Глава 10. ПРОВАЛ ПОПЫТОК КОНТРРЕВОЛЮЦИИ ВОСПРЕПЯТСТВОВАТЬ ПОБЕДЕ ВООРУЖЕННОГО ВОССТАНИЯ Действия российской и зарубежной контрреволюции в предоктябрьские дни

Благодаря своевременной и умелой подготовке вооруженного восстания был обеспечен значительный перевес сил революции над силами русского империализма в решающий момент и в решающем месте. В Петрограде на стороне большевиков находилась подавляющая часть гарнизона.

Среди вооруженных отрядов социалистической революции, как отмечал В. И. Ленин, крепла твердая и непреклонная решимость биться до конца2. Революционные солдаты и матросы, а также передовые рабочие и крестьяне были готовы по призыву большевиков выступить против Временного правительства. Перед большевистской партией встала задача — так распределить силы, чтобы не ослабить ряды защитников от внешнего врага.

Какими же силами располагала в то время российская контрреволюция? Керенский їй его сторонники рассчитывали бросить на подавление революции примерно 250 гыс. солдат и офицеров3. В числе этих войск были казачьи и драгунские дивизии и полки, свыше 40 ударных батальонов, юнкера 26 училищ, прапорщики Л8 школ. Керенский был уверен, что с их помощью он сумеет удержать власть. В. Набоков, один из видных кадетских лидеров, вспоминал, что на вопрос, можно ли справиться с выступлением большевиков, Керенский ответил: «У меня больше сил, чем нужно. Они будут раздавлены окончательно»4. Однако хвастливый глава Временного правительства не учел два существенных обстоятельства. Во-первых, вооруженные силы контрреволюции были разбросаны. Для вызова «надежных» войск с фронта, из Финляндии и других мест требовалось время. Печальный урок корниловской авантюры, когда путь карателям был надежно прегражден защитниками революционной столицы, не пошел на пользу. Затруднения в ходе подготовки осеннего контрреволюционного заговора также были забыты. Во-вторых, Керенский не учитывал того, что многие из его «надежных» частей в период бурного развития революционных событий могли в один прекрасный момент оказаться «ненадежными».

Временное правительство считало, что на его стороне достаточно сил: 4 батареи Михайловского и Кон- стаьтиновского училищ, несколько школ прапорщиков, 25

броневиков. 2 казачьих полка, до 10 тыс. сторонников эсеров в Преображенском, Семеновском и других полках. Под Петроградом стояли многочисленные казачьи части. Кроме того, Керенский вызвал с фронта 2 самоходных дивизиона и 3 пехотные дивизии. Однако Верховский в своих воспоминаниях замечает, что эти войска не были надежными и пригодными «для решения той задачи, которая перед ними стояла»6.

Немалые надежды возлагались на противников революции из числа эсеро-меньшевистских лидеров, а также на колеблющиеся и неустойчивые элементы внутри большевистской партии (Троцкого, Каменева, Зиновьева). Однако и здесь Керенский и К° ошиблись: влияние предателей на массы оказалось ничтожным.

Таково было соотношение сил по обе стороны баррикад в предоктябрьские дни. Обстановка в стране была крайне сложной и напряженной. Накал классовой борьбы достиг предела, назревала решительная схватка.

Намерение контрреволюции во главе с заговорщиками из правительства и Ставки сорвать вооруженное восстание поддерживалось союзниками. Аккредитованные в России представители стран Антанты и США развили большую активность, стремясь привести в действие механизм осеннего контрреволюционного заговора, в подготовке которого они принимали самое непосредственное участие.

Решительное наступление контрреволюция начала на Юге России, где видную роль играл франко-англо- бсльгийский капитал. Осенью 1917 г. там были закрыты мноіие заводы, шахты и погашено несколько домен. Массовые локауты начались вскоре после очередной сентябрьской конференции горнопромышленников Юга, на которой было предложено создать «крепкую власть», обладавшую «силой принуждения». Конференция потребовала отказа рабочих от вмешательства в дела производства. В противном случае горнопромышленники грозили закрыть все заводы и шахты6. Вскоре саботаж и локауты стали проводиться и в других отраслях промышленности. в частности на предприятиях, работавших на донецком угле. Их владельцы мотивировали свои действия нехваткой донецкого угля и кокса.

Еще более активной была роль антантовских империалистов в организации саботажа нефтепромышленников, прежде всего в Бакинском районе. Особая планомерность в его проведении в значительной степени обусловливалась высокой концентрацией антантовского капитала в нефтяной промышленности. 10 из 16 существовавших в мировой нефтяной промышленности финансовых синдикатов (преимущественно английских) сконцентрировали в своих руках 3U всей торговли нефтью и нефтепродуктами в нашей стране и добывали больше половины всей русской нефти. Англо-французскому капиталу принадлежало первенство в организации локаутов и саботажа также и в Грозненском нефтедобывающем районе.

Не лучше обстояло дело и в столице, где под лозунгом «эвакуации» и «разгрузки» Петрограда были полностью или частично закрыты некоторые фабрики и заводы.

Союзные и отечественные капиталисты выступили единым фронтом, и многие тысячи рабочих оказались

Поз работы. Чтобы замаскировать свои преступные действия, саботажники и локаутчики обычно ссылались на объективные причины — недостаток топлива, сырья н т. д.7

Временное правительство не только ничего не делало для борьбы с разрухой, но полностью солидаризировалось с иностранными и русскими капиталистами. В ответ на требования владельцев иностранных предприятий принять решительные меры по наведению «порядка»8 оно направило в промышленные центры Юга карательные отряды казаков. Повсеместно вводилось осадное положение. а Каледиьу, главе донской контрреволюции, были фактически предоставлены диктаторские полномочия. Поздняков, видный участник боев с контрреволюцией на Юге, вспоминая о действиях Каледина, писал: «Донбасс, «Всероссийская кочегарка», попал под его пяту... И вновь донецкие большевики вынуждены были уйти в подполье»9. В середине октября Временное правительство объявило военное положение в Терской области. Здесь диктатуру осуществляли отряды терских казаков во главе с атаманом Пепеляевым.

Российские и иностранные капиталисты добивались, чтобы Временное правительство ввело осадное положение на территории всей страны. На состоявшемся в середине октября в Москве втором совещании «общественных деятелей» была принята резолюция, призывавшая Временное правительство решительно бороться с «анархией».

Министры и руководство Ставки пытались распространить установленные в Донбассе порядки на другие- районы. Так. в Калуге казаки и драгуны разгромили большевистский Совет солдатских депутатов. Так же они собирались поступить и с другими" Советами.

По распоряжению Керенского начались усиленные гонения против революционных элементов в армии. Главнокомандующий Северным фронтом генерал Черемисов издал приказ «о поимке дезертиров», намереваясь под этим предлогом арестовать большевиков и сочувствующих им солдат и тем самым ослабить революционные силы ,0.

Однако главное внимание российская контрреволю- ция все же обратила на Петроград, Правда, здесь отта не могла действовать так открыто и грубо, как в

Донской и Терской областях, Ташкенте и Калуге. Поэтому предпринимались попытки организовать наступление под флагом «обороны». Продолжалась «разгрузка» Петрограда, промышленность столицы была лишена военных заказов. П. И. Пальчинский, товарищ министра торговли и промышленности, председательствовавший в Особом совещании по обороне, утверждал, что если бы удалось «наладить работу в Донецком бассейне (где временно с помощью Каледина восторжествовала контрреволюция.— В. JI.), то можно было бы определенно сказать, что и без Петрограда как фабрично-заводского центра промышленная Россия окажется в силах выполнить свою задачу»1.

План Временного правительства относительно «разгрузки» Петрограда и эвакуации в «спокойную» Москву поддерживался союзниками ,2.

Под предлогом «обороны» Петрограда правительство Керенского торопило Ставку с присылкой «надежных» частей с Юго-Западного и Румынского фронтов. На состоявшемся 19 октября совещании главнокомандующего Северным фронтом генерала Черемисова с Керенским, морским и военным министрами обсуждалось положение на Фронте и были рассмотрены меры, принятые штабом Петроградского военного округа на случай выступления большевиков. Было решено подчинить Петроград и Кронштадт Черемисову,3, который и отдал приказ о выводе некоторых революционных частей из столицы ,4. Газета «Рабочий путь» писала в то время: «Программа контрреволюционного «дерзания» постепенно проводится в жизнь»18. Заговорщики подумывали о перенесении Ставки в Петроград, чтобы тем самым усилить ядро контрреволюции.

В контрреволюционном лагере оказались в то время и эсеро-меньшевистские лидеры Советов. Их деятельность, направленная на срыв готовившегося вооруженного восстания, поощрялась зарубежными союзниками. Видная роль принадлежала здесь Американской миссии Красного Креста в России, которая финансировала антибольшевистскую деятельность многих правых эсеров и меньшевиков. Вожди правых эсеров (Брешко- Брешковская, Чайковский, Маслов и др.), к числу которых принадлежал и сам Керенский обращались к миссии с просьбами о помощи. Американские доллары

получили 17 эсеровских газет, среди них крупнейшие — «Земля и воля» и «Народная правда» 17. Миссия финансировала также и «Новую жизнь», которую «Правда» назвала «американо-брешковской». Глава миссии Томпсон, но словам Робинса, «истратил не один миллион долларов из собственных средств, чтобы попытаться воспрепятствовать большевикам захватить власть в России» 18.

С помощью Д. Соскиса, адъютанта Керенского, Томпсон 'И Робинс опубликовали ьемало материалов с целью поддержать Временное правительство и его американского союзника. Выпускались ежедневные бюллетени, рассылавшиеся газетам. f

Благодаря обширным связям Брешко-Брешковской и Чайковского, а также помощи Генерального штаба (через генерала Нейслаковского) эсерам удалось развернуть кампанию в защиту Временного правительства. Более 800 человек было послано в казармы и деревни, где они призывали поддерживать Керенского. Руководители Американской миссии Красного Креста в ряде мест выступили с докладами |9.

При активном участии миссии Робинс создал сеть «тайных агентов, рассеянных по различным полкам и казармам»20. Оьи должны были информировать руководителей миссии о настроении масс и о ходе подготовки большевистского восстания. Генерал В. Джадсон, советник американского посольства, хорошо знакомый с Томпсоном и Робинсом, дал высокую оценку их деятельности в пользу Временного правительства21.

Американская миссия Красього Креста была 'инициатором тайных совещаний представителей союзников в Петрограде, цель которых, по словам Робинса, состояла в основном в выработке мер для «укрепления правительства Керенского»22. Через союзных представителей в России руководители миссии пытались помочь эсеро- меныпевистским лидерам Советов внушить Временному правительству идею с необходимости издания декрета о передаче земли в распоряжение земельных комитетов. Они полагали, что такой декрет отвлечет широкие народные массы от участия в восстании и облегчит тем самым положение правительства Керенского. По словам одного из руководителей миссии, «это есть единственный шаг, способный выбить почву у Лениьа»23.

Определенные надежды возлагались на малочисленных противников В. И. Ленина, в первую очередь на Каменева и Зиновьева, а также на Троцкого. Руководители американской миссии вступили в контакт с последним24. рассчитывая использовать его в борьбе за сохранение Восточного фронта. Троцкий стремился направить возросшую решимость матросов, солдат и рабочих защищать столицу и всю революционную Россию на путь продолжения войны. За это он удостоился похвалы петроградских корреспондентов влиятельной американской газеты «Нью-Йорк уорлд» и английской буржуазной газеты «Дейли ньюс».

Планам зарубежных союзников российской контрреволюции целиком и полностью соответствовала борьба ^серо-меньшевистского ЦИК против созыва Всероссийского съезда Советов, так как предполагалось, что он по своему составу будет большевистским. Когда же стало ясно, что эта попытка эсеров и меньшевиков терпит провал, старое руководство приложило все силы для того, чтобы оттянуть созыв съезда. Затяжка грозила самыми трагическими последствиями: германские империалисты со дня на день могли начать наступление на Петроград. Российская и союзная контрреволюция заканчивала последние приготовления к заговору, а в ряде мест уже приступила к его реализации.

Когда делегаты съехались на II Всероссийский съезд Советов рабочих и солдатских депутатов, эсеро-меныие- вистские лидеры направили свои стараьия на то. чтобы не дать ему начаться. «По дошедшим до нас сведениям,— писала газета «Рабочий путь» в номере от 18 октября,— некоторые члены Организационного бюро по созыву съезда Советов, желая сорвать съезд, уверяют, что съезда не будет, ввиду чего предлагают делегатам разъехаться на места». Большевики призывали не поддаваться на провокацию.

Меньшевики и эсеры пытались запугать участников подготавливаемого вооруженного восстания, преувеличивая силы контрреволюции. И. Ф. Еремеев, активный участник Октябрьского вооруженного восстания, в своих воспоминаниях писал, что «меньшевики и эсеры распускали самые невероятные провокационные слухи, рассчитанные на деморализацию красногвардейцев и революционных солдат. Пытались запугать нас...»25 Как известно, Каменев, Зиновьев и их немногочисленные сторонники в дни непосредственной подготовки Октябрьского восстания изо всех сил старались его сор- гать. Они упорно продолжали придерживаться «оборонительно-выжидательной» тактики. Дезориентирующе действовали на некоторых членов партии выступления Троцкого. Днем 24 октября на заседании большевистской фракции съезда Советов он заявил, что «теперь все зависит от съезда... Арест Временного] правительства не стоит в порядке дня как самостоятельная задача... Это оборона»26. Троцкий «советовал» отложить восстание до II

Всероссийского съезда Советов рабочих и солдатских депутатов.«„Ждать” съезда Советов,—писал В. И. Ленин,— есть'полный идиотизм, ибо это значит пропустить недели, а недели и даже дни решают теперь все. Это значит трусливо отречься от взяти» власти, ибо 1—2 ноября оно будет невозможно (и политически и технически: соберут казаков ко дню глупеньким образом «назначенного» восстания)»27. ?

На разногласия среди руководящих деятелей — большевиков по вопросу о вооруженном восстании надеялись противники диктатуры пролетариата не только в нашей стране, но и за рубежом. По словам Гольдена, петроградского корреспондента «Дейли мейл», среди большевиков имелось два течения: одно было за «немедленное выступление», другое —за «более выжидательное положение». Корреспондент выражал надежду, что в Петрограде спокойствие не нарушится, пока будет преобладать второе течение28.

До 18 октября Временное правительство предполагало. что большевики намечают лишь вооруженную демонстрацию. 14 октября на совещании Керенского с некоторыми министрами начальник штаба Петроградского округа генерал Я. Г. Багратуни сообщил о мерах, принятых против этой демонстрации. Совещание одобрило намеченные штабом действия29.

Узнав 18 октября из выступления Кеменева в полу- меньшевистской газете «Новая жизнь», что организует- ся) не демонстрация рабочих, солдат и матросов, а вооруженное восстание и что произойдет оно за несколько дней до съезда Советов, Временное правительство стало лихорадочно готовить силы для его подавления. В воспоминаниях Верховского читаем: «До этого коман дование с недоверием относилось к сообщениям о надвигающемся выступлении пролетариата, но дальше сомневаться было невозможно»30.

С 24 октября контрреволюция, стараясь опередить действия революционных рабочих, солдат и матросов, перешла в наступление. Отбросив фальшивую версию об «обороне» Петрограда, Временное правительство приказало юнкерам разгромить типографию, где печатались большевистские газеты «Рабочий путь» и «Солдат» (орган Военной организации при ЦК РСДРП (б)), и конфисковало часть тиража. Был отдан приказ об аресте комиссаров и членов ВРК и захвате Смольного.

В эти дни союзные представители в Петрограде с особой настойчивостью требовали от Временного правительства и Ставки форсировать наступление на революционные массы столицы. Более того, англо-франкоамериканские империалисты готовы были помочь организаторам контрреволюционных сил своими капиталами. Учитывая опыт июльских дней! они одобрили действия Керенского, решившего спровоцировать в столице «беспорядки» и потом решительно расправиться с революционными рабочими, солдатами, матросами їй большевиками. Бьюкенен еще 12 октября в беседе31 с Керенским и Терещенко заметил, что у них уже не остается никаких возможностей для осуществления полумер, и призывал установить железную дисциплину. Пытаясь сыграть на честолюбии Керенского, английский посол сказал, что, если бы тот вырвал с корнем «большевизм», то вошел бы в историю «в качестве спасителя своей страны». Керёнский ответил, что от сумеет расправиться с большевиками. Он заверил Бьюкенена, что «на этот раз не упустит случая, как это сделал в июле». «В наших последних разговорах с ним,—вспоминал английский посол,—он не раз восклицал: ,.Я желаю только того, чтобы они (большевики — В. Л.) вышли на улицу, и тогда я их раздавлю”»32.

За решительные действия против революционных масс и большевистской партии высказывались также французский и американский послы Ж. Нуланс и Д. Френсис. За три дня до начала Октябрьского восстания Нуланс высказал Керенскому свои опасения по поводу серьезной угрозы со стороны большевиков и предложил расправиться с ними. Керенский успокаивал посла, напомнив ему о том, что к Петрограду движется несколько верных ему дивизий38.

Накануне Октябрьского вооруженного восстания Д. Френсис встретился с Терещенко, чтобы узнать о боевой готовности контрреволюционных сил. На вопрос посла: «Чьи солдаты охраняют министерство?» Терещенко ответил: «Это ьаши солдаты. Меня не удивит, если восстание произойдет этой ночью». Френсис спросил: «Можете ли подавить его?» Терещенко ответил: «Думаю, что могу». Заверение министра иностранных дел обрадовало американского посла, и он заявил: «Если вы в состоянии подавить его, то я хотел бы, чтобы оно произошло»34. После разговора с Терещенко американский посол срочьо сообщил в Государственный департамент, что Временное правительство сумеет подавить большевистское выступление35.

Побуждая Временное правительство к активным действиям ттротив большевиков. Френсис больше чем кто-либо из союзных послов был уверен в победе контрреволюции36. Оптимизм своего посла разделяло также правительство Вильсона. За шесть дней до победоносного Октябрьского вооруженного восстания оно предоставило Временному правительству годовой трехпроцентный кредит в 125 млн. долл.37 Кредиты, по мнению Френсиса, должны были послужить важным средством поддержки Временного правительства в предстоявшей решающей схватке с большевиками. Добиваясь их скорейшего предоставления, Френсис сообщал государственному секретарю Лансингу о растущей «большевистской опасности». Он подчеркивал, что «симпатии к большевикам растут и. если они возобладают, их лозунгом будет мир»38.

Френсису принадлежала также идея присылки американских войск в Россию. По мнению американских друзей российской контрреволюции, в условиях подготовки большевистской партией вооруженного восстания для спасения Временного правительства необходима была помощь вооруженными силами.

За шесть дней до Великой Октябрьской социалистической революции Ридннг, британский посол в США, выразил пожелание, чтобы американское правительство сделало запрос Временному правительству относительно посылки войск США в Россию39. В телеграмме, пос ланной накануне восстания Д. Френсисом своему государственному секретарю, посол настоятельно требовал согласия на немедленную присылку в Росоию двух или более дивизий американских войск в случае, если удастся склонить министров Временного пргвительства обратиться к США с такой просьбой. Френсис дал понять Лансингу, что войска необходимы для поддержки власти Временного правительства и «сознательных pvo- ских», т. е. для российской контрреволюции40.

Телеграмма Френсиса запоздала: на следующий день антинародное Временное правительство перестало существовать.

Одновременно активизировали свою деятельность на фронте военные представители союзников41. К сожалению, неизвестно, какие переговоры вели союзные представители в штабах фронтов, армий и непосредственно в воинских частях. Однако ясно, что дело не ограничилось вопросами реорганизации армии или обсуждением военных операций с целью поддержки итальянской армии. Представители союзников пытались привести в действие военный механизм заговорщиков.

Некоторые союзные представители и, в первую очередь, члены американского посольства во главе с Френсисом явно переоценивали возможности и силы той части российской контрреволюции, которая группировалась вокруг министров Временного правительства. Они надеялись, что заговорщики из правительства и Ставки, а также капиталисты-локаутчики. лидеры правых эсеров и меньшевиков на этот раз не повторят ошибок, допущенных в июльские дни и будут действовать решительнее.

Считая, что корниловская авантюра провалилась в основном из-за разногласий между Корниловым и Керенским, руководители Антанты и США были уверены, что на этот раз Ставка и правительство будут действо- вать сообща. Они не видели «или не желали видеть резкого изменения соотношения сил в стране в пользу социалистической революции, слабости и беспомощности российских руководителей осеннего контрреволюционного заговора. Контрреволюция тем временем с нетерпением ждала начала немецкого наступления на Петроград. Значительная часть германских дивизий была сосредоточена в Прибалтике (их насчитывалось, по разным оценкам, от 80 до 88)42. Кроме сухопутных войск, германское командование могло направить против Петрограда до двух третей своего флота.

После захвата Моонзундсюих островов немецкие войска сосредоточились на дальних подступах к столице. В своих воспоминаниях начальник штаба десантных сойск, участвовавших в Моонзундской операции, полковник фон Чишвиц писал, что овладение островами было лишь ее первым этапом, следующим должен был быть захват Петрограда43. Об этом плане хорошо знали участники осеннего контрреволюционного заговора: еще 29 сентября русское военно-морское командоваьие получило кодограмму от своей контрразведки, з которой говорилось: «Ближайшей задачей германского флота будет занятие островов Эзеля и группы Аландских для обеспечения выхода в Рижский и Финский заливы и обеспечения дальнейшей операции на Петроград с тем, чтобы прекратить беспорядки (разрядка моя.— В. Л.) и вывести Россию из войны»44.

Фланг армий Северного фронта со стороны моря оказался обнаженным. Противник получил возможность высадить многочисленный десант в Ревеле или каком-нибудь другом месте поблизости и заставить русские войска полностью очистить Прибалтику.

Перед германским командованием открывалась также перспектива овладения Аландскими островами и высадки десанта в Финляндии (в случае, если финская буржуазия поднимет контрреволюционный мятеж). Отсюда также можно было предпринять наступление на Петроград45.

Не снималась с повестки дня организация наступления на Румынском фронте, о чем сообщала «заслуживающая доверия» агентура46. Предполагалось, что германские войска под командованием генерала Макензена вступят в Молдавию и Бессарабию, захватят Яссы, выведут Румынию из войны и вторгнутся на Украину, что послужит сигналом для выступления украинских буржуазных националистов. Согласно агентурным данным, немцы намеревались осуществить наступление на Юге после операций по захвату Петрограда47, так как для одновременных действий сил у них явно не хватало. «Последние сведения, поступившие в главную французскую квартиру,—сообщала Ставка 14 октября начальнику разведывательного отдела штаба Юго-Западного фронта и в штабы Особой 11-й и 7-й армий,—указывают на малочисленность личного состава вообще всех германских и австрийских частей на русско-румынском фронте»48.

На рассвете 8 октября немецкий десант занял западную часть полуострова Вердер. Двинская группировка была усилена за счет прибывших из Волыни германских войск. Германские военные радиостанции в районе Риги и острова Эзель работали в те дни особенно напряженно. Большое оживление отмечалось и в портах Балтийского моря. Острова, прикрывавшие подступы к Петрограду, были обстреляны германскими военными кораблями49. В сводках Северного фронта с 5 по 11 октября отмечалось: «Агентурные сведения продолжают указывать на готовящийся в ближайшие дни удар немцев на Северном фронте и происходящие якобы с этой целью перевозки войск с Западноевропейского фронта, а морской генеральный штаб снова предупреждает о предстоящем развитии противником активных действий в Рижском заливе»50.

В предоктябрьские дни германские военные власти тайно с помощью подводных лолок вооружали белуга гвардию финской буржуазии, которая с нетерпением ждала прихода немецких карательных войск в Финляндию. Многочисленные отряды этой гвардии (в одном Гельсингфорсе насчитывалось свыше 10 тыс. гвардейцев) были вооружены германскими винтовками и маузерами б1.

8 октября противник, не испытывая никакого давления со стороны русских войск, предпринял внезапный отход на Рижском направлении. По этому поводу высказывались разные предположения, например, будто германское военное командование отказалось от операции по захвату Петрограда и решило провести зиму на старых позициях. На наш взгляд, это не соответствовало действительности, поскольку одновременно с отходом войск лишь на одном участке фроьта немцы про должали усиленно готовиться к наступлению. Отход должен был дезориентировать русские войска, ослабить оборонительные работы и усилить момент внезапности броска на Петроград.

После того, как мирное предложение Четверного союза снова было отклонено, германское командование решило поспешить с началом наступления. На совещании 22 октября вице-канцлера Гольфернха и статс-секретаря Кюльмана с представителями верховного командования и генерал-губернатором Варшавы, посвященном вопросу о Литве и Курляндии, было высказано единодушное мнение, что эти земли следует онемечить и фактически сделать частью Германии52. В отношении южных границ Литвы верховное командование продолжало твердо 'Придерживаться своего старого мнения, высказанного еще в декабре 1916 г.: они должны были простираться до Брест-Литовска и включать Виленскую и Гродненскую губернии53.

В Прибалтике германские аннексионисты намерены были воспользоваться стремлением латышских, литовских и эстонских помещиков и буржуазии оградить себя от революции с помощью немецких штыков и распространить «защитную зону» вплоть до Нарвы. 24 октября к Гинденбургу и Людендорфу прибыли представители дворянства из занятых немцами латышских земель с просьбой поставить Эстляндию и Лифляндию под защиту прусской короны или кайзеровского военного наместника 54. Людендорф положительно отнесся к этой просьбе55.

Германское верховное командование вновь обратило свои взоры на Украину. За две недели до Великой Октябрьской социалистической революции генерал Бар- теьверфер, начальник политического отдела германского верховного командования, доказывал государственному канцлеру всю важность отделения Украины от России, поскольку такой акт чрезвычайно ослабил бы русскую экономику. Отделение Украины и подчинение ее Германии, как отмечал Бартенверфер, явилось бы важным достижением немецкой мировой политики56.

Аннексионистские действия германской правящей верхушки на Востоке усиленно поощрялись пангерманскими кругами. Именно в предоктябрьские дни новоявленные крестоносцы (союз «Остмарк», Немецкая оте-

225

8 В. В. Лебедев чественная партия и др.) стали усиленно призывать к колонизации земель на Востоке57.

Происки германских милитаристов поощрялись контрреволюционными элементами в России, многие из которых были готовы пожертвовать частью ее территории, лишь бы с помощью немецких войск восстановить «порядок».

В. И. Ленин писал 17 октября, что корниловцы с Керенским во главе предпринимают попытки и могут здесь действовать в следующих направлениях:

«Во-первых, они могут предательством корниловского командного состава открыть сухопутный северный фронт. Во-вторых, они могут «сговориться» насчет свободы действий всего немецкого флота, который сильнее нас, сговориться и с немецкими, и с английскими империалистами. Кроме того, «скрывшиеся адмиралы» могли передать немцам и планы. В-третьих, локаутами и саботажем доставки хлеба они могут довести войска наши до полного отчаяния и бессилия.

Ни одного из этих трех путей отрицать нельзя»58.

И действительно, заинтересованные в преодолении вынужденной пассивности германской армии и флота, генералы-корниловцы стремились применить тактику времен июньского наступления: путем «решительных» наступательных операций, как правило плохо подготовленных и обреченных поэтому на провал, побудить противника форсировать осуществление давно вынашиваемого замысла— захватить революционную столицу и помочь российским «силам порядка» подавить революционное движение.

Открытие фронта путем наступления намечалось в районе Венденских позиций двенадцатой армии. Наступление предполагалось начать без подготовки59.

В октябре генералы безуспешно пытались бросить в бой отдельные корпуса и армии. 9 октября начальник штаба Ставки в шифрованной телеграмме сообщил Керенскому: «Главкосевом (главнокомандующим Северного фронта.—В. Л.) отдано распоряжение о подготовке к переходу в наступление всеми тремя армиями»6,3. Иначе говоря, командование намеревалось предпринять наступление на всех участках Северого фронта, чтобы дезорганизовать оборону, вызвать контрудар противника и дать ему возможность прорваться к столице на мьо- NIX направлениях61. При этом правительство Керенского и Ставка меньше всего думали о возможных потерях десятков тысяч людей. Наоборот, они даже предпочитали. чтобы в ходе контрнаступления против частей Северного фронта были истреблены героические защитники Петрограда.

В том же духе действовало командование Балтийского флота, вынашивая чудовищный план «решительного» нападения на немецкий флот и нанесения противнику наибольшего вреда «ценою хотя бы собственной гибели», как отмечалось в протоколе заседания Совета флагманов от 8 октября62. Инициатором этого плана был И. И. Ренгартен, начальник оперативного отдела штаба командующего Балтийским флотом. Идею уничтожения революционного флота путем «решительного» морского боя он изложил в своем «меморандуме» (так называл он в дневнике свою записку), который и послужил главным предметом обсуждения на заседании63. Временное правительство, вероятно, ознакомилось с протоколом этого заседания64.

Не ограничиваясь перечисленными выше мерами с целью облегчить немецкое наступление на Петроград, заговорщики вместе с Керенским саботировали доставку на фронт продовольствия и тем самым ослабляли армию. «Костлявой рукой голода» буржуазия намерена была нанести удар не только по рабочим, но и по солдатам, которые оказывали немцам упорное сопротивление и препятствовали осуществлению контрреволюционного плана удушения Петрограда с помощью вооруженных сил германского империализма. Большевистская газета защитников столицы «Окопный набат», выходившая вместо закрытой «Солдатской правды», писала, что именно с этой целью правящие классы России стремятся «лишить солдатские массы... творящие тяжелое ратное дело, самых неотложных предметов — продовольствия и обмундироваьия»65. По сведениям Главного полевого интенданта, к 20 октября на фронтах оставалось муки, крупы, сухарей, мяса на несколько дней. В критическом положении находились солдаты Северного фронта66. Угроза голода нависла также и над моряками — на это обратил особое внимание II съезд Балтийского флота, проходивший с 25 сентября по 5 октября. Из выступлений делегатов выяснилось, что продовольствия на скла* дах балтийских портов оставалось мало, а правительственные учреждения вместо того, чтобы наладить продовольственное снабжение, предлагали балтийцам раздобывать хлеб в Кронштадтском порту. Съезд принял резолюцию, в которой отмечалось, что «всюду и везде правительственные учреждения — как министерст ва, так и интендантства — ставят колоссальнейшие препятствия, что грозит в конце концов ужасной катастрофой— оставить флот без продуктов продовольствия. II

Балтийский съезд видит в этом провокационную политику правительства, всецело исполняющего волю буржуазии, чтобы под этими предлогами вызвать голод во флоте и заставить последний смириться и беспрекословно подчиняться всем грабительским распоряжениям и стремлениям правительства»67.

Таковы факторы, свидетельствующие о том, что контрреволюционные заговорщики стремились облегчить германским империалистам наступление на Петроград.

Как видим, большевистской партии в дни. предшествовавшие провозглашению Советской власти, пришлось столкнуться не только с сопротивлением российской контрреволюции, но и с внешней угрозой в лице германской армии. Несомненно, последняя была наиболее опасной для революционной России.

Межимпериалистические противоречия — важное условие победы Октябрьского вооруженного восстания

Попытки и планы союзников и Германии помешать подготовке и проведению Октябрьского вооруженного восстания наталкивались на неразрешимые межимпериалистические противоречия. В силу этих противоречий российская контрреволюция к моменту восстания оказалась в одиночестве и притом в неблагоприятной внешнеполитической обстановке.

Германское командование, готовясь к захвату Петрограда, в предоктябрьские дни заняло выжидательную позицию. Оно опасалось нанести решительный удар по Петрограду только силами 8-й армии и находившегося в Балтике флота, изрядно потрепанного в Моон- зундском сражении. Таким образом, одновремеї-іного выступления и внешних, и внутренних врагов револю-

ции не получилось, хотя возможность такого выступления в то время и существовалав8.

В октябре Четверной союз, решив воспользоваться своими военными успехами, возобновил прерванные ранее тайные переговоры о заключении империалистическо- отмирас тем, чтобы после этого бросить все силы против революционного движения, главным очагом которого была Россия. Ренгартен вспоминал, что сотрудниками его отдела 6 октября было перехвачено германское радиосообщение, адресованное Англии и содержащее запрос, «не желает ли она выслушать конкретные предложения в смысле условия мира»69. Англия, по словам Ренгартена, ответила согласием, Франция и Россия — также70.

В прямой связи с упомянутой попыткой следует, на наш взгляд, рассматривать еще одно негласное предложение германского правительства, сделанное им через голландского министра иностранных дел английскому представителю в Гааге [не позднее 2(15) октября] о готовности «в утвердительном смысле ответить на вопрос об очищении Бельгии в случае задания ему подобного вопроса»71. Тем самым Германия давала понять, что согласна уступить в Западной Европе, но рассчитывает на компенсации на Востоке.

Достойно внимания и сообщение российского поверенного в делах в Берне в МИД от 13 октября о «слухе», циркулировавшем «в здешних правящих кругах», относительно готовности Германии отдать Франции всю Эльзас-Лотарингию «в обмен на известные территориальные компенсации за счет России и, в частности, всей Курляндии» 72.

Большевистская газета «Окопный набат» 17 октября писала: «Если соглашение между английскими и германскими империалистами не совсем наладилось, то оно уже «на мази».

Призрак русской революционной коммуны воскресил сопутствовавший Парижской Коммуне акт братания между канцлером Бисмарком и президентом министров Тьером... Теперь протягивают руки для усмирения русской революции Ллойд Джорджу и Гннден- бургу».

Хорошо информированная на этот счет швейцарская газета «Журналь де Женев», исходя из прямой взаимозависимости проблем войны, мира и революции, писала, что не исключена возможность новых германских мирных предложений73.

Однако осуществление этой сделки затягивалось, в первую очередь из-за известных событий под Капорет- то, когда Четверной союз решил воспользоваться представившейся возможностью вывести Италию из войчы.

Немаловажным препятствием на пути сговора обеих коалиций были несомненно опасения лидеров Антанты по поводу того, что путем захвата Петрограда и других центров России германское командование навяжет Временному правительству унизительный сепаратный мир и тогда Германия и ее союзники смогут переключить все свои силы на Западный фронт. Особенно боялись этого империалисты США, завоевавшие сравнительно влиятельную позицию в России и рассчитывавшие получить большую компенсацию после военного разгрома противника.

Однако, с другой стороны, если судить по поведению Антанты и США, подобного рода опасения не могли стать неприступным барьером на пути к цели, которую поставили перед собой участники сговора.

Военных союзников Временного правительства германские войска устраивали только в роли палачей революции.

Иначе обстояло дело с тайными переговорами между эмиссарами Антанты и Четверного союза о прекращении войны с тем чтобы бросить высвободившиеся силы на разгром революционного движения. Здесь противоречия между враждебными коалициями, столкновения интересов государств — участников каждой из групп — по-прежнему оставались непреодолимыми.

Успешной подготовке и проведению Октябрьского вооруженного восстания способствовали также обострившиеся межсоюзнические противоречия по «русскому вопросу», устранить которые не могло известное августовское соглашение о разграничении «сфер содействия». Эти противоречия не давали возможности английским, французским, американским, японским и другим «союзным» заговорщикам объединиться между собой, а также с российской контрреволюцией для защиты капиталистического строя в нашей стране. Укреплению союза с российской контрреволюцией и оказанию ей необходимой поддержки, конечно, не способствовал тот факт, что союзники России потеряли веру в возможность получения от нее и в дальнейшем «пушечного мяса». Это особенно стало чувствоваться после краха корниловской авантюры74. Надежд на восстановление боевой мощи русской армии и тем более на ее способности начать крупные наступательные операции не питали ни страны Антанты, ни США. Правда, немало официальных лиц еще полагали, что правительство Керенского способно сохранить Восточный фронт до переброски многочисленной армии США в Европу. В предоктябрьские дни эта уверенность также рассеялась. Тех, кто стоял за союз с Россией «до конца», настораживали сведения о возросшей тяге ее «верхов» к сепаратному миру с немцами, о массовом сокращении армии, подозрительном отсутствии у Ставки планов военных действий на ближайшие месяцы, и т. д.

Показательна в этой связи точка зрения французского верховного командования на положение дел в России. Его представители потребовали от русских военных представителей, чтобы они сообщили оперативные планы своей армии на ближайшие месяцы. Французы предупреждали, что в противном случае недоверие к России только усилится, «результатом чего явится дальнейшее стеснение... в области снабжения и отдельное соглашение союзников по оперативным вопросам кампании 1918 г.»75

Примерно такая же картина наблюдалась и в Англии. Русский военный представитель в этой стране генерал Десино телеграфировал в Ставку 23 октября: «В общем английская пресса^к нам очень недружелюбна, каждое наше действие и неуспех войск критикуется с издевательством...» Некоторые члены палаты лордов, с которыми беседовал Десино, заявили ему, что русские войска «ничего не делают»76.

О беспомощности правительства Керенского говорили также и в Италии 77. «Раздражение» против России, как сообщал российский посол в Риме в очередной телеграмме от 21 октября (2 ноября), пройдет в случае какого-либо наступательного движения русской армии79.

Распространенное среди японских правящих кругов мнение по этому вопросу высказал виконт Като, лидер оппозиционной партии «Кенсейкай», в речи на собрании банкиров в г. Нагое. Он заявил, что даже если бы Россия заключила сепаратный мир, то в этом нет ничего страшного, так как она «теперь уже не сражается более»79.

Сказанное не означает, что правящие круги тех государств, к которым обращалось за помощью Временное правительство, перестали удовлетворять его просьбы. Союзники продолжали оказывать помощь русской армии, однако все в меньших и меньших масштабах. Некоторые из них считали, что запросы русской армии уже не соответствуют ее вкладу в общее дело и что русское «пушечное мясо» становится чрезвычайно дорогим. Отсюда следовал вывод, что лучше «покинуть Россию» и освободить себя от обязательств по отношению к ней.

В условиях сговора германских и антантовских империалистов против революционной России на Лондон, ни Вашингтон, ни Париж не были заинтересованы в хорошем снабжении русской армии и флота. Поэтому они отказывались от многих сделанных ранее обещаний оказать материальную помощь правительству Керенского. Показательно в этом отношении решение упоминавшейся Лондонской конференции по транспорту (главную роль играли здесь англичане) сократить и без того мизерную отправку грузов в Россию80. Лондонская комиссия по распределению тоннажа между союзниками отказалась предоставить пароходы для доставки военных грузов из Франции в Россию81. Более того, английские заводчики отложили выполнение русских заказов на заводское оборудование82. Хуже стала выполнять военные поставки России также и Франция83. Антантовские министры и представители английского и французского правительств дали понять Временному правительству, что оно не должно рассчитывать на получение солидной помощи, если не наведет «порядок» в русской армии 84.

Ряды сторонников союза с Россией «до конца» редели, а численность другой группы, выступавшей за то, чтобы «покинуть Россию», заключив мир за ее счет, заметно росла. Разумеется, руководители союзных держав публично не выступали с подобными заявлениями. Однако даже в речах общего характера, например

об условиях мира, многие из них упоминали лишь о восстановлении Бельгии, дезаннексин Эльзас-Лотарингии, объединении Полыни, но совершенно не касались судьбы занятых войсками Четверного союза русских земель. Как правило, союзники не давали отпора резким выпадам в адрес России, которые шокировали даже утративших чувство национального достоинства министров антинародного Временного правительства. Так, английский реакционный еженедельник «Джон Буль» писал: «Не будем больше беспокоиться о России, с ней все кончено. Это печально, но это факт. Она упустила случай, который никогда не повторится... Теперь же она, зажатая между Японией и Германией, должна ожидать своей участи...»85

Французская печать считала даже, что союзникам в борьбе с Четверным союзом можно обойтись без России 86. !

Не менее показательны резкие выпады реакционной прессы против Временного правительства. Так, корреспондент агентства Гавас сообщал, что «теперь в России полное отрицание (власти. Вот уже 8 месяцев, как нет правительства»87.

Однако все это еще не означало, что правящие круги союзных России государств были единодушны в желании предоставить российской буржуазии и помещикам возможность самим решать свою судьбу. За оказание им помощи в борьбе с назревавшей социалистической революцией высказывались даже самые ярые критики. Например, в Англии, где особенно проявлялась тенденция к миру за счет России, как отмечал Набоков в телеграмме в МИД от 12 октября, те, кто предлагал прекратить помощь России, не могли одержать верх. Правда, по мнению Набокова, России были обеспечены лишь нравственная поддержка и сотрудничество в борьбе за укрепление власти (о восстановлении боевой мощи речь уже не шла) 88

Из-за своей эгоистической политики союзники в предоктябрьские дни принесли, пожалуй, российской контрреволюции больше вред?., чем пользы. Не считаясь со значительными потерями русской армии, они требовали от Временного правительства продолжения военных действий. Между тем, каждый день затягивания гойны ослаблял позиции Временного правительства, усиливал всеобщую ненависть к нему.

За шесть дней до Октябрьского вооруженного восстания в интервью представителю американского агентства «Ассошиэйтед пресс» Керенский весьма скептически оценил возможность дальнейшего участия России в войне. Газета «Вашингтон пост» в этой связи напечатала статью, полную тревоги за судьбу своего союзника, а американские дипломаты оказали на Временное правительство соответствующее воздействие89. В другом интервью, данном за день до Великой Октябрьской социалистической революции, Керенский решил «исправиться». Близкая к Белому дому газета «Вашингтон нвнннг стар» приветствовала высказанное Керенским твердое намерение приложить все усилия для продолжения войны90. Болес того, когда союзные послы потребовали оказать безотлагательную помощь их соотечественникам в России —• владельцам фабрик, заводов, шахт, рудников и железных дорог, правительство Керенского послало для их защиты от революционных рабочих карательные отряды, которые до этого намеревалось использовать в Петрограде и его окрестностях. Казаки Каледина не были направлены к Петрограду, а остались охранять предприятия союзников на Юге России. Министерство внутренних дел предложило губернским, областным и городским комиссарам принять «самые энергичные меры к охране предприятий иностранных подданных, а также личной безопасности их самих и их служащих»91.

Союзники российской контрреволюции явно не считались с тем, что в результате проведения такой политики шансы Керенского удержаться у власти уменьшались. Действительно, к моменту Октябрьского вооруженного восстания у Временного правительства не оказалось сколько-нибудь значительного резерва «надежных» войск. Когда Терещенко попросил у начальника штаба верховного главнокомандующего солдат для высадки десанта на Турецком побережье, тот ответил отказом. Он откровенно заявил, что надежные войска все заняты: 1) для проявления активности на фронте с целью облегчить положение Италии92; 2) для обороны побережья Финляндии, где предвидится десант;

3) для охраны «порядка» в крупных центрах, где «ожидаются выступления»93.

Как уже говорилось выше, на эффективности зарубежной помощи российской контрреволюции крайне отрицательно сказывались расхождения между союзниками в оценке жизнеспособности правительства Керенского. Английские представители в России налаживали контакты с казацкой верхушкой и контрреволюционными офицерами, не ставя об этом в известность Временное правительство. Н. Суханов в своих воспоминаниях отмечает, что депутация казаков от «российской Вандеи», так называемой Кубанской республики, с целью заручиться поддержкой своих требований прибыла на прием к Бьюкенену. «Любопытно,— восклицает Суханов,— что было бы, если бы российский посол в Лондоне принял депутацию синфейнеров или повел бы мирную беседу с представителями индийских повстанцев? Как реагировал бы Ллойд Джордж и Бонар Лоу? Что писали бы «Таймс» и «Морнинг пост»?94.

Нокс впоследствии вспоминал, что поддерживал тесньте связи с оставшимися на свободе видными участниками корниловской авантюры (с Чавчавадзе, командовавшим бригадой в «дикой дивизии» во время ее продвижения к Петрограду, Савинковым, Филоненко и др.)95. 11 октября Нокс обсуждал с корниловцами вопрос об организации контрреволюционного мятежа, главную роль в котором должны были сыграть оставшиеся не у дел офицеры. Савинков был против этого плана, так как считал, что заговор русских офицеров никогда не увенчается победойЗакулисную игру английской дипломатии поддерживали другие антантовские представители в России.

Английский и французский послы не исключали возможности падения буржуазного Временного правительства. Они были, вероятно, хорошо знакомы с точкой зрения лидеров правых политических партий, считавших за благо, если дискредитировавшее себя правительство Керенского погибнет от рук большевиков. Они были убеждены, что пришедшая на смену Временному правительству Советская власть сразу столкнется с «непреодолимыми трудностями» и долго не просуществует, что против «узурпаторов» сразу же восстанут «силы порядка». Естественно, ни в официальных документах, ни в мемуарах антантовские послы не высказывали мысли, что не станут особенно огорчаться, если правительство Керенского будет сметено революцией. Об этом можно судить лишь по ряду косвенных доказательств, а также по поведению антантовских дипломатов накануне Октябрьского вооруженного восстания и после него. Поддерживая постоянный ко-ітакт с Терещенко, послы не могли не знать, что в одном из своих публичных выступлений он прямо заявил: «Пусть лучше сейчас развернется большевистская анархия, но зато потом легче будет усмирить ее силой оружия»97. Заметим, что Терещенко без ведома союзников, как правило, не выступал.

Незадолго до восстания англичане перестали сотрудничать с Американской миссией Красного Креста в России, которая пыталась предотвратить падение Керенского 98.

Американские участники заговора международного империализма против назревавшей социалистической революции не разделяли пессимистических настроений ряда представителей Антанты в отношении Керенского. Представители Соединенных Штатов в России в большинстве считали, что от него не следует отказываться. Такая точка зрения вела, естественно, к недооценке угрозы старому строю со стороны пролетарской революции. Френсис в своих мемуарах тщательно скрывает просчеты американской дипломатии в этом вопросе. Он резко критикует Керенского за то, что тот разрешил вооружить рабочих в дни борьбы с корниловской авантюрой. В результате положение правительства Керенского стало «безнадежным», а его свержение — лишь «делом времени»99.

Успокаивающие донесения американского посла в предоктябрьские дни дезориентировали Вильсона. Американский президент, как отмечала Б. Шелтон, занимавшаяся исследованием «русской» политики Вильсону в 1917 г., явно не был подготовлен к известию о «большевистском путче» 10°.

США были единственной союзной державой, которая в последние дни существования Временного правительства предпринимала видимые шаги для оказания помощи последнему. Они, бесспорно, к тому времени были главным кредитором правительства Керенского. В отличие от руководителей Антанты Вильсон был готов послать свои вооруженные силы в Петроград, чтобы штыками оградить Керенского от революционных масс. Всем своим поведением американский посол старался подчеркнуть, что Америка стоит на стороне Временного правительства ,01. Даже такой факт, как предоставление Керенскому автомобиля с американским флагом во время его бегства из осажденного Зимнего дворца, лишний раз свидетельствует о том, на чьей стороне были империалисты Соединенных Штатов.

В роли «спасательной команды» гибнувшего правительственного корабля активно выступали руководители Американской миссии Красного Креста. 21 октября в помещении миссии состоялось тайное совещание Томпсона и Робинса с представителями Временного правительства, Англии и Франции. По поводу этого совещания Робинс позднее сказал: «Мы сделали решительную попытку поддержать Керенского»102. Со стороны США, помимо Томпсона и Робинса, на совещании присутствовал генерал Джадсон, Англию представлял генерал Нокс, Францию — генерал Ниссель. От Керен- ского были присланы генерал Нейслаковский и личный секретарь Д. Соскис. Собравшиеся должны были обсудить меры в связи с сообщением одного из американских агентов, что петроградский гарнизон поддерживает большевиков и готов выступить против Керенского.

Генерал Нокс с присущей ему грубостью и прямотой заявил, что «не заинтересован в правительстве Керенского, оно слишком слабо; необходима военная диктатура, необходимы казаки»,03. Он высказался за поддержку оставшихся на свободе активных участников корниловской авантюры, так как «в настоящее время единственно, что остается в России, это Савинков, Каледин и военная диктатура»104. Англия выступила против поддержки Временного правительства. Два часа длились споры, не давшие никакого результата 105.

После Великой Октябрьской социалистической революции Томпсон посетил Англию, где информировал Ллойд Джорджа о нежелании Бьюкенена и Нокса сотрудничать с американскими представителями. Это обстоятельство, если верить Робинсу, сыграло важную роль в отозвании и того, и другого в Лондон 106.

Дело, конечно, не в симпатиях или антипатиях тех или иных союзных представителей к Временному правительству, а в столкновении интересов империалистических группировок союзных государств по «русскому вопросу». Монополистический капитал США больше, чем какой-либо другой, был заинтересован в укреплении центральной власти, т. е. Временного правительства, поскольку рассчитывал (и не без оснований) использовать его для установления своего влияния в России. Более того, американские империалисты опасались, что Япония поспешит воспользоваться обстановкой, чтобы захватить русский Дальний Восток, на который они сами имели виды 107.

США были также заинтересованы в сохранении преобладающего влияния российского империализма в Северной Маньчжурии, так как иметь с ним дело было гораздо выгодней, чем с сильными японцами. Чтобы воспрепятствовать усилению японского влияния в Северной Маньчжурии, американские банкиры помогли в октябре Временному правительству принять меры против катастрофического падения курса русского рубля в этой сфере влияния российского империализма т.

Япония в свою очередь ревниво следила за США,— ей было явно не по душе укрепление их позиций в России. 12 октября в Токио была получена телеграмма из Харбина, в которой сообщалось, что США собираются приобрести Камчатку за 20 млрд. руб.109 Эта телеграмма, как и другие аналогичные известия, вызвала острую реакцию в Японии.

Однако, учитывая революционную ситуацию в России, а также быстрый рост национально-освободительного движения китайского народа, США и Япония считали несвоевременным обострение существовавших между ними противоречий. Они решили договориться за счет Китая и России. Сделка эта, совершенная за пять дней до Октябрьского вооруженного восстания в Петрограде, вошла в историю под названием «соглашение Лансинга-Исии». Согласно официальной документации110, названное соглашение затрагивало интересы Японии и Соединенных Штатов только в Китае. О России в нем не упоминалось. Лишь в меморандуме Лан-

сннга отмечалось, что, помимо прочих вопросов, обсуждалась возможность использования японского тоннажа для транспортирования в Россию железнодорожного материала и военного снаряжения111. США были весьма заинтересованы в том, чтобы Япония взяла на себя заботы о переброске грузов по Тихому океану, поскольку это давало американцам возможность использовать весь свой торговый флот для доставки Антанте войск и военного снаряжения через Атлантический океан. Правящие круги США, подчеркнуто провозглашавшие себя «друзьями» русского народа, старались, естественно, скрыть контрреволюционные и империалистические планы, которые они вынашивали в отношении нашей страны. Если судить по отдельным высказываниям Исии112, важной причиной, обусловившей посылку возглавляемой им миссии в США, была обеспокоенность Японии растущим революционным движением в России, которое могло перекинуться в Китай и даже в саму Японию. Поэтому пункт о подтверждении США «специальных интересов» Японии в Китае давал ей возможность принять в случае, если бы тот «превратился в очаг большевизма» (выражение Исии), необходимые карательные меры.

Японо-американская сделка предоставила договаривавшимся сторонам широкие возможности для захвата естественных богатств нашего Дальнего Востока и эксплуатации русского народа т. Тем не менее соглашение не ослабило японо-американских противоречий. Каждая из договаривавшихся сторон стремилась истолковать соглашение в выгодном для себя свете. Русский посол в Токио В. Крупенскнй в телеграмме Терещенко от 23 октября отмечал большое расхождение между японцами и американцами в трактовке «особых интересов» Японии в Китае114.

Из-за межимпериалистических противоречий затянулось также решение вопроса о посылке японских войск в Россию, который в октябре стал предметом оживленной переписки. Английское и французское правительства решили воспользоваться переговорами между Лансингом и Исии и побуждали правительство Вильсона обратиться к Японии от имени союзников с предложением о такой посылке115. Соответствующие переговоры с Временным правительством Антанта вела

8 В. В. Лебедев

О через своих дипломатических представителей. Ж. Нуланс, французский посол в Петрограде, в своих воспоминаниях писал, что этот вопрос вновь поднимался перед Временным правительством после падения Риги. Предполагалось, что японцы могли бы укрепить фронт в Молдавии, а русские войска, отозванные с юга,— Северный фронт Пб.

Переговоры затягивались, а Вильсон не предпринимал никаких практических шагов, что прежде всего объяснялось американо-японскими противоречиями. Сказывались также опасения Временного правительства как бы «союзник» не воспользовался «помощью» и не вытеснил российский империализм с Дальнего Востока. Министры доживавшего последние дни правительства ссылались при этом на транспортные затруднения при перевозке большого контингента японских войск по Транссибирской железной дороге,17. Можно согласиться с предположением, высказанным советскими историками Л. В. Игнатьевым и А. Е. Иоффе, что голос Временного правительства «не имел бы решающего значения, а сомнения отступили бы перед страхом пролетарской революции, но в данном случае опасения Временного правительства совпали с твердым нежеланием США дать японскому сопернику проглотить русский Дальний Восток»118.

Следует отметить, что в самой Японии также не было единого мнения о посылке войск. Среди правящей верхушки имелись лица, которые надеялись, что за такую помощь Антанта получит соответствующую компенсацию при послевоенном переделе мира. Нуланс в своих воспоминаниях писал, что японское правительство «уже давно» само предлагало вступить в непосредственные военные действия против немцев в Европе119. Исии в своей речи в Бостоне публично обещал державам Согласия неограниченную поддержку со стороны Японии т. Но было среди японцев немало и таких влиятельных лиц, которые выступали против посылки войск на какой-либо из союзных фронтов. Эта точка зрения нашла отражение в многочисленных статьях солидных газет и журналов («Ниши — Ниши», «Шиншосетсу», «Темучин», «Осака майннши» и др.) 12‘. В них обычно выдвигались два контраргумента: 1) Япония вступила в войну исключительно во имя выполнения обязательств, взятых на себя при заключении англо-японского союзного договора; 2) при посылке войск возникнут значительные транспортные затруднения, так как, помимо солдат и вооружения, придется перевозить продовольствие (особое— для японцев) и боеприпасы в соответствии с калибром японских пушек и винтовок.

Переговоры зашли в тупик. Сказывалось распространенное в Японии мнение, что для установления господства в Маньчжурии, Приморье и на Дальнем Востоке вовсе не обязательно посылать войска в Европу, а достаточно их направить во Владивосток и ряд других пунктов под предлогом охраны жизни и имущества проживавших там японцев. С начала осени 1917 г. Япония настойчиво добивалась этого от своих союзников, и, в первую очередь, от США,22. 1 ноября Крупенский получил запрос из Петрограда о достоверности переданного комиссаром по Дальнему Востоку сообщения, будто японское правительство намерено снарядить войска во Владивосток, для чего готовилось спровоцировать выступление террористического характера213. Последовательный поборник сближения с японским империализмом, Крупенский, естественно, попытался успокоить встревоженное Временное правительство. Однако и он вынужден был признать, что в случае возникновения «беспорядков» во Владивостоке японское правительство пошлет туда своих солдат124.

К реализации планов завоевания дальневосточных окраин нашей страны японский империализм приступил некоторое время спустя, в период иностранной вооруженной интервенции против молодого Советского государства.

Партия большевиков умело использовала межимпериалистические противоречия и повела массы на штурм старой власти в момент, когда эти противоречия приняли особенно острый характер.

Провал контрреволюционных замыслов

Попытки отечественной и зарубежной контрреволюции воспрепятствовать победе Октябрьского вооруженного восстания потерпели провал прежде всего потому, что в лице вооруженных сил социалистической революции, возглавляемой большевистской партией, она встретила сильного и опытного противника. Большевистская партия сумела расставить боевые революционные силы так, что максимально сковала действия российских заговорщиков и их зарубежных союзников. При этом учитывалась серьезная опасность немецкого наступления на Петроград.

Большая заслуга большевистской партии, действовавшей в соответствии с ленинской тактикой вооруженного восстания, состояла в умении распределить силы так, чтобы можно было своевременно нанести решающий удар в решающем месте.

На Балтийском флоте большевики организовали силы для отражения подготавливаемого германским командованием наступления на Петроград. Готовились к боям военные корабли, сооружались укрепления на Аландских и других островах, на финском побережье, между Ревелем и Петроградом.

На дальних подступах к Петрограду рабочие и солдаты создавали оборонительные рубежи. Готовился достойно встретить врага и революционный Кронштадт. Моряки-кронштадтцы не позволили Керенскому обезоружить крепость. Ведомые большевиками, революционные солдаты стали проявлять особую бдительность в отношении командного состава, еще более тщательней контролировать его оперативную деятельность. В то же время они умело и решительно пресекали попытки немецких частей продвинуться на отдельных участках и, в частности, закрепиться в районе Вердера |25. В ночь на 14 октября противник вынужден был очистить этот полуостров ,2в.

Большевики проводили также большую разъяснительную и организационную работу среди трудящихся, направленную против организаторов и вдохновителей «экономической корниловщины». На многочисленных фактах они показывали, что владельцы предприятий сознательно идут на убытки от простоев, так как рассчитывают больше выиграть в политическом отношении, понимая, что сопротивление выброшенных на улицу рабочих гораздо слабее работающих. Организованности капиталистов, проводивших в жизнь «экономическую корниловщину», ЦК РСДРП (б) противопоставил сплоченность трудящихся ,27. Итоги борьбы с саботажем и ло каутами капиталистов были подведены на I Всероссийской конференции фабзавкомов, проходившей с 17 пс 22 октября в Петрограде. В ее работе приняли участие делегаты от рабочих коллективов основных промышленных районов страны, в большинстве члены РСДРП (б). Важное место в работе конференции заняли вопросы о снабжении топливом, металлами и другим сырьем, об улучшении работы транспорта, продовольственного снабжения и т. д. Участники конференции высказались за введение рабочего контроля в общегосударственном масштабе.

Материалы конференции, сообщения большевистских газет и другие документы предоктябрьских дней 128 показывают, что накануне Октябрьского вооруженного восстания рабочий контроль в промышленности не только получил широкое распространение, но и приобрел качественно новые черты. По мере усиления политики саботажа и локаутов со стороны предпринимателей рабочий контроль охватывал все стороны производственного процесса. В ряде случаев рабочие сами налаживали производство на остановленных капиталистами предприятиях. Переходя к революционному управлению производством, они тем самым по существу решали вопрос о власти. Однако лишь установление диктатуры пролетариата могло спасти производительные силы в стране от массового саботажа и локаутов. Лозунг рабочего контроля «подводил массы к лозунгу «Вся власть Советам!», к идее установления диктатуры пролетариата» ,29.

Рабочий контроль уже не ограничивался областью производства. Чтобы задержать «костлявую руку» голода, рабочие все активнее и решительнее контролировали распределение продуктов питания. Фабрично-заводские комитеты и профсоюзы внимательно следили за работой пекарен, продовольственных складов, отправкой зерна, мяса, масла, посылали своих представителей в богатые сельскохозяйственные районы для закупок продовольствия.

Лозунг рабочего контроля как эффективный метод борьбы с «экономической корниловщиной» успешно претворялся в жизнь во многих промышленных центрах страны. Под руководством большевистской партии пролетариат Петрограда решительно выступил против вывоза сырья, оборудования и топлива сПредприятий, намеченных к эвакуации. «Рабочие, под/предводитель- ством большевиков,— отмечал в своиу воспоминаниях Суханов,—давали решительный отпор... Разгрузка не вышла» 13°.

Особый размах борьба против сокращения производства и закрытия шахт, фабрик и заводов приняла в Донбассе, где была сосредоточена большая часть важнейших отраслей тяжелой промышленности и почти вся угольная промышленность страны. Рабочие Донбасса через профсоюзы, фабзавкомы и Советы устанавливали рабочий контроль, сохраняя предприятия от разрушений капиталистами и, не допуская их приостановки, иногда арестовывали наиболее откровенных саботажников и локаутчиков. В ряде случаев, например в Щер- биновском районе, рабочие взяли в свои руки управление производством.

Немалых успехов в борьбе с саботажем и локаутами добились также рабочие Центрального промышленного района (Орехово-Зуева, Подольска и других городов). За несколько дней до Октябрьского вооруженного восстания (21 октября) 110 тыс. рабочих-кожевен- ников Москвы в результате двухмесячной стачки сломили сопротивление капиталистов, отстояв завоеванное в ходе революционной борьбы право на контроль за наймом и увольнением.

Успешно действовал рабочий контроль на ряде крупных предприятий Харькова, на многих фабриках и заводах Киева. Рабочие Сосьвинского железоделательного завода (Богословский горнозаводской округ) установили контроль за работой заводоуправления.

Рабочие активно противодействовали попыткам правления Кыштымских горных заводов, принадлежавших английскому и частично американскому капиталу, остановить производство.

Усилилась также борьба за установление рабочего контроля на Дальнем Востоке и других районах страны.

«Экономическая корниловщина» не дала тех результатов, на которые была рассчитана. В армию и на флот продолжали поступать вооружение, боеприпасы, обмундирование, продовольствие. Правда, в обстановке общей разрухи их размеры далеко не удовлетворяли действительных потребностей.

Революционные солдаты и матросы требовали от гоенного командования и Временного правительства улучшить их положение. Дело не ограничивалось письмами, устными жалобами и протестами. Порой солдаты отказывались от работ по укреплению позиций из-за отсутствия обуви, одежды, плохого питания. 16 октября в Саранске вспыхнуло восстание солдат 101-го и 234-го пехотных запасных полков, предъявивших начальнику гарнизона ряд требований (о выдаче нового зимнего обмундирования и др.) ,31.

Отлично проявил себя в борьбе с «экономической корниловщиной» на фронте Областной комитет депутатов армии, флота и рабочих Финляндии, обладавший там по существу всей полнотой власти. Он контролировал действия правительственных учреждений, в частности снабжение находившихся в Финляндии воинских частей и команд боевых кораблей необходимым продовольствием, обмундированием и т. д. Узнав о «громадном вывозе за границу необходимых продуктов», Обла стной комитет приостановил его132.

Пресекались попытки Временного правительства и Ставки привести в движение военный механизм осеннего контрреволюционного заговора. Умело используя слабую сторону противника —- разбросанность его сил — революционные организации во главе с большевиками не дали бывшим царским генералам стянуть новые воинские части к Петрограду. Находившиеся в Финляндии, на Балтике, Северном и Западном фронтах войска, на которые рассчитывал Керенский, не смогли двинуться с места, так как были по существу окружены революционными солдатами и матросами. В Выборге была задержана 5-я Кубанская казачья дивизия, в Ревеле — полки конного корпуса, в Пскове — прибывшие с Румынского фронта кавалерийские части и т. д.,33. Из-за сопротивления солдат «надежные» корпуса, предназначенные к переброске к Петрограду с Румынского и Юго-Западного фронтов, так и не сумели сняться с занимаемых позиций 134. Перед началом восстания ВРК при Петроградском Совете рабочих и солдатских депутатов передал через радиостанцию крейсера «Аврора» предписание гарнизонам, охранявшим подступы к столице, быть в полной боевой готовности и не пропускать к ней воинские части ,35.

В самом Петрограде развернулась работа по организации контроля над штабом Петроградского военного округа. На заседании ЦК РСДРП (б) в Смольном Я. М. Свердлову было поручено наблюдение за Временным правительством, Ф. Э. Дзержинскому — за почтой и телеграфом, А. С. Бубнову — за железными дорогами, а В. П. Милютину— организация продовольственного дела т. Не были выпущены из поля зрения и представители союзных держав, которые, как хорошо понимали широкие массы, являлись союзниками российской контрреволюции, врагами мира и социализма.

Показательна, например, реакция солдат на попытки представителей союзников вести в армии «разъяснительную работу». Комиссар 6-й армии Румынского фронта 22 октября сообщал военному министру, что представители французской военной миссии, посетившие ряд полков, были встречены холодно, а Кутаисский полк вообще отказался их слушать137. В то же время искренних друзей революционной России, например Джона Рида, находившегося в предоктябрьские дни на Северном фронте, солдаты встречали по-дружески. Они просили его разъяснить, почему США выступают против мира

Крутую перемену в настроении солдат вынужден был признать Робинс. 22 октября он записал в своем дневнике: «Война умерла в сердце русского солдата» 139. і

Путем установления тщательного контроля за центрами российской контрреволюции, телеграфом, пограничными пропускными станциями и другими объектами «союзные контакты» были ограничены. Помощь Временному правительству и Ставке со стороны Антанты и США в таких условиях не могла быть эффективной.

Благодаря агитации большевиков многие из «надежных» войск Керенского в предоктябрьские дни перешли на сторону революции или заявили о своем нейтралитете. В частности, большинство воинских частей, охранявших Зимний дворец, покинуло Дворцовую площадь ,4°. К вечеру 25 октября в распоряжении Временного правительства остались лишь немного юнкеров и ударный женский батальон.

Попытки некоторых контрреволюционных деятелей спасти осажденное Временное правительство посредством мобилизации сторонников старой власти не увенчались успехом.

Представители казачьих частей решительно заявили на заседании Совета казачьих войск, что они защищать Временное правительство не намерены,4!.

Вскоре стало известно, что поддержать Временное правительство отказалось большинство сконцентрированных под Петроградом казачьих полков и прочих «надежных» частей. В этом, кстати, убедился и сам Керенский, когда, сбежав из Зимнего дворца, попытался сколотить карательный отряд против «захвативших власть» большевиков. Число «добровольцев», набранных Керенским и Красновым для наступления на Петроград, приближалось к шести тысячам. Однако и среди них было немало «ненадежных». Встретив достойный отпор со стороны защитников революционной столицы, участники «похода» отказались повиноваться Керенскому и собирались его арестовать142.

Итак, большая разъяснительная работа большевиков среди рабочих, солдат, матросов и беднейших крестьян принесла плоды. Военные силы, которыми еще располагала российская контрреволюция, к моменту решительной схватки в значительной степени потеряли боеспособность.

24 октября силы революции перешли в наступление, а к утру следующего дня успех восстания окончательно определился. В ночь на 26 октября был взят Зимний дворец и арестованы находившиеся там члены Временного правительства.

Открывшийся поздно вечером 25 октября (в 10 часов 45 минут вечера) в Смольном II Всероссийский съезд Советов рабочих и солдатских депутатов, провозгласил переход всей власти в руки трудящихся.

Меньшевики и правые эсеры попытались сорвать съезд. Когда они убедились, что это им не удастся, то вместе с бундовцами покинули съезд. С большим воодушевлением делегаты проголосовали за написанное В. И. Лениным воззвание «Рабочим, солдатам и крестьянам», в котором провозглашалось установление Советской власти. Съезд принял исторические Декреты о мире, земле, создании центральных органов власти. Предложение Советской власти о заключении всеобщего демократического мира значительно осложнило задачу германского командования, готовившего захват Петрограда. Оно не могло, как раньше, внушать солдатам и матросам, что взятие города необходимо для заключения мира, и под этим лозунгом вести войска на бой. Наступление было вновь отложено. Как отмечалось в сводке агентурных сведений с 20 октября по 10 ноября, подписанной полковником Крузенштерном (начальником штаба сухопутных войск, подчиненных командующему флотом Балтийского моря), «5 .ноября предполагалась высадка немцев на наше побережье, но в связи с декретом Ленина была приостановлена...» 143

Германское командование вынуждено было пойти на переговоры о перемирии с ненавистной ему Советской властью.

Таким образом, сама жизнь подтвердила правильность ленинских установок, что лишь безотлагательное проведение вооруженного восстания сорвет замыслы международного империализма. Благодаря мудрой ленинской тактике молодая Советская страна в первые месяцы своего существования была избавлена от германской интервенции, поощряемой англо-франко-американ- скими империалистами.