Как традиционная методология подходит к решению проблемы значения на уровне интенциональности? В принципе значения толкуются как простые эпифеномены других, «внешних» социальных факторов. Так, например, установки объясняются через членство в группе или сводятся к воздействию таких глобальных факторов, как, скажем, «технология» ‘.
При опросах языковые типологические конструкты, используемые респондентами в ответах на вопросы анкеты, рассматриваются как «очевидные» и однозначные реакции на столь же очевидные и недвусмысленные стимулы. Эти методы полностью теряют из виду интерсубъективные процессы интерпретации, в ходе которых члены группы совместно создают и принимают эти значения и делают ситуации практически понятными и объяснимыми. К че- МУ на практике приводит трактовка приписываемого объекту значения как данного, а не как подлежащего анализу факта, показывает традиционная техника ин- тервью и анкетного опроса. Сикурел указывает, что ис- Критику «технологического детерминизма» см. в работах Тер- Ра и Лоуренса [212] и Силвермена [199]. Дальнейший анализ тра- н”?ИоНн°й методологии с примерами из содержательных исследова- и см. в восьмой главе. следователь-эмиирик традиционного толка обычно при помощи нескольких пилотажных интервью должен добиться того, чтобы все респонденты одинаково воспринимали каждый из сформулированных вопросов, причем воспринимали правильно с его, исследователя, точки зрения. Сикурел утверждает, что отсутствие разработанной социальной теории (то есть теории, специально указывающей, как переводить понятия в эмпирические индикаторы) заставляет исследователя прибегать к обыденным понятиям, воплощающим в себе то, что близко и знакомо как социологу, так и любому «среднему представителю» изучаемого сообщества. Оказывается, таким образом, что «очевидность» смысла опе- рационализированных вопросов анкеты частично обусловлена тем, что они предполагают теоретически весьма неопределенные (если вообще осмысленные!) понятия, которые, однако, принимаются на веру либо вообще игнорируются. Выясняя смысл ответов и интерпретируя данные исследования, социолог опирается на свое собственное обыденное знание обыденных представлений респондентов; поэтому правила, которыми он интуитивно руководствуется, принимая свои укладывающиеся в границы обыденного мышления решения, с его точки зрения непроблематичны. А ведь именно посредством этого обыденного мышления как ведется социологическое исследование, так и творится мир повседневности Традиционные методологические процедуры не побуждают исследователя попытаться раскрыть тот факт, что он основывается на неявно принятых на веру значениях. Самая, пожалуй, сомнительная черта того способа, каким традиционные исследовательские процедуры разрешают проблему значения, порождается тем, что они коренятся в «контексте обоснования». Сама форма реализации техники исследования (анкеты, формализованное интервью, закрытые вопросы) навязывает исследуемой реальности характерный порядок и тем самым создает новые значения. Исследовательские инструменты отнюдь не служат обнаружению и описанию того, что «уже есть», напротив, они творят тот самый порядок, для обнаружения которого они, по общему мнению, были созданы. Любой инструмент, подготов- 1 Подробнее см. в книге Сикурела [38, р. 19—24]. ленный для конкретного исследования, отражает компромисс между идеалами исследователя, требованиями, статистического метода и практическими ограничениями, связанными с проведением исследования именно в этих конкретных обстоятельствах. Исследователь тем не менее стремится выявить некоторые «глубинные структуры» или «действительный порядок», на которые указывают его основные гипотезы и инструменты, предназначенные для того, чтобы раскрыть этот порядок. Традиционные понятия социологии подразумевают наличие в социальном мире идеализированной закономерности, а исследовательская техника создается для того, чтобы «раскрыть» эту закономерность. Как пишет Сикурел: «Когда исследователи ищут «глубинные структуры» наличных данных, они используют имплицитную процедуру абстрагирования, стремясь получить несколько идеальных конструкций, которые объяснили бы весь огромный массив разнохарактерных наличных данных, вместо того чтобы разрабатывать теоретический аппарат объяснения и формирования повседневного поведения...
Поиск гипотетических «глубинных структур» мешает обнаружению социально значимого действия, ибо исследователь прибегает в этом случае к своим идеалам как скрытому источнику объяснения» [40, р. 332—333]. Оказывается, таким образом, что, если значения непосредственно становятся предметом исследования, как в случае изучения установок, они считаются «объективным» продуктом глубинных структурных факторов и либо используются в качестве иллюстрации, либо подгоняются под уже существующую концептуальную схему социолога. Сама структура исследовательских инструментов отражается в анализируемых посредством них данных и при этом создает новые данные, которые и рассматриваются в качестве более или менее адекватных индикаторов предполагаемой «глубинной структуры». В ходе разработки инструмента и анализа Данных проблема влияния обыденных представлений исследователя на его восприятие и мышление полностью игнорируется. При анализе принято исходить из того, что все пункты анкеты одинаково трактуются как самим ее автором, так и всеми респондентами. Еще одной характерной чертой традиционной методологии является отсутствие интереса к социальным процессам, к изменению, динамике социальной жизни. Изменчивость общественных отношений, постоянные тончайшие сдвиги в социальных значениях бросают вызов аналитическим способностям исследователей, который традиционная методология в значительной степени игнорирует. Анализ социальных процессов остается в стороне, а усилия сосредоточиваются на статичных описаниях популяции в какой-то определенный момент времени. Ближе всего к анализу процессуального аспекта социальной жизни традиционная методология подошла в так называемых панельных исследованиях *, но даже здесь речь идет всего лишь о серии описаний «одной и той же» популяции в различные моменты ее существования. Правда, тщательно проведенное панельное исследование, как, например, исследование Конвер- са [1964], заставляет отказаться от многих типичных социологических допущений, касающихся, скажем, стабильности политических установок. Единственный метод, который, пожалуй, создает наибольшую возможность для изучения процессуального характера социальной жизни, — это метод участвующего наблюдения. Традиционная методология относится к нему с подозрением, ибо он не удовлетворяет выдвигаемому ею узкому критерию объективности. В результате сторонникам участвующего наблюдения приходится занимать оборонительную позицию. К сожалению, однако, большинство обороняющихся вместо того, чтобы идти своим собственным независимым путем, стараются приспособить участвующее наблюдение к традиционным методологическим требованиям52. С точки зрения феноменологии основная проблема участвующего наблюдения заключается в том, сумеет ли наблюдатель-социолог показать читателю, чем он руководствовался и как действовал при отборе кажущихся ему важными фактов. Он должен также объяснить, как стал компетентным участником ситуаций, в которые ему приходилось включаться в процессе наблюдения, и какие средства использовались им для демонстрации собственной компетентности. Трактуя значения так, как будто они являются объектами естественного мира, подлежащими схватыванию с помощью его «прецизионных» инструментов, социолог, действующий по канонам традиционного исследования, своими инструментами навязывает социальному миру чуждый ему порядок и пренебрегает исследованием социальной реальности как интерсубъективно значимого продукта. Главная методологическая слабость традиционного социолога состоит в его отказе признать, что он скрыто основывается, как на само собою разумеющихся, на значениях, свойственных практическому мышлению. А там, где значения приняты на веру и социальный мир предстает как самоочевидно данный,— там нет места важнейшему вопросу о том, как индивиды в этом мире конструируют и реализуют значимые социальные взаимодействия.