О различии двух авраамических религий

Когда в эпоху “осевого времени”[‡‡] локальные общинные ритуализованные культы уступили место мировым религиям, они при этом не исчезли бесследно. Вселенские вероучения, основанные на доктрине личного спасения, преподносились как результат величайшего откровения и были доступны каждому взыскующему.

Они накладывались на унаследованные из прошлого ритуалы, скреплявшие целостность отдельных сообществ, и на жреческие институты, призванные охранять и поддерживать эти ритуалы. В дальнейшем религиозная жизнь развитых обществ всегда развивалась во взаимодействии этих двух элементов, которые порой гармонировали, а порой открыто боролись друг с другом. Интересно проследить, как сочетались эти элементы, с одной стороны, в христианстве, а с другой — в исламе, ибо в этом отношении данные религии диаметрально противоположны.
В исламе универсалистский, пуританский вариант религии, который был основан на толковании священного текста и звал к личному спасению, безусловно доминировал в центре. Он не всегда был сопряжен с политической властью, однако неизменно выступал в нормативной роли, в качестве наиболее авторитетной духовной инстанции, задавал тон и очерчивал круг общепризнанных высших Ценностей. В то же время ритуализованные, экстатические варианты ислама, выполнявшие посредническую функцию, были фрагментарными, занимали периферийное положение и относились к народным (нередко “стыдным”) формам религиозной жизни. Итак, в центре — Умма, на
периферии — местные сообщества, а на нижних уровнях социальной иерархии — религиозное соперничество. Центральная власть, как правило, была связана с первым религиозным стилем, местные сообщества — со вторым.
Периодически между ними возникал конфликт, и “энтузиасты” — представители центра — временно одерживали победу над сторонниками “предрассудка”, находившимися на периферии. Но под действием социальных факторов равновесие в конце концов всегда восстанавливалось. В Европе контраст между обществом в целом и местными сообществами — это контраст между настоящим и прошлым. Здесь идет развитие от сообществ к обществу. В исламском мире обе этих составляющие синхронны и присутствуют в равной мере на всех ступенях развития: сообщества — на периферии, общество — в центре.
Однако в современном мире (который в этом регионе не столько созрел изнутри, сколько был навязан внешними силами) баланс этот оказался нарушен, ибо урбанистический центр получил явные преимущества перед сельскими сообществами. В результате и религиозный стиль центра заметно перевесил периферийные культы. И вот мы оказались перед лицом успешной и уже долгое время стабильно существующей Уммы, перед загадкой ислама, демонстрирующего, как мы показали выше, поразительный иммунитет к секуляризации.
В западно-христианском мире соединение этих двух религиозных элементов происходило по совершенно иному принципу.

Здесь строгая иерархия, организованное посредничество, бюрократизированный ритуал преобладали как раз в центре, в единой организации, претендующей на Монопольное владение традицией, восходящей к основателю религии и источнику откровения. А на периферии находились почитающие Писание пуритане — отвергающие экстатические ритуалы и мистическое посредничество индивидуалисты-энтузиасты. Они были разобщены, в то время как противостоящая им организация отличалась (за исключением коротких периодов раскола) единством и монолитностью.
Именно эта смесь, путем какой-то неведомой химической реакции, произвела на свет современный мир. Теперь
мы уже, наверное, никогда не узнаем, является ли такое уникальное сочетание обстоятельств единственно возможным (как полагал один великий социолог) для получения этого результата. Мы пе можем воспроизвести этот эксперимент. Как бы то ни было, такая смесь плюс тот факт, что конфронтация центра, приверженного предрассудку, и периферии, исполненной энтузиазма, закончилась вничью, а в некоторых местах зашла в тупик, привели к появлению современного мира. Когда этот мир родился, выяснилось, что компромисс вылился не во вселенскую Умму, и даже не в систему гетто, а в широкомасштабную секуляризацию. В конечном счете (и это для нас важнее всего) он вылился в гражданское общество, то есть в плюрализм, свободный pie только от принудительной Уммы, но и от квазисемейной ритуалистики локальных сообществ.
Итак, перед нашими глазами прошли по крайней мере четыре различные ситуации: плюралистические, но тесные и душные “сегментарные” сообщества доосевого времени; мусульманская Умма, которой в конце концов удалось осуществиться, но, по иронии, лишь под давлением победившей ее чужеродной индустриальной цивилизации; христианская маргинальная Умма, потерпевшая крах, но благодаря этому породившая гражданское общество; и, наконец, светская, марксистская “Умма”, которая обещала стать имманентной социоисторической религией мира сего, но провалилась в этом качестве и пока что не смогла осуществить идеал гражданского общества. В последнем случае удалось только пробудить у значительного числа бывших граждан марксистских государств искреннее и горячее желание жить в гражданском обществе, однако это еще не равнозначно его созданию.
К этому перечню, наверное, можно добавить такие варианты социального развития, как доиндустриалыгые централизованные империи — династические государства, существующие “поверх” подчиненных им местных сегментированных сообществ, и соревновательные индустриальные общества, заимствующие (часто с огромным успехом) научные и технологические достижения, но — не те элементы (по крайней мере, не все из них), которые в свое время обеспечили неуклонный рост общественного производства.

<< | >>

↑

Источник: Геллнер Э.. Условия свободы. Гражданское общество и его исторические соперники. 2004

Еще по теме О различии двух авраамических религий: