ИЗМЕНЕННАЯ СИТУАЦИЯ

До сих пор предлагаемые упражнения касались сознавания процесса, фундаментального для интегрированного функционирования человеческого организма. Это имело отношение к каждому. Теперь мы переходим к упражнениям, адресованным к процессам, хронически возникающим только тогда, когда организм работает неправильно, то есть при патологии.

Основная проблема всех форм психотерапии — мотивировать пациента сделать то, что должно быть сделано. Пациенту приходится возвращаться к «незаконченным делам», которые он оставил в прошлом, поскольку они были столь болезненными, что ему пришлось бежать от них, и теперь, когда ему предлагают вернуться и закончить незаконченное дело, его опять посещает страх испытать прежнюю боль. Его страдания реактивируются, и, с сиюминутной точки зрения, их по-прежнему необходимо избегать. Как можно заставить пациента выполнять поставленные перед ним задачи, если они требуют переживания огромного количества душевной боли?

Большинство людей полагают, что все образуется, если мир будет считать их нормальными. Меньший контингент лиц ощущает, по крайней мере временами, смутное чувство собственной ответственности за владеющее им страдание, но не владеет техникой работы с ним и ограничивается пресловутым решением «стараться быть лучше», или моральной максимой. Лишь немногие обращаются со своей проблемой к эксперту в надежде, что тот произнесет нужную магическую формулу, и их личный дьявол будет изгнан.

Большинство из тех, кто начинает лечение, бросают его. Лечение прерывается не психотерапевтом, а самим пациентом. Многие, не получив магической формулы у одного психотерапевта, переходят к другому, потом к следующему и так далее. Многие пациенты, если не все, хотят предписать психотерапевту, как следует их лечить, и это предписание не предполагает их страданий в процессе лечения.

Однако поскольку именно сам пациент, изменив свое поведение, должен осуществить собственное излечение, все методы психотерапии сталкиваются с тем, что на профессиональном жаргоне называется «реакцией разочарования» и появляется обычно тогда, когда пациент понимает: врач ждет от него проделывания трудной работы и претерпевания боли. Фактически клиенты, может быть, надеются получить от врача нечто прямо противоположное, а именно — наилучший способ избежать и работы, и боли. Предложение вместо этого испытать в концентрированной дозе то, чего человек пытается избежать, кажется ему абсурдным.

В благоприятном случае пациент (прежде чем разовьется реакция разочарования, достаточно сильная, чтобы заставить его прервать лечение) начинает понимать, что ожидаемая от него тяжелая работа — не просто «лошадиный труд». Каким бы далеким ни казалось ему теперь то, чего он хотел бы, — он постепенно обретает ориентацию и перспективу. Для него становится очевидным, что определенные симптомы — это всего лишь поверхностное проявление более общей и сложной системы неправильного функционирования. Хотя теперь работа выглядит большей и более длительной, чем думалось поначалу, она начинает обретать смысл.

Несмотря на то что врач продолжает вести пациента как раз к тому, чего тот хотел бы избежать, он, как правило, мягче и заботливее относится к больному, чем сам пациент или его друзья и родные, которые обычно тре буют, чтобы он покончил с этим, перестал нянчиться с собой и взял барьер, каков бы он ни был, с разбегу. Врач же, напротив, не менее заинтересован самим по себе избеганием, чем избегаемым. Как бы ни выглядело дело на поверхности, но если есть тенденция избегать чего-либо, то у нее должны быть свои основания.

По большей части работе пациента не помогают и не сочувствуют те, с кем он имеет дело в повседневной жизни. Может быть, правда, ему повезло иметь друзей или знакомых, которые сами успешно прошли терапию, что, конечно, увеличивает его веру в ценность и нужность этой работы. Если же родные, с которыми он живет, видят в его действиях намек на неудовлетворительность семейных отношений, или считают «слабостью» лечиться от чего-то «психического», или по мере его продвижения обнаруживают, что им все труднее доминировать, эксплуатировать, защищаться или осуществлять какое-либо иное невротическое слияние с ним — ему придется бороться со скрытым или явным давлением, требующим, чтобы он прекратил эту «глупость». Многие пациенты не выдерживают подобного эмоционального шантажа их «нормальных» близких.

Вербальное понимание того, что такое психотерапия и в чем ее смысл, часто возможно лишь на почтительном расстоянии, пока дело не доходит до реального вмешательства в действительную жизнь, вроде изменения отношений с другом или с родными, или до намерения «самому попробовать»; в этом случае он будет сопротивляться в той мере, в какой является невротиком, — потому что терапия агрессивна по отношению к невротическому способу жизни. Сопротивление невротика психотерапии — это его контрагрессия против психотерапии. Он чувствует угрозу с ее стороны. И в определенной мере так оно и есть. Что может быть более естественным, чем его ответная война?

В непосредственной работе, при выполнении наших упражнений, вам будут даваться конкретные инструкции. При полном следовании им вы получите возможность разыграть то, что происходит в процессе терапии, в своем собственном лице. Трудность заключается лишь в мотивации продвижения вперед.

Весьма вероятно, что уже в предыдущей работе по ориентации себя вы обнаружили сильные сопротивления продолжению этой работы. Вне всякого сомнения, вы столкнетесь с еще более сильными возражениями против дальнейших упражнений, потому что они предлагают сделать следующий шаг, предпринять решительное действие в актуальной жизненной ситуации.

Вам уже стало ясно: такая работа приводит к открытию того, что человеческий организм функционирует не всегда в согласии с принятыми условностями. Эти традиционные установки, однако, настолько сильно привиты нам и настолько нагружены чувством моральной правильности, что их изменение кажется заслуживающим осуждения, даже если мы сталкиваемся с необходимостью такого изменения в непосредственном опыте.

В следующих упражнениях речь пойдет о поведении, которое вкратце может быть описано так: различные возбуждения, окрашенные удовольствием, агрессией или болью, пробуждают энергию организма к контактированию и приспособлению к окружению. В чувствах и в контакте организм растет и расширяет свои границы. Каждый невротический механизм есть прерывание определенного рода возбуждения. Как объяснялось ранее, тревожность — следствие такого прерывания. Вместо того чтобы рисковать погрузиться в новый, неизвестный контакт, невротик замыкается в бесконтактном (неосознаваемом) слиянии со своим «безопасным», привычным функционированием.

Три важных механизма такого рода, с которыми мы будем работать, — ретрофлексия, интроекция и проекция. Можно считать, что они определяют три различных типа «невротических характеров», поскольку возникают в различных типах жизненного опыта и коренятся в различных физиологических функциях. Однако даже если один из этих механизмов преобладает в ком-то из нас, мы все равно используем каждый из них. Проработав все абстрактные возможности отношения к среде, чувствования тела, эмоций, речи, различного типа сопротивлений, вы независимо от своего частного «диагноза» сможете развить сферы интегрированного функционирования, что поможет вашей дальнейшей интеграции.