Для иллюстрации первого вида позитивной диалектики мистического единения остановимся, в частности, на концепции Плотина (род. в 205 г. в Александрии, ум. в 270 г. в Риме). В истории философии этого диалектика относят к числу неоплатоников, хотя все его усилия, как справедливо отмечает Леон Брюн- свик.
заключаются в преодолении платонизма путём доказательства невозможности противопоставления «имманентного трансцендентному, движения ввысь - эманации, пантеизма - теизму»26, а также, добавим мы от себя, чувственной реальности - идеям. Специально посвящённый диалектике текст мы можем обнаружить в третьем трактате Первой Эннеады27. Но он относительно короток, и необходимо обратиться к шести Эннеадам Плотина, особенно, к третьей Эннеаде (трактаты 7 и 8, посвящённые вечности и времени), а также пятой и шестой (о созерцании) чтобы иметь возможность составить мнение о целостной плотиновской диалектике. С одной стороны, диалектика, которая «судит об ошибках при помощи заключённой в ней истины» «есть нечто наиценнейшее», поскольку позволяет нам уловить не только то, чем является бытие, но и то, что «сверхсущес»28, что является Единым; следовательно, только Единое есть конечная цель диалектического усилия, С. другой стороны, диалектика объемлет не только сферы умопостигаемого, но и тс, которые не достигают его, включая материю. Плотин пишет: «В компетенции философии находятся и другие виды знаний, но диалектика - ценнейшее из них; изучая законы мироздания, философия прежде всего опирается на диалектику, а так как в качестве подспорья использует также математику, то это ещё более сближает её с диалектикой»29. «Рациональные способы исследования заимствуют свой собственный характер из диалектического источника; хотя они обращены к материи, они сохраняют многое от диалектики»4. Поскольку, по мнению Плотина, Платон не уточнил в достаточной мере, в чём именно заключается диалектика, то он считает себя обязанным продолжить его, устанавливая этапы наличного диалектического движения, которые именует гипостазами30. Высшей гипостазой, превосходящей все свойства, которые ей могут быть приписаны, является Единое, Первопринцип, Благо. Затем следуют бытие, сверхчувственное и разум, составляющие единую общую гипостазу. Третья гипостаза - это душа, колеблющаяся между сверхчувственным, витальным и чувственным. Наконец, в стороне от этих трех гипостаз, или этапов диалектики - Единого, сверхчувственного бытия и души (индивидуальная душа и всемирная душа-жизнь) - Плотин признает существование четвёртой гипостазы: материи, характеризующейся бесконечной множественностью. Таким образом, восходящая диалектика позволяет через опосредование индивидуальной душой и душой универсальной (жизнь) от самой низшей гипостазы (бесконечной множественности материи) перейти к «миру умопостигаемого бытия» («поскольку разум есть видение бытия и тем самым - познание самого себя и познание сверхчувственного мира»), чтобы завершиться воссоединением с Единым. Следовательно, восходящая диалектика Плотина - это движение от множественного к Единому, восхождение, происходящее одновременно и в реальности, и в изучающем бытие познании. Поскольку Плотин утверждает, что Единое является Благом и что Зло исходит от материи, вполне можно неадекватно воспринять суть его мысли и прийти к выводу, что он желает устранения материи. Однако его концепция совсем иная. Согласно ему, в диалектическом порыве материи и множественного по направлению к Единому всё, что реально, истинно, хорошо, прекрасно, частично сохраняется на высшем этапе, поскольку Единое присутствует всегда: «Множественность является последующей по отношению к Единому. Принципом сущностной множественности выступает сущностное Единое. Реальная множественность - это взятые вместе умопостигаемое и разум»31. Таким образом, множественное может быть поднято диалектикой к Единому, и Единое предстаёт тогда как единичность во множественности, диалектика обнаруживает, что Единое содержит в себе множественное. «Как множественное проистекает из Единого? Это потому, что Единое - всюду, и оно не является местом, в котором оно не присутствует. Оно заполняет всё, соответственно оно также есть и множественное»32. «Именно поэтому мы всегда устремляемся к единичному. В каждом случае имеется своя частная единичность, которой необходимо достичь. Каждое существо сводится к предшествующей ему единичности (но не является таковым по отношению непосредственно к абсолютному Единому. - Ж.Г.) до тех пор, пока, продвигаясь от единичности к единичности, мы не достигаем абсолютного Единого, более не сводимого к какому-либо Иному»33. Соответственно, как диалектические этапы вое гипостазы выходят за собственные пределы и частично сохраняются в Едином, местопребыванием которого не является ни вечность, ни время, но живая вечность. Однако Единое выходит даже за пределы этой живой вечности, в которой оно движется, тоаютакже, как оно превосходит пределы единичности и множественности. Следовательно, плотиновская диалектика как метод есть чередование размышления и созерцания, которые взаимно преодолеваются, точно также как субъект и объект чередуются и, объединяясь, преодолеваются, не растворяясь при этом один в другом. Как реальное движение эта диалектика сводит воедино все гипостазы - материю, природу, жизнь, душу, разум, «приближённое к Единому» бытие. «Они исходят из него и движутся к нему; они не отдаляются от него, но всегда остаются около него и в нём»50. Подобная мистическая концепция восходящей диалектики, в которой всякое противоречие одновременно и преодолевается и сохраняется в высшей единичности, завершающейся воссоединением с Единым, объединяет диалектику как метод в диалектику. понимаемую как движение реальности. И что более характерно, эта концепция напрямую ведёт к нисходящей диалектике, которая предлагает себя в качестве способа отыскания пути, ведущего от Единого к Множественному, способа изучения гипостаз как этапов эманации реального мира из Единого.
Таким образом, Плотин выводит бытие, разум и сверхчувственное из Единого, душу и жизнь - из разума, материю - из жизни. Следовательно, диалектика становится одновременно процессом преобразования и упадка. Диалектика превращается в демиургиче- скую операцию, а философия становится одновременно теологией и теодицеей. Плотин не претендует на знание всех тайн Единого, но ему известен секрет эманации из Единого устойчивых гипостаз и секрет возвращения в Единое гипостаз низшего уровня. Насколько это возвращение является очищением, живым созерцанием, молитвой, аскезой, ведущими к освобождению от тяжести телесной оболочки, настолько же оно и выступает как реальное движение; восходящая диалектика облегчается мистическими экстазами, которые одновременно являются зкетазами восхождения и нисхождения. Диалектика Плотина ставит одну лишь цель: сформулировать явно догматическую онтологическую конструкцию. Святой Августин, живший и творивший через 150 лет после Плотина, выступил основным связующим звеном между плоти- новской мистической диалектикой и диалектическими подходами, которые мы можем обнаружить в различных философских течениях христианства. Основополагающее различие, которое мы можем обнаружить между Святым Августином и Плотином, заключается в принципах Благодати и Любви. Восходящая диалектика не представима без благодати, снисходящей к людям подобно вихрю любви, дабы поднять их к Богу, приготовляя к откровению через мистическое прозрение. Здесь Единое становится трансцендентным Богом, и проникнутая любовью и благодатью диалектика теряет всю свою - даже кажущуюся - независимость. То, что скрыто у Плотина, получает признание у Святого Августина. Для него диалектика является поворотом, движением Святого Духа, возносящего к Богу сотворённый мир. И эта концепция замещает диалектику в христианской теологии. * * * Наиболее удивительной стороной апологетической, позитивной и мистической диалектики неоплатонизма является то, что к догматическим положениям Платона она добавила четыре новых, заранее ею полагаемых догматических тезиса, 1. Полностью признавая соотнесённость диалектики бытия й диалектики познания бьггия, Плотин лишает мир любого наличного движения. «Живая вечность», о которой он говорит, проявляет себя как топтание на одном месте, и является не чем иным, как оправданием неподвижности. Каждая из гипостаз, каждая из сфер, рассматриваемых как этапы реальной восходящей диалектики, в своей основе неподвижны и самодостаточны. Единственную в платонизме недвижимость - недвижимость мира идей - здесь замещает наслоение неподвижных миров, созданных раз и навсегда и хранящих лишь смутное воспоминание о своём нисхождении из Единого; это воспоминание оживляет лишь диалектика как метод или, скорее, как путь к обращению. 2. Если диалектика Плотина и признаёт реальность материи и жизни, сопротивляясь попыткам видеть в них лишь тени или отражения умопостигаемого мира, тем не менее она усиливает онтологическую иерархию и недвижимую градацию ценностей, которые можно обнаружить ещё у Платона. Материя, чувственный мир, жизнь - это не только низлежащее. Отрываясь от Единого, они воплощают ценности более низкого порядка. Диалектика неоплатонизма обладает, таким образом, гораздо более благостным характером, нежели диалектика Платона. Это диалектика спасения путём борьбы против воздействия материи, тела и души человека, в конечном счёте - жизни. Всё, что могли бы эта этапы иметь привлекательного и позитивного, является перемещённым в Единое, преобразованным в него. 3. Диалектика неоплатонизма с таким упорством настаивает на присутствии Единого на всех этапах восходящей и нисходящей диалектики, что вынуждена закончить утверждением «всё находится во всём». Она становится, по характерному выражению покойного Луи Лавеля, «диалектикой Вечно Присутствую- 52 щего». Это диалектика, где целостность поглощает и растворяет в себе собственные конституирующие элементы. Так, несмотря на все усилия, единичное обусловливает исчезновение множественного. В диалектике неоплатонизма не только игнорируется движение тотализации, порождающее тотальности, и не делается различения между конечными тотальностями и бесконечными, но еще эти бесконечные тотальности растворяются в единой тотальности, которая, вбирая составляющие ее части в Единое, перестает быть единой, 4. Наконец, упомянем последнее обстоятельство. Благодаря присущему ей синтезу восходящей и нисходящей диалектик, эманатизму, нацеленности на сохранение всего позитивного в снятых противоречиях, в силу присущих ей парадоксальных колебаний между мистицизмом и интеллектуализмом, диалектика неоплатонизма предвосхитила большинство ошибок гегелевской диалектики. При этом ей не удалось включить в себя элементы гуманистического, социального, исторического, которые были сильной и привлекательной стороной диалектики Гегеля. Только лишь произведённое при помощи мистических экстазов разрушение дискурсивных концептов и присущая ей тенденция к реализму сделали плотиновскую диалектику' отправной точкой для изысканий последующих диалектических учений. Как мы уже отметили, диалектический эмпиризм находится в гораздо более резком расхождении с апологетической, позитивной, мистической диалектикой (ставшей диалектикой недвижимого «вечно присутствующего», а также эманационистской нисходящей диалектикой), нежели с диалектикой Платона. Философия Плотина нашла своё историческое завершение в перерождении диалектики у его прямых последователей - Порфир им, Ямвлиха и Прокла.