Реальная и идеальная женщина

Третья многообещающая составляющая анализа де Бовуар — критика расхождения между реальностью живых женщин и статическим идеалом «женщины». Последний не является эмпирическим обобщением, основанным на наблюдениях за конкретными женщинами, но представляет собой мужской миф о природе женственности: «Рассеянному, случайному, множественному существованию разных женщин мифологическое мышление противопоставляет единую, застывшую Вечную Женственность; и, если данному ей определению в чем-то противоречит поведение женщин из плоти и крови, виноваты в этом последние; вместо того чтобы признать Женственность отвлеченной категорией, женщин объявляют неженственными»44.

Де Бовуар полагает, что этот мифологический идеал достигает глубин представления о женщине как Другом, и мы видели, что иногда ее можно понять в том смысле, будто отношение мужчин к женщинам как к Другому неизбежно. С другой же стороны, ясно, что она думает, что если бы политические и экономические условия изменились в должном направлении, то женщин стали бы понимать в их исторической особенности — то есть мужчины лучше узнали бы женщин, вместо того чтобы рассматривать их как повод для своей проекции мифологического идеала женственности.

«Поразительно, что в приятельнице, коллеге, сотруднице никакой тайны нет ["таинственность" — одна из вариаций мифологического идеала]; зато, если зависимое лицо другого пола, если, например, молодой человек предстает перед мужчиной или женщиной старше или богаче его как несущественный объект, он тоже окутывается тайной. И это раскрывает нам основу женской тайны, которая имеет чисто экономический смысл»45.

«...Чем более конкретно переживаются отношения, тем менее они индивидуализируются. Древнеегипетский феллах, крестьянин-бедуин, средневековый ремесленник, современный рабочий в силу трудовой необходимости и бедности имеют слишком определенные отношения с конкретной женщиной — своей подругой, — чтобы наделять ее доброй или недоброй аурой»46.

Здесь де Бовуар вкратце излагает ряд условий, при которых люди могут видеть друг друга такими, каковы они на самом деле. Освобождение женщин зависит от установления экономических и политических условий, при которых мужчины не будут просто проецировать на женщин свое представление о «женщине», но будут видеть реальных женщин, наблюдая «поведение женщин из плоти и крови». Де Бовуар высоко ценит то, что она называет «знанием», «эмпирическим законом», «законами природы» и «научным объяснением»47. Хотя она не объясняет точно, что подразумевается под этими терминами, ясно, что она обвиняет мужчин в недостаточной научности их утверждений о женщинах. Мужчины правильно стремятся к универсально истинным суждениям о женщинах, но они не понимают, что единственно твердым основанием для таких утверждений являются эмпирические наблюдения. Ясное размышление о женщинах должно приводить к универсально истинным суждениям о них.

Конечно, де Бовуар не излагает здесь развитой эпистемологии, но ее наметки свидетельствуют о потенциальном богатстве ее видения женщин. Как мы уже не раз отмечали, она на каком-то уровне ясно осознает разное историческое, экономическое и политическое положение женщин, влияние классовой и расовой принадлежности на отношения женщин с мужчинами и на их отношения с другими женщинами. Она уподобляет идею «Вечной женственности» платоновской «вневременной, неизменной, необходимой идее». Как экзистенциалистка, она избегает идеи о «сущности» чего бы то ни было — человечества, мужчины, женщины. Мы не те и не то, чем мы являемся как частные проявления некоей трансцендентальной сущности; скорее, «человек есть только то, что он делает <...> Его меряют по его поступкам»48.

Де Бовуар полагает, что поиски некой сущности «женщины» глубоко ошибочны: мы тщетно искали бы некую метафизическую крупицу чистой женственности, которая определяет всех женщин как женщин. Мы должны понять, что делают женщины, для того чтобы выяснить, кто они. Это значит, что прежде реального исследования жизней женщин мы не можем решить, что у них общего; иными словами, мы не можем признать, что то, что мы считаем истинным о жизнях женщин одного класса, расы, национальности или исторического периода, будет истинно о жизнях других женщин. Де Бовуар рекомендует нам противостоял» готовности признать, что жизни женщин одной расы или класса показательны для жизней всех других женщин. И экзистенциализм, и «научное мышление» призывают нас смотреть и видеть женщин такими, каковы они есть.

Но вместе с тем де Бовуар также предупреждает, что ни экзистенциализм, ни «научная аргументация» не приведут нас к точке зрения на «женщину», «которой не хватает чувства всеобщего» и которая считает мир «некой совокупностью случайностей». Таким образом, хотя мы не можем заранее признать, что какая-либо конкретная всеобщая истина о «человечестве», «мужчинах» или «женщинах» будет истинной, мы можем признать, что изучение жизней женщин приведет к такой истине или истинам о женщинах. Оторванность женщин друг от друга — та самая оторванность, которую де Бовуар считает одной из причин того, что женщины не сформировали возможного политического класса, — в значительной степени объясняет отсутствие у них «целостного, всеобъемлющего представления»: «Изолированная в своем доме, она не так уж много соприкасается с другими женщинами и поэтому невольно считает свою участь как бы особой, единственной в своем роде»49. Если бы у женщины была возможность знать о жизнях других женщин, она могла бы увидеть основания для универсальных истин в сходных моментах тех ситуаций, которые раньше считала особенными, уникальными, sui generis.

Де Бовуар весьма озабочена тем, чтобы представления о женщинах не основывались ни на посылке, что женщины с необходимостью причастны некой метафизической сущности, ни на посылке, что у женщин нет ничего общего. Однако универсальные истины, которые, как она утверждает, можно высказать о «женщинах», не следуют из ее наблюдений о различиях между женщинами.

ІП

Чем можно объяснить эти противоречивые моменты в характеристике женщин у де Бовуар? Мы задаем этот вопрос не для того, чтобы снять с нее обвинение в непоследовательности или неверном представлении положения белых женщин среднего класса в качестве положения «женщин в целом». Скорее, наша цель в том, чтобы понять, где должны укрываться привилегии белых представительниц среднего класса, чтобы противостоять наблюдениям и теоретическим точкам зрения, которые говорят против них.

Некоторые линии рассуждения де Бовуар неумолимо ведут в направлении фокусирования внимания на белых женщинах среднего класса, с тем чтобы пролить свет на положение «женщины». Как мы видели, по крайней мере в течение некоторого времени она придерживается истинности следующих положений. 1.

Если некто не есть «мужчина», то он женщина или негр, женщина или еврей, женщина или бедный человек и т.д. 2.

Сексизм отличается от расизма и других видов угнетения: сексизм — угнетение, переживаемое женщинами как женщинами, расизм — угнетение, переживаемое, например, неграми как неграми. 3.

Сексизм наиболее очевиден в случае женщин, которые не подвергаются другому угнетению (то есть расизму, антисемитизму, классовому угнетению и т.д.).

Итак, поскольку де Бовуар считает эти положения истинными, для нее совершенно логично принять изучение белых женщин среднего класса за изучение всех женщин. В самом деле, всякий признающий истинность этих трех положений посчитает, что для феминистов самая логичная вещь на свете — сосредоточиться на белых женщинах среднего класса. В этом смысле де Бовуар, конечно, не одинока. В той мере, в какой положения 1, 2 и 3 представляются логически верными, мы не должны считать привилегии белых женщин среднего класса, о которых говорит работа де Бовуар, ее личной причудой, но должны видеть в них часть интеллектуальной и политической атмосферы, в которой существовала она и существуют многие из нас.

В этом, можно сказать, пунше из трех положений отметим два важных момента. Во-первых, они представляются едва ли не трюизмом: ведь положения 1 и 2 можно считать истинными по определению (де Бовуар, как мы видели, иногда рассматривала их как в высшей степени непреложные), а положение 3 можно считать просто выражением здравого смысла, которое даже не требует подтверждения посредством исторического исследования (разве последствия сексизма для женщин не являются более отчетливыми и, следовательно, более легкими для исследования, когда эти женщины не подвергаются другим формам угнетения?). Во- вторых, эти положения приводят к сосредоточению на белых женщинах среднего класса без упоминания белых женщин среднего класса.

Эти две характеристики определяют, какую роль играет привилегия белых женщин среднего класса в феминистской теории, а значит, являются ключевыми для понимания того, почему мы упустили бы золотую возможность, если бы просто отмахнулись от этой сосредоточенности де Бовуар на исследовании белых женщин среднего класса как от индивидуального выражения ее собственной привилегированности. (Фактически выражением этой привилегии было бы упоминание о ее существовании без попытки исследовать и показать ее глубину и распространенность.) Привилегия не может сохраняться, если она признается и обосновывается как необходимая. Если человек обладает привилегией, то он как раз не должен просить о внимании к своему положению. Если феминистская теория выражает привилегию белых женщин среднего класса, то тем самым она автоматически гарантирует привлечение внимания к этим женщинам. Как она может гарантировать это, не выражая четко, чтб делает? Положения 1—3 как раз и проделывают этот фокус, задавая в качестве позиции «по умолчанию» феминистского исследования изучение белых женщин среднего класса: если иное не оговаривается специально, то именно о них мы будем говорить.

Де Бовуар была очень чутка к выражению привилегии в поведении женщин: как мы ввдели, она отмечала желание жен белых рабовладельцев сохранить расовое status quo; она говорила о враждебном отношении к прислуге со стороны нанявших их хозяек из среднего и высшего класса. Но привилегия, как мы хорошо знаем, может гнездиться почти всюду, и, поскольку она реализуется тем эффективнее, чем менее она заметна, не удивительно, что мы находим ее отражение в том, что представляется аксиомами исследования положения «женщин» у де Бовуар.

Если мы соглашаемся с положениями 1—3 (это согласие скорее подспудное, нежели явно выраженное), вряд ли мы придадим большое значение тем аспектам рассуждения де Бовуар, которые могут дать нам основания для сомнения в их статусе. Например, мы вряд ли удивимся тому факту, что если, как утверждает де Бовуар, одна из причин, по которым женщины не образуют естественного политического класса, состоит в том, что мы присутствуем во всех уровнях населения, — то, вопреки положению 1, очень странным представляется противопоставление женщин неграм, евреям, бедным.

IV

Мы пытались понять, чем можно объяснить расхождение между имплицитной сложностью оценки жизни женщин у де Бовуар и крайней упрощенностью ее эксплицитной характеристики «положения женщины» и гендерных отношений. Мы предположили, что, хотя упрощенность в данном случае выражает зашоренный взгляд человека, принадлежащего к привилегированной расе и классу, нам нужно также серьезно взяться за задачу обнаружения привилегии этого класса и этой расы, попытаться выявить места, где она укрывается, а не просто заметить, что она должна иметь место. Поскольку де Бовуар сама была в высшей степени чутка к существованию привилегии и озабочена им, мы не нарушим рамок ее работы, задавшись вопросом о том, каким образом такая привилегия дает знать о себе в ее мышлении.

Несомненно, мысли де Бовуар о «женщине» были бы гораздо менее захватывающими, по крайней мере для многих из ее читателей, если бы она задумалась вслух о том, не представляет ли трудности для ее характеристики тот факт, что в противопоставляемых ею «женщине» группах населения есть женщины, — если бы она сказала: «Между прочим, заметьте, что моя характеристика отношений между мужчинами и женщинами среднего класса не распространяется на отношения между мужчинами и женщинами рабочего класса», — если бы на 605 странице своей 689-страничной книги она не спрятала напоминание о том, что всякий раз, говоря об отношениях между мужчинами и женщинами, мы должны точно знать, что речь идет о мужчинах и женщинах одной расы и класса50.

Такого рода эксплицитные размышления дали бы в результате менее сильную аргументацию с точки зрения тех, кто полагает, что если мы не можем говорить о «женщине» или о «женщинах в целом», то невозможны ни доводы о несправедливости по отношению к женщинам, ни разработка стратегии их освобождения. С такой точки зрения, последо вательный феминистский политический анализ и программа действий требуют, чтобы мы могли говорить об истории отношения ко всем женщинам как таковым. Для того чтобы их можно было воспринимать всерьез, феминисты должны обосновать, что они говорят не просто о маленькой группе людей и что эти люди действительно испытывают на себе дурное обращение. Так что, например, белые женщины среднего класса должны утверждать, что им причиняют вред именно за то, что они женщины, а не за то, что они белые или принадлежат к среднему классу. И они вполне могли бы придерживаться мнения, что упоминание о том, что они белые и принадлежат к среднему классу, не только неуместно, но и означает, что эта группа не такая репрезентативная, какой могла бы казаться в других случаях. Поэтому, скажи де Бовуар более четко, кого она имеет в виду под «женщиной» в своем анализе, она ослабила бы его потенциальную силу: ее аргументы относились бы к конкретным женщинам, а не к «женщине».

Кроме того, как мы видели, де Бовуар полагает, что женщинам не хватает «чувства всеобщего». Это предрешает их неспособность противодействовать господству мужчин: женщина не заботится о том, чтобы заметить сходство в переживаниях женщин, каждая из них переоценивает свою улыбку, потому что «ей внушали, что улыбка женщины — ценность, только забыли сказать, что улыбаются все женщины». «Никакой опыт ее ничему не учит: она... не делает никаких выводов» об условиях существования «женщины». Пока женщины замкнуты в рамках собственных индивидуальных жизней, им «не удается создать свой прочный "контрмир", "контрвселенную", где они могли бы бросить вызов мужчинам»51. Вполне возможно, что, если бы де Бовуар отказалась от обобщения на основании ситуации одной женщины, подобной ей самой, она посчитала бы это слабостью со своей стороны.

Но одно дело — призывать женщин видеть дальше собственных обстоятельств, и совсем другое — полагать, что в таком случае женщина откроет для себя общее положение женщин или общую надежду, разделяемую всеми женщинами. Пожалуй, общее положение и общая надежда женщин существуют, но работа де Бовуар говорит об обратном. Говоря о различном социальном и экономическом положении женщин, она полагает, что сходство различных ситуаций женщин должно быть скорее создано, нежели обнаружено. 1

Beauvoir S. de. The Second Sex / Trans, and ed. H.M.Parshley. New York: Knopf, 1953. [Цитаты приводятся по рус. изд.: Бовуар С. де. Второй пол / Общ. ред., вступит, ст. С.Айвазовой; Пер. с фр. А.Сабашниковой, И.Малаховой, Е.Орловой; Коммент. М.Аристова. М.; СПб.: Прогресс; Алетейя, 1997. 832 с. — Прим. ред.\ 2

См., напр.: Okely J. Simone de Beauvoir. London: Virago, 1986. 3

Это не означает, что у феминистов не было оснований для несогласия с ней. Пространную критику последнего времени см.: Evans М. Simone de Beauvoir: A Feminist Mandarin. London; New York: Tavistock, 1985. 4

Хотя терминология де Бовуар, безусловно, отличается от терминологии Аристотеля, здесь слышны отзвуки его характеристики полного жизни человеческого полиса как отличного от пасущегося стада. 5

Beauvoir S. de. The Second Sex. P. 58, 59. [Бовуар С. де. Второй пол. С. 94, 95.] 6

Ibid. Р. 588. [Там же. С. 702.] 7

Ibid. Р. 59. [Там же. С. 95.] Переводчик здесь передает «l’existence» как «существование», а «1а vie» как «жизнь». Для современных носителей английского языка «жизнь» более значимое слово, чем «существование». 8

ibid. Р. 134. 9

Ibid. Р. 72, 68. [Там же. С. 108, 104.] 10

Ibid. Р. 569. [Там же. С. 681-682.] 11

Ibid. Р. 74. [Там же. С. 111.] 12

Ibid. P. XIX. (Там же. С. 31.] 13

Ibid. P. XVIII. [Там же. С. 30.J 14

Ibid. 15

Ibid. P. 513, 511. [Там же. С. 614.] 16

Де Бовуар мимоходом говорит, что только феминисты сделали это: Ibid. P. XVIII-XIX. 17

Ibid. Р. 246, XX. [Там же. С. 302, 303, 32.] Но она утверждает также, например, что «'’характер'' женщины... объясняется ее "ситуацией"» (р. 588. [Там же. С. 702.]). 18

Ibid. P. XIX [Там же. С. 31]; ср.: р. 103, 566, 590. 19

Ibid. Р. 513. [Там же. С. 617.] 20

Ibid. Р. 103. [Там же. С. 151.] 21

Та мысль, что белые женщины среднего класса могут с большей не

охотой, чем другие женщины, бороться с сексизмом — если такая борьба должна стоить им привилегий, какими они обладают сравнительно с белыми женщинами рабочего класса и всеми цветными женщинами, — по-видимому, противоречит тому, что стало историческим трюизмом: что женские движения XIX и XX столетий в Англии, Европе и Соединенных Штатах были основаны и поддерживались белыми женщинами среднего класса. Сразу возникают два вопроса. Воспринимали ли они свою деятельность как нечто такое, что должно включать в себя отказ от расовых или классовых привилегий? Действительно ли то, за что они боролись, должно было привести к утрате привилегий, независимо от того, что они думали об этом? Действительно ли белые сторонницы аболиционизма боролись за то, чтобы положить конец расовым привилегиям? Полагали ли они, что расовые привилегии можно уничтожить, не покончив при этом с гендерными привилегиями в обществе белых? Во всяком случае, если женщины среднего класса не хотели отказываться от привилегий, как утверждает де Бовуар, тогда чтб это говорит нам о тех женщинах среднего класса, которые участвовали в борьбе с сексизмом? 22

Beauvoir S. de. The Second Sex. P. XX, 512, 563. [Бовуар С. де. Второй пол. С. 32, 618, 674.] 23

Современные феминисты увязают в уточняющем прилагательном «белый», словно это решает проблему. Но если имеет значение, белый ли мужчина, то, конечно, также важно (пусть даже в другом отношении), что женщина белая. 24

Beauvoir S. de. The Second Sex. P. 38. [Бовуар С. де. Второй пал. С. 75.} 25

Ibid. Р. 566, 590. [Там же. С. 678, 704—705.] 26

См.: Scott A.F. The Southern Lady: From Pedestal to Politics. Chicago: University of Chicago Press, 1971. 27

Beauvoir S. de. The Second Sex. P. 430, 443, 497, 508, 663. [Бовуар С. де. Второй пол. С. 598, 531, 596, 611.] 28

Ibid. Р. 404. [Там же. С. 471.] 29

Ibid. Р. 82. [Там же. С. 118 ]

м Ibid. Р. 81. [Там же. С. 117 ] 31

Ibid. Р. 605. 32

Ibid. P. XVIII, 49, 59, 278, 585, 579. Пам же. С. 30, 339, 699, 693.] 33

Например: Ibid. Р. 454, 569. 34

Ibid. Р. 131. [Там же. С. 183.] 35

Ibid. P. 119-120. [Там же. С. 172 ] 36

Ibid. Р. 94, 96. [Там же. С. 133, 137 ] 37

Ibid. Р. 605. 38

Ibid. Р. 249, 682, 245. [Там же. С. 310, 801, 302.] 39

Ibid. Р. 33, 44, 461, 542. [Там же. С. 71, 81, 557, 651.] 40

Ibid. Р. 682. [Там же. С. 801.] 41

Ibid. P. XVIII-XIX. 42

Ibid. Р. 686. 43

Ibid. Р. 146. 44

Ibid. Р. 237. [Там же. С. 294.] 45

Ibid. Р. 241-242. [Там же. С. 298.] 46

Ibid. Р. 244. [Там же. С. 300.] 47

Ibid. Р. 237, 580. [Там же. С. 294, 694.] 48

Ibid. Р. 237, 241. [Там же. С. 294, 298.] 49

Ibid. Р. 580. [Там же. С. 694.] 50

Маргарет Саймонс отметила, что в английском переводе книги «Второй пол» опущены некоторые фрагменты французского оригинала. См.: Simons М. The Silencing of Simone de Beauvoir Guess What’s Missing from «The Second Sex* // Women’s Studies International Forum. 1983. № 6. P. 559—564. 51

Beauvoir S. de. The Second Sex. P. 580—581, [Бовуар С. де. Второй пол. С. 695, 694.]