§ 1. Общественное сознание как отражение общественного бытия
Вопрос об отношении общественного сознания к общественному бытию — продолжение его общефилософской постановки — об отношении мышления вообще к бытию. По этому вопросу как философы, так и социологи по сей день разделены на два противоположных направления -материализм и идеализм, как бы это ни отрицалось и не скрывалось.
Материалисты первичным признают общественное бытие, идеалисты — общественное сознание, разум. Именно в такой постановке вопроса происходит указанное деление идеологов. Но материалисты — это не те, кто стремится к материальному благополучию, так и идеалистами — не те, кто верит в идеалы. К сожалению, такого рода определения материалистов и идеалистов в литературе, особенно в современной, встречаются нередко. Кроме проблемы первичности и вторичности отношение сознания к бытию имеет и другую известную сторону — соответствуют ли мысли об окружающей действительности самой этой реальности, отражается ли общественное бытие общественным сознанием. Здесь речь идет о познаваемости окружающего мира, особенно его сущностных процессов. Одни из теоретиков отрицают эту познаваемость (агностицизм, скептицизм), другие считают, что сознание более или менее верно отражает объективную реальность, соответствует этой реальности. Иногда подобное соответствие обозначают формулой «тождество бытия и мышления», что может привести к их отождествлению или посредством придания обоим сторонам одинакового духовного содержания (Гегель), или посредством отождествления индивидуальной сознательной деятельности с осознанностью обществом своего общественного бытия (А. А. Богданов). В последнем случае соотношение общественного бытия и общественного сознания подменяется соотношением обладающего сознанием субъекта и его воздействием на объект, невозможным без участия сознания. Очевидно, что социальный объект (индивидуальное бытие, обычное общение и т. п.) не может функционировать без самого субъекта, быть независимым от человека. Поскольку же субъект не может рассматриваться лишенным сознания, то из этого делается вывод о невозможности существования социального объекта независимо от сознания субъекта. Раз социальный объект не может существовать без субъекта, то он не может существовать и без сознания этого субъекта. Социальность, следовательно, спаяна, неразделима с сознательностью, общественное бытие и общественное сознание оказываются тождественными (А. А. Богданов, Т. И. Ойзерман). Тем самым вопрос о первичности общественного бытия по отношению к общественному сознанию снимается, вместо него ставится вопрос об отношении субъекта к объекту, в котором объект уже не может функционировать без обладающего сознанием субъекта и соответственно быть независимым от его сознания. Это неправомерная подстановка одного вместо другого объясняется во многом возникшим здесь и еще не всегда понятым противоречием, принявшим вид антиномии «люди сознают— люди не осознают». Люди, вступая в общение, в отношения с другими людьми как сознательные существа, в то же время не осознают, какие последствия могут быть от их общественных отношений, как будет складываться общественное бытие. В. И. Ленин в свое время эту ситуацию пояснил на примере крестьянина: увозя с собой хлеб на рынок, он сознавал, что делает, какую цель перед собой ставит, что получит от продажи своего хлеба. Но он не сознавал, что продавая свой хлеб, он вступает в общественные отношения с мировыми производителями хлеба, в мировые рыночные связи, не сознавал, какие будут последствия этого рыночного обмена, что он попадает под власть «невидимой руки» рынка. «Каждый отдельный производитель в мировом хозяйстве сознает, что он вносит какое-то изменение в технику производства, каждый хозяин сознает, что он обменивает такие-то продукты на другие, но эти производители и эти хозяева не сознают, что они изменяют этим общественное бытие»150. И в наше время наши граждане тоже вполне сознательно приобретали ваучеры, участвовали в дележе общественного богатства. Но они не осознавали, что этими своими действиями изменяют общественный строй, приводят к установлению господства частной собственности, капитализма. Если бы их спросили, хотят ли они капитализма, они в своем большинстве ответили бы «нет», как это сделали в вопросе о сохранении СССР. В приведенных примерах обнаруживается противоречие типа «А есть не А»: «люди сознают и люди не сознают». Формальнологический подход не допускает, чтобы здесь сохранилось логическое противоречие. Из двух контрадикторных высказываний лишь одно может быть истинным, оба таковыми не могут быть. Соответственно социолог, стоящий на точке зрения формальной логики, может при нять В качестве истинного тезис «люди сознают» или антитезис «люди не сознают». Диалектика же признает это противоречие действительным противоречием и предлагает способ его разрешения — переход «А в не А», т. е. сознательности в индивидуальной жизни человека —в неосознанность людьми глубинных процессов протекания общественной жизни. В диалектике это называется переходом явления в собственную противоположность, причем разрешаемое таким переходом действительное противоречие жизни сохраняет свое значение как противоречие этой жизни, но уже в другом смысле: противоречие стихийности и ознательности (планомерности) в деятельности общества. Правильное понимание и умение разрешить это последнее противоречие имеют тоже важное значение для анализа соотношения общественного бытия и общественного сознания. Стихийность и сознательность тоже могут быть представлены в виде дилеммы: вся предыстория подчинена протекающему стихийно естественноисторическому необходимому процессу, а подлинная (будущая) история приобретает сознательный характер, свободу от прежней необходимости. Отсюда делается вывод: первенство общественного бытия характеризует предысторию, первенство общественного сознания — признак будущего развития общества, в котором господствует общественный интеллект, знания, информация и т. п. Базис в царстве свободы, а именно — необходимость производства материальной жизни вроде бы отпадает: общественное бытие и общественное сознание меняются местами. На самом деле речь может идти лишь о превращении исторической необходимости из непонятой в понятую, осознанную объективную закономерность и необходимость. Нужно, следовательно, строго различать, какое бытие от какого сознания не зависит или зависит, «различать всякие мысли об общественных отношениях и идеи о совокупности общественных отношений, требующих целостного понимания этих отношений»156. Не всякая человеческая мысль относится к формам общественного сознания. Его высшая форма — совокупность идей, выражающих понимание целей и задач, сущности развития общества в целом. Поэтому речь идет о независимости общественного бытия от общественного сознания, о вторичности последнего относительно общественного бытия. Мысли же как таковые всегда вплетаются во все, кроме инстинктивных, акты жизни и обычной деятельности. В этой связи важно также иметь в виду, что общественное сознание — это не сумма мыслей отдельных людей, оно слагается не из единичных или даже групповых интеллектов человеческих индиви дов. Оно — сознание всего общества, не сводимое к совокупности индивидуальных сознаний, тем более их мыслям об обычном жизненном процессе. Так, всеобщая воля, лежащая в основе общественного договора, по мнению Руссо, это не просто воля всех, а нечто другое и большее. Гегель, высоко оценивая эту мысль Руссо, особо подчеркивал, что общественный дух не сводим к сумме индивидуальных «Я». Общественное сознание имеет форму идеальной всеобщности как продукта всей истории общества, всеобщего духовного производства. В то же время эта всеобщность существует в особенных формах, в которых общее остается у самого себя, но в своем другом157. Одной из таких особенных форм всеобщности выступает общественное сознание больших социальных групп, в частности, сознание классов. Класс может не осознавать свое общественное положение и всеобщность своих интересов. В этом случае он останется как бы классом «в себе». И наоборот, если класс в лице своих идеологов доводит себя до осознания своих интересов в их всеобщей форме, то становится классом «для себя». Вместе с тем существует возможность абсолютизации всеобщности общественного сознания, отрыва его особенных, индивидуальных форм существования.
В этом случае всеобщий продукт духовного производства может приобрести силу, противостоящую индивидам и подчиняющую их индивидуальную волю и их сознание. Здесь обнаруживает себя тот основной факт, на почве которого, как справедливо констатирует Э. В. Ильенков, «выросли классические системы объективного идеализма, — эта независимость совокупной общественной культуры и форм ее организации от отдельного человека, и более широко, вообще превращение всеобщих продуктов общественного производства (как материального, так и духовного) в особую, противостоящую индивидам социальную силу, господствующую над их волей и сознанием»158. Эти силы соответственно представляются индивидам не как их собственная объединенная сила, а как некая чуждая, вне их стоящая власть, о происхождении и тенденциях развития которой они ничего не знают; они, следовательно, уже не могут господствовать над этой силой, — напротив, последняя проходит теперь ряд фаз и ступеней развития, не только не зависящих от воли и поведения людей, а наоборот, направляющих эту волю и это поведение159. Существует и противоположная возможность — абсолютизация индивидуального сознания, собственного «Я», которая служит базой для субъективизма, субъективного идеализма. Такой подход, например, был представлен в русской социологии П. J1. Лавровым, Н. К. Ми хайловским и получил название субъективного метода в социологии. Исходным в этом случае берется отдельная личность, идеалы и смысл его действий, его способность создавать идеальную абстрактную модель, не имеющую какого-нибудь аналога в социальной реальности. Социолог ограничивается интерпретацией смыслов действий индивида, соотнесенных со смыслом действий других индивидов. Эту идею впоследствии воспринял М. Вебер в своем учении об «идеальных типах»160. В наше время появились суждения, что развитие общества как естественноисторического процесса относится к классическому этапу истории, который ныне заменяется неклассическим социальным развитием, и соответственно классическая социология уступает место неклассической, называемой некоторыми авторами социогенетикой, основанной на первенстве управляемой разумом внутренней и внешней логике человеческого развития161. Критерием этой метаморфозы берется сознание: в классическую эпоху люди не ведали, что творили, в неклассическую —управляют обществом посредством общественного интеллекта. В свое время примерно то же самое утверждал видный представитель субъективной школы в социологии Н. К. Михайловский. Он полагал, что экономический порядок в капиталистической Европе складывался так же бессмысленно и безнравственно, как в природе течет река. Она смывает все, что может смыть, будь это алмазная копь или навозная куча. Точно так же разум и человеческие чувства (чтобы строить шлюзы и отводные каналы) не присутствовали при возникновении капиталистических порядков, их воздействие на стихийный ход вещей было ничтожно. Что же на это ответил В. И. Ленин — сторонник признания естественноисторического процесса развития всякого общества: «Что это за чепуха, будто разум и чувства не присутствовали при возникновении капитализма? Да в чем же состоит капитализм, как в известных отношениях между людьми, а таких людей, у которых не было разума и чувств, мы еще не знаем. И что это за фальшь, будто воздействие разума и чувства тогдашних “живых личностей” на “ход вещей” было “ничтожно”? Совсем напротив. Люди устраивали тогда, в здравом уме и твердой памяти, чрезвычайно искусные шлюзы и плотины, загонявшие непокорного крестьянина в русло капиталистической эксплуатации; они создавали чрезвычайно хитрые обводные каналы политических и финансовых мероприятий, по которым (каналам) устремлялись капиталистическое накопление и капиталистическая экспроприация, не удовлетворившаяся действием одних эконо мических законов»162. В. И. Ленин увидел в этих суждениях не только теоретические ошибки субъективного социолога, но и человека, утешавшего себя иллюзией, что все беды человечества получаются от того, что люди не уразумели еще своей истории, их разум и чувства находились еще в зачаточном состоянии. Неклассическое же развитие и неклассическая социология, на которые надеются указанные современные авторы, освободят человечество от подчинения естественно- исторической необходимости. Чтобы выявить истоки противоречия между индивидуальным и общественным сознанием, необходимо обращаться к практике, к предметной деятельности, к труду. Именно из разделения общественного труда между людьми, в частности представителями умственного и физического труда, проистекает противоречие между интересом отдельного индивида и общим интересом всех индивидов. При этом общий интерес существует не только в виде идеально всеобщего представления, а имеет основу в действительности — во взаимной зависимости индивидов, между которыми разделен труд163. Обращением к труду, к производству непосредственной жизни как основе существования общества не только обосновывается первичность общественного бытия, но и раскрывается природа человеческого мышления, общественного сознания. Объяснение движения общественного бытия посредством труда как способа этого бытия не может вызывать особых сомнений. Труд, однако, выступает всеобщей формой человеческого существования, в том числе и духовной жизни человека и общества. «Теоретико-логическое определение конкретной всеобщности человеческого существования может состоять единственно в раскрытии той необходимости, с которой развиваются друг из друга и во взаимодействии друг с другом различные формы специфически человеческой жизнедеятельности, общественно-человеческие способности и соответствующие им потребности»164. Научно понять мышление, идеальное, как это всесторонне обосновал Э. В. Ильенков, можно только через его трактовку как формы (способа) практически- предметной человеческой деятельности: «Идеальное непосредственно существует только как форма (способ, образ) деятельности общественного человека (т. е. вполне предметного, материального существа), направленной на внешний мир (...) Оно есть особая, функция человека как субъекта общественно-трудовой деятельности»165. Между мыслящим человеком и природой существует звено, которое опосредствует их взаимосвязь и в мышлении. Этим звеном будет практическая деятельность, труд, производство. Именно труд в его широком смысле делает природу предметом созерцания и мышления. Со ответственно предмет, действительность предстают перед человеком не просто в форме объекта, а как человеческая предметная деятельность, практика, т. е. субъективно. В предметной трудовой деятельности ее результат сначала выступает как идеальная форма продукта, подлежащего производству, т. е. как мысленно-чувственный его образ. Затем в процессе его потребления предмет тоже предстает идеально — как предмет будущего потребления, как потребность и цель. Не только скульптор в глыбе мрамора усматривает идеальную форму своего произведения, но и гончар в куске глины воплощает идеальную, возникшую в его голове форму создаваемой посуды. Идеальное в этом случае рождается с помощью головы, но относится к формам, создаваемым в процессе практической деятельности. Однако в процессе предметно-практической деятельности рождаются не только мыслительные идеальные формы, которые материализуются в механизмах головного мозга и материалах языка, но идеальные социальные формы, не будучи субъективным, мыслительным образом вещей. Они представляют собой объективные идеальные формы, нечто вроде образа реального предмета в зеркале. Вместо зеркала в этом случае выступают социальные формы, которые служат представителям реально существующих исходных форм. Цена, например, как денежная форма выражения стоимости товаров, и сами стоимость и деньги, отличающиеся от предметности самих товаров, выражают их идеально, являются представителем заложенного в товарах абстрактного труда. Здесь идеальной формой замещается нечто другое. Но сама эта форма существует в «головах» товаров, объективно. Ее нельзя трактовать только как субъективно-психологический образ товара в голове человека. Речь идет о феноменологии самого общественного бытия, а не только о том, каким оно является в человеческом сознании.