так, статьи законов нумеруются и имеют заглавие, выделенное пробелами и шрифтом; отдельная статья может подразделяться на абзацы (части, пункты), а группы близких До содержанию статей могут быть объединены в главы и разделы.

Специальная организация графических средств способствует правильному толкованию нормативных правовых предписаний и помогает безошибочно установить связь вновь издаваемых норм права с уже существующими, что особенно важно для развитой системы

права.

Перечисленные языковые черты ориентированы на традиции письменности и свойственны правовым нормам, содержащимся в законах, а также в иных нормативных правовых актах и международных договорах Российской Федерации независимо от того, на каком национальном языке осуществляется их официальное опубликование. Таким образом, в аспекте словесных технологий единство системы норм российского права обеспечивается единообразными способами и правилами фиксации нормативных правовых предписаний в определенных языковых формах.

Язык нормативных правовых предписаний обычно рассматривается в качестве юридико-технического инструмента, с помощью которого следует создать наилучшие условия и максимальные удобства для правильного применения нормативных актов, достичь полноты, точности, доступности и компактности правовых положений46.

Основные правила использования языка в процессе подготовки, проектов нормативных правовых актов разработаны на обширном фактическом материале, подробно изложены и систематизированы47, Так, в нормативных правовых актах не допускается употребление устаревших и многозначных слов и выражений, образных сравнений, эпитетов, метафор, а также не воспроизводятся повторно нормативные предписания, содержащиеся в действующих нормативных правовых актах той же юридической силы.

На практике, к сожалению, встречается немало отступлений от этих очевидных требований: неправильное написание и согласование слов, двусмысленные фразы, неумелое использование конструкций с отрицанием, неточное употребление юридических терминов, речевая избыточность и речевая недостаточность48. Хотя лингвистическое качество правовых норм в последнее время заметно улучшилось, проблема правового языка, единого языкового поля российского законодательства по-прежнему остается острой49.

Так, лингвистическая ошибка допущена в формулировке правила об обратной силе уголовного закона в ч. 2 ст, 10 УК РФ; Если новый уголовный закон смягчает наказание за деяние, которое отбывается лицом, то это наказание подлежит сокращению в пределах, предусмотренных новым уголовным законом. В данном случае неправильно соединены главное и придаточное предложения — получилось, что деяние отбывается лицом, тогда как на самом деле лицо отбывает не деяние, а наказание. Возможна следующая редакция: Если новый уголовный закон смягчает наказание за деяние, то это наказание, отбываемое лицом, подлежит сокращению в пределах, предусмотренных новым уголовным законом.

Как высокая интеллектуальная технология, текстуальное оформление правовых норм не терпит механических подходов. Здесь требуются специальные знания, вдумчивое отношение к языковому материалу, большое умение и профессионально развитое чувство речи. Чтобы предупредить языковые ошибки в процессе создания норм права, целесообразно соблюдать общие принципы словесной организации нормативных высказываний; корректность, стабильность языкового выражения и информативность50.

Принцип корректности означает, что все слова в составе нормативного правового текста должны соответствовать лексическим, грамматическим и стилистическим стандартам — литературным нормам государственного языка Российской Федерации* Б правовой системе действует презумпция грамматической правильности правовой нормы, однако с лингвистической точки зрения далеко не все нормативные правовые предписания безупречны.

Например, вч, 2 ст, 48 СК РФ устанавливается следующее правило:

Если ребенок родился от лиц, состаящыд: в браке между собой, а также в течение трехсот дней с момента расторжения брака, признания его недействи* тельным или с момента смерти супруга матери ре бенкая отцом ребенка признается супруг (бывший супруг) матери, если не доказано иное (статья 52 настоящего Кодекса). Отцовство супруга матери ребенка удостоверяется записью об их браке.

Цепочки родительных падежей — с момента смерти супруга матери ребенка, отцовство супруга матери ребенка — с точки зрения синтаксических правил русского языка недопустимы, так как делают фразу громоздкой и затрудняют ее понимание.

Чтобы принцип корректности не нарушался, достаточно убрать два лишних слова — матери ребенка (этот смысл легко проясняется из общего контекста фразы). Возможна следующая редакция;

Если ребенок родился от лиц, состоящих в браке между собой, а также в течение трехсот дней с момента расторжения брака, признания его недействительным или с момента смерти супруга, отцом ребенка признается супруг (бывший супруг) матери, если не доказано иное (статья 52 настоящего Кодекса). Отцовство супруга удостоверяется записью о браке.

Грамматические нормы согласования не соблюдаются в ч. 3 ст. 20 УК РФ:

Если несовершеннолетний достиг возрастаt предусмотренного частями первой или второй настоящей статьи, но вследствие отставания в психическом развитии, не связанном с психическим расстройством, во время совершения общественно опасного деяния не мог в полной мере осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия) либо руководить ими, он не подлежит уголовной ответственности.

Между тем очевидно, что не связанным с психическим расстройством должно быть не психическое раз витие9 а отставание в психическом развитии. Правильный вариант:

Если несовершеннолетний достиг возраста, предусмотренного частями первой или второй настоящей статьи, но вследствие отставания в психическом развитии, не связанного с психическим расстройством, во время совершения общественно опасного деяния не мог в полной мере осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия) либо руководить ими, он не подлежит уголовной ответственности.

В ч. 6 ст. 13 Федерального закона от 24 июля 1998 г. № 124-ФЗ «Об основных гарантиях прав ребенка в Российской Федерации»51 принцип корректности также не соблюдается, допущена серьезная грамматическая ошибка:

Изменение назначения объектов социальной инфра структуры для детей, которые являются государствен ной собственностью и предоставляют детям социальные услуги в объеме, предусмотренном государственными минимальными социальными стандартами основных показателей качества жизни детей, запре щается.

В этом предложении несколько языковых недочетов, а в результате неправильного соединения главного и придаточного предложений вообще получился абсурд — как будто бы дети могут быть собственностью государства [для детей, которые являются государственной собственностью).

Принцип корректности нарушается также при использовании канцелярских штампов — слов и оборотов речи, которые хотя и построены по правилам официально-делового стиля, но самостоятельного смысла не имеют и лишь загромождают нормативный правовой текст, затрудняют его правильное понимание.

Несоблюдение принципа корректности нередко вызывает неуместный комический эффект. Целая коллекция подобных «і анекдотов fr собрана в отделе лингвистической экспертизы законопроектов Правового управления Аппарата Государственной Думы. Вот лишь некоторые из них:

...домашнее животное — партнер человека по совместному отдыху и получению взаимного удовольствия;

...под лицами, прекратившими вооруженное сопротивление... понимаются члены незаконных вооруженных формирований, групп граждан, или отдельных граждан;

...застройщик — любое физическое или юридическое лицо, включая органы государственной исполнительной властиэ.

Помимо корректности к принципам словесной организации нормативных высказываний относится также стабильность языкового выражения, которая заключается в том, чтобы использовать общепринятые и понятные словосочетания и стандартные языковые обороты, традиционно употребляемые в письменной речи и имеющие строго определенное истолкование. О стабильности языковых единиц, выражающих юридические понятия, свидетельствуют некоторые данные из истории русского литературного языка: например, первая письменная фиксация слов закон, мера, сви- детелъ, преступление, состав, вменить, недвижимый, клевета встречается в памятниках 863 г.

Б нормативных правовых текстах целесообразно применять так называемый активный словарь — известные лексические единицы, которые соответствуют исторически сложившимся формам национальной культуры, отражают общесоциальные условия существования и развития российского общества, групп людей, индивидов- Нежелательно перегружать нормативный правовой текст иноязычными заимствованиями и архаическими оборотами.

Традиционные языковые способы выражения правовых предписаний во многом способствуют их единообразному и правильному пониманию. Следует также иметь в виду, что традиционные слова отражают преемственность в правовом регулировании и потому приобретают особую значимость в условиях смены культур- но-правовых ценностей.

В качестве примера достаточно вспомнить сравнительно недавние дискуссии по поводу целесообразности сохранения в новом уголовном законодательстве понятия общественная опасность как признака, обозначающего социальное свойство преступления. Этот устоявшийся термин нельзя рассматривать как поли» тико-идеологический штамп, ибо его правильное толкование позволяет принять обоснованное решение о криминализации либо декриминализации деяния и в правоприменительной деятельности отличить преступление от иных правонарушений. «Общественная опасность является внутренней объективной характеристикой преступления, — пишет А. В. Наумов, — Иначе будет непонятно, почему все- таки определенные деяния запрещаются под страхом уголовного наказания. Другое дело, что необходимо изменить традиционное для советской науки уголовного права соотношение материального и формального признаков в определении (понятии) преступления. Необходимо действительно отказаться от принятой трактовки взаимосвязи этих признаков, когда в основу определения кладется материальный признак (общественная опасность), а производным от него объявляется фор- мальный признак (уголовная противоправность). Конечно, в правовом государстве места этих признаков находятся в обратном порядке»1.

Принцип стабильности языкового выражения фактически не соблюдается всякий раз, когда законодатель употребляет малоизвестные иностранные слова или специальные технические термины, но не дает каких-либо пояснений, необходимых для единообразного понимания смысла нормативного правового предписания.

Например, в ст. 192 УК РФ устанавливается уголовная ответственность за нарушение правил сдачи государству драгоценных металлов и драгоценных камней. Признаки объективной стороны этого преступления формулируются следующим образом;

Уклонение от обязательной сдачи на аффинаж или обязательной продажи государству добытых из недр, полученных из вторичного сырья, а также под пятых и найденных драгоценных металлов или драгоценных камней, если это деяние совершено в крупном размере,

Здесь использован термин аффинаж (от фр- affinage — очистка, однокоренные слова — рафинад, рафинированный — очищенный от примесей), вместо которого можно было применить сочетание более известных слов — металлургическая очистка.

Употребление незнакомых, малопонятных слов и выражений как бы повышает общий уровень бланкет- ности предписания. Для правильного понимания смысла нормы все равно приходится обращаться если не к другим законам или иным нормативным актам, то к словарям или справочникам, где можно найти нужные сведения. Очевидно, такие ситуации должны быть сведены к минимуму.

Наконец, третий принцип словесной организации нормативных высказываний — это информативность, которая заключается в том, чтобы точным словам соответствовали ясные идеи относительно предписанного, дозволенного или воспрещенного поведения. «Глубо-

1 Наумов А В. Российское уголовное право. Общая часть. М., 1996. С. 120, 121.

чайшая мысль должна сливаться с простейшим словом* (А, Ф. Кони).

Принцип информативности предполагает максимальный учет специфики права как регулятора общественных отношений. Право связано с повседневной жизнью и в то же время это далеко не вся жизнь, а лишь одна ее область, которая создается для тех, кто не способен или не желает без внешнего принуждения следовать этическим нормам1. Суть права— в четком определении сферы, в которой гарантируется свобода.

Отсюда и своеобразие языкового выражения права. Идею разумного ограничения свободы передают самые что ни на есть привычные, повседневные слова. Но из их общепринятого значения устраняются все множественные смысловые оттенки, пока не останется лишь то содержание, которое наиболее полно соответствует необходимому в данном случае правовому понятию. И именно такое содержание, ограниченное по сравнению с обычной речью, формализуется и становится единственным значением слова в правовом общении. Характерный в этом отношении пример приводит С.С.Алексеев. Так, слово сделка, которое в обиходе имеет даже упречный по этическим критериям оттенок, в своем юридическом значении является высокозначимой правовой категорией2.

Таким образом, слово, включенное в целостность «материи права*, перестает быть обычным явлением речи, превращается в деталь словесного образа юридической нормы и подчиняется уже не смысловым связям в системе языка, а внутрисистемным закономерностям субординации правовых понятий. Принцип информативности требует, чтобы их словесное обозначение было единым и обеспечивало ясность правовых предписаний.

Рассматриваемый принцип нарушен в так называемых декларативных нормах. Декларативность счита-

1 См.: Мартышин О. В. О «лнбертарно-юридической теории права и государства» // Государство и право. 2002. № 10. С. 11.

1 См.: Алексеев С. С. Право: азбука — теория — философия: Опыт комплексного исследования. Мм 1999. С. 107.

ется весьма существенным недостатком законодательства. В декларативном тексте вместо четких и обоснованных правовых решений используются общие фразы и слова с настолько широким и расплывчатым смыслом, что нормативное высказывание становится бессодержательным — с ним можно связать все, что угодно. Декларативная норма не поддается однозначному толкованию, а тем более единообразному применению, и «пустые* слова всегда ведут к девальвации юридических норм,

С лингвистической точки зрения данное явление объясняется свойством слова обобщать те или иные понятия, быть абстрактным показателем идей и представлений о мире. Однако в процессе познания диапазон переходов мысли от индивидуального к общему может быть настолько велик, что образуются не обычные, а чрезмерно широкие абстракции, расплывчатые понятия с неопределенным, едва ли не безграничным предметным содержанием. Ведь слово — это символ, а «в символе есть обобщение, создающее бесконечную смысловую перспективу^1, В подобны: случаях слово превращается в дезориентир, в бессмысленную языковую оболочку, которая лишь создает видимость обозначения, но на самом деле скрывает названный объект и не допускает его точной квалификации.

Нормативный правовой акт, изложенный в стиле предельно широких обобщений оценочного характера (опасное состояние личности, общенародное достояние, требования разумности), неизбежно становится декларативным, потому что смысл правовых ценностей неясен, и с ними можно произвольно связать любые действия, минуя интересы и цели субъектов, совершающих эти действия. Происходит девальвация правовой нормы; она механически воспроизводится как лозунг для «мобилизации масс», по-разному толкуется и применяется, а нередко вообще не может быть реализована.

Четкая же соотнесенность слова с предметами, явлениями^ событиями социальной действительности

1 Лосев А Ф. Знак, символ, миф. М., 1986. С. 197.

всегда способствует правильному пониманию смысла правовых требований. Чтобы избежать декларативности норм и предотвратить их девальвацию, при оформлении нормативных правовых предписаний важно правильно определить ту границу, за которой обобщающая функция слова приводит к неясности стоящих за ним феноменов объективной действительности.

Так, терминологическое сочетание общепризнанные принципы и нормы международного права обладает весьма широким понятийным содержанием, выраженным в абстрактно-оценочной форме. Поэтому в российском законодательстве в целом ряде случаев целесообразно не просто делать отсылки к международно-право- вым принципам, а дать дефинитивную норму о содержании каждого из них применительно к юридической регламентации той или иной сферы общественной и государственной жизни.

Таким образом, валено правильно использовать абстрактные и конкретные формы выражения мысли законодателя- Слова следует подбирать и соединять в целые фразы с таким расчетом, чтобы можно было регулярно чередовать уровни обобщенности высказывание и достичь информативной полноты, применяя то более отвлеченные, то конкретизированные формулировки.

Например, в одном случае лучше использовать абстрактную формулу нематериальные блага (ст. 128, 151 ГК РФ), а в другом — более целесообразно привести их конкретный перечень: жизнь и здоровье, достоинство личности, личная неприкосновенность, честь и доброе имя, деловая репутация, неприкосновенность частной жизни, личная и семейная тайна, право свободного передвижения, выбора места пребывания и жительства, право на имя, право авторства (ст. 150 ГК РФ),

К обобщенно-абстрактным средствам языка, которые обладают меньшей степенью определенности, относятся:

• термины метафорического происхождения — скрытые метафоры, утратившие первоначальный образ (поворот исполнения решения, национальность судна); •

терминологические словосочетания с именами прилагательными (персональные данные, процессуальные сроки); •

гиперонимы, т, е. слова с более широким смысловым содержанием, обозначающие родовые понятия (безопасность, аптечное учреждение); •

перифразы, т, е. описательные обозначения вместо прямого именования (деяния, предусмотренные настоящим Кодексом); •

местоимения и слова с местоименным значением — указатели, лишенные собственного предметного содержания (иск по тому же требованию, установленный срок).

Следует иметь в виду, что категория неопределенности в русском языке весьма развита и тонко дифференцирована — так, только группа неопределенных местоимений насчитывает более 60 слов, а есть еще и глагольные формы, и синтаксические конструкций, и иные языковые средства, предназначенные для выражения неопределенности.

Вместе с тем в языке немало и понятийно-конкретизированных ресурсов, обладающих значительной степенью определенности. В частности, это: •

термины, сопровождающиеся нормативными дефинициями {ребенок — лицо, не достигшее возраста 18 лет* эмбрион человека — зародыш человека на стадии развития до восьми недель);

•терминологические словосочетания с существительными в косвенных падежах {информация о гражданахt сроки для совершения процессуальных действий; ср. более абстрактные сочетания слов персональные данные„ процессуальные сроки); •

гипонимы, т. е, слова с более узким смысловым содержанием, обозначающие видовые понятия (промышленная безопасность, радиационная безопасность, пожарная безопасность, авиационная безопасность, безопасность гидротехнических сооружений; аптекир аптечные пункты, аптечные киоски, аптечные магазины; ср. более абстрактные формы безопасность, аптечное учреждение); •

прямые обозначения, точно идентифицирующие объект (преступления; ср. более абстрактное выражение деяния, предусмотренные настоящим Кодексом); •

имена с собственным предметным содержанием (дополнительные требования, самостоятельные требованияу требования о защите личных неимуществен- пых прав; срок до 20 дней, семидневный срок, в течение 10 дней; ср, более абстрактные варианты иск по тому же требованию, г/с/пановленный срок).

Оптимальная пропорция абстрактных и конкретизированных языковых средств устанавливается в зависимости от вида и структуры нормативного правового акта, содержания регулируемого вопроса, вида нормы и характера предписаний. Например, законы, имеющие наиболее важное, принципиальное значение для судеб страны, содержат введение, или преамбулу, которая определяет цели и задачи издания акта» объединяет все его предписания общей идеей, политической и правовой основой, акцентирует внимание на актуальных вопросах правового регулирования. Соответственно и положения преамбулы формулируются с преимущественным использованием обобщенно-абстрактных средств языка»

Принципы корректности, стабильности языкового выражения и информативности составляют важнейшую часть словесных технологий правотворчества.