К. Леви-Стросс изначально планировал дополнить свою работу по исследованию элементарных структур родства второй частью, призванной описать и си- 480 стематизировать структуры родства в комплексных обществах.
Он не осуществил этого плана. Он также никогда не распространял исследования мифологий, обычаев и общественных структур архаических обществ на западную цивилизацию — ни в ее истоках, ни в ее актуальном состоянии. Так, по его собственным словам, он сохранял «чистоту эксперимента». Тем не менее выводы из его фундаментальных исследований социологических аспектов архаических обществ напрашиваются сами собой, что явно не ускользало и от него самого. Но Леви-Стросс видел свою задачу не столько в том, чтобы заявить и доказать, что архаические общества столь же «полноценны, логичны и развиты», как и современные, сколько в том, чтобы этот выводы сложились у читателей сами собой, как нечто очевидное, неоспоримое и безусловное. Так, структуру родства в комплексном обществе можно представить себе как изоляцию и автономизацию все той же атомарной структуры муж—жена— сын (дочь)—дядя (тетя), жестко подчиненной табуированной инцестуальности — чаще всего с включением в это табу и кросскузенных браков (параллель-кузенные браки и так табуируются в большинстве архаических обществ). Эта изолированная ячейка действует в той же самой системе циркулярного обмена женщинами, что и в архаических племенах, но только в намного более широком контексте. Женщин отдают «неизвестно какому роду» (X) и берут взамен также из «неизвестно какого рода» (Y). Точнее, род становится известным через свойство. Чтобы соблюсти дистанцию, правила запрета на кровосмешение соблюдаются жестко — и на уровне обычаев, и на уровне юридических законов. В таком случае даже самое современное и либеральное общество может быть рассмотрено как огромный цикл циркуляции женщин, обмен которыми порождает баланс населения и обеспечивает преемственность социума. В каком-то смысле все остается неизменным и институт семьи сохраняет свои архаические корни. Другое дело, что в архаических социумах запрет на инцест и другие аспекты социального института семьи мыслились как частный случай общего принципа, исходя из социальной тотальности и мифологической (позже — религиозной) культуры. Поэтому то, из какого рода брать жен и в какой род отдавать девушек своего рода, имело огромное значение и лежало в основании фундаментальных законов общества, было его языком.
В комплексных обществах все поменялось местами. Запрет на инцест и иные брачные правила сохранились сами по себе, на уровне семьи, атомарной структуры родства, в отрыве от социально-культурных нормативов, делавших их осмысленными и естественно вписанными в общий социальный контекст. По мере удаления от архаических структур утративший свой изначальный социообразующий и этногенетический смысл институт семьи сам стал в свою очередь структурировать социальные нормативы на уровне гендера, упорно сохраняя архаические устои (в том числе и табу) в самых разных социальных системах, и даже в тех, которые эксплицитно их отрицали (как в случае советского или либерального общества). Особенно наглядно это заметно в элите общества, где брак приобретает особое значение в силу заложенного в нем потенциала свойства. Мы видели, что свойство играло фундаментальную роль в выстраивании баланса между родными и «своими другими», что обеспечивало культурную и социальную когезию общества, превращало его в уравновешенный сбалансированный этнос. Этот же принцип проецируется на династические браки, когда свойство ассоциируется с дипломатией, заключением политических и стратегических союзов, урегулированием противоречий между странами и правящими элитами или внутри стран между аристократическими кланами. Морганатические и аристократические браки демонстрируют нам культурообразующий потенциал гендерных отношений (так как культура, по Хейзинге, рождается из способности выстроить внутри этноса (племени) игровую модель противоречий между двумя экзогенными фратриями). 481 В классовом обществе аналогичные брачные отношения могут существенно влиять на положение экономических элит, так как свойство позволяет консолидировать капитал или синхронизировать экономическую стратегию. И наконец, во всех типах общества (кроме жестко кастового) свойство могло служить лифтом социальной мобильности: установив отношения через брак с более влиятельным родом, данная семья получала доступ к новым возможностям. Таким образом, циркуляция женщин в матримониальных альянсах до сих пор представляет собой важнейший социообразующий фактор.