НЕРАВЕНСТВА И СОЦИАЛЬНЫЕ КЛАССЫ

Само собой разумеется, нам не удалось бы на нескольких i границах системно изложить все то, что составило предмет огромной теоретической и дискуссионной литературы: сказать, •по представляют собой сегодня социальные классы, перечислить проблемы, которые возникают в связи с классовым взглядом на общество, и средства изучения классов.

Мы попытаемся просто сформулировать проблему, отталкиваясь от расхожих определений, таким образом, чтобы высказываемые нами предположения могли быть подвергнуты объективной проверке и позволили бы увидеть в деталях возможные инструметы такой проверки.
Первая установка, не лишенная здравого смысла, принимается всеми: в обществе в целом, и даже в сообществах животных, в отношениях между индивидами существуют определенные неравенства. Для большей точности скажем, что существуют роли и неизбежные различия между ними. Например, есть роли, в которых мы выступаем как руководители, и есть другие роли, в рамках которых мы оказываемся руководимыми. Есть директора предприятий, кадры управленцев, но есть и простые работники. Есть директора учебных заведений и учащиеся. Короче, можно противопоставить друг другу индивидуальные роли руководителей и подчиненных. Я не случайно использую определение “индивидуальные”: до тех пор, пока мы остаемся па уровне взаимоотношений между отдельными индивидами, проблемы социальных классов не существует. Хотя и существуют различия в доходах: врач не имеет такого дохода, как специалист по газовому оборудованию; зарплата директора весьма отличается от заработка стенографистки и т. д. Наконец, существуют роли более уважаемые, чем другие. Ненужных профессий, как гласит народная мудрость, не бывает; однако, если вы пыбрали работу мусорщика, в нашем обществе вам этот выбор престижа не добавит. И наоборот — министерский пост принесет вам существенный рост престижа.
Подобные неравенства интерпретируются различными способами. Например, выделение класса власть имущих, или начальников, может объясняться в соответствии с задачами и смыслом функционирования организации, разделения труда: необходимо, чтобы были люди, которые командуют, и люди, выполняющие команды. Данное предположение слишком расплывчато, чтобы претендовать на универсальность, однако, как таковое, оно вряд ли может быть опровергнуто: в группе индивидов, в любой группе, начиная с момента, когда все уже не занимаются одним и тем же делом, когда уже нет простого сотрудничества между людьми, которые имеют идентичные задачи, появляется разделение функций на властные и исполнительские. В общем и целом можно сказать, что некоторые неравенства в отношении к власти связаны с разделением труда.
Определенные неравенства в доходах людей могут интерпретироваться таким же образом. Мы говорим: справедливо (причем, мы не удосуживаемся спросить себя в этот момент, а что собственно значит “справедливо” каковы критерии данной “справедливости”), что кадры управленцев оплачиваются лучше, чем простые рабочие, поскольку им приходится больше учиться для того, чтобы перейти в разряд “кадров”, или в силу того, что их задача намного сложнее, или же потому, что без такой дифференцированной зарплаты не удавалось бы рекрутировать в соответствующую сферу нужное количество “кадров” Экономисты развили этот аргумент в теории “человеческого капитала”
Наконец, можно сказать, что неравенство престижа закономерно и сравнимо с арифметической разностью: врач оказывает больше услуг, чем мусорщик. Подобному рассуждению трудно придать строгую форму, поскольку, начиная с момента, когда некоторая функция становится необходимой, размещать ее на более низком уровне по отношению к другим функциям уже не удается с прежней легкостью. Действительно во многих случаях подобное различение, основанное на престижности, утратило актуальность, стало раритетом, то есть все более напоминает критерий с той же природой, что и предыдущий, экономический, критерий. Вместе с тем следует заметить, что доходы и престижность не всегда идут рука об руку: некоторые социальные роли наделяются высоким уровнем престижности и сравнительно невысоким уровнем доходов, и наоборот. Упрощая, скажем, что в зависимости от конкретных случаев возможны интерпретации в смысле полезности, в смысле нормального функционирования общества либо в смысле справедливости. Короче, дифференцирование ролей можно попытаться истолковать организационными потребностями.
Однако одной констатации существования неравенства недостаточно для того, чтобы получить право рассуждать о социальных классах. В противном случае можно было бы допустить, что в обществе существуют большие различия по уровню доходов и по отношению к власти и в то же время не существует социальных классов. То есть существование социальных классов предполагает нечто большее.
“Класс”, в логическом смысле данного термина, — это категория людей, обладающая определенным набором признаков: подобным образом к одной категории могут быть отнесены все “красные” овощи (то есть овощи красного цвета) — морковь, редис, томаты и т. п. Аналогично уровень дохода, равный тридцати тысячам франков в месяц, позволяет выделить определенную категорию людей, в которой соседствовали бы коммерсанты, министерские руководители, крупные земельные собственники, управленческие кадры предприятий. Эта категория представляет собой простой класс, критерием выделения которого служит уровень доходов. Люди, составившие этот класс, не имеют пи общих идей, ни общего дела, что превращает их в реально существующую социальную группу: это не более чем удобная статистическая категория. Иначе говоря, для того, чтобы существовали социальные классы, необходимо распределение (и перераспределение) людей по реальным социальным группам, которые проявляли бы свою общность: например, общее дело, если группа имеет общие интересы и если бы она могла организоваться (сплотиться) с целью их защиты или хотя бы соответственным образом реагировать на свои интересы либо чтобы существовала достаточная схожесть ситуаций, позволяющая предвидеть общие реакции.
Обособление позиций, даже в обществе с высокой степенью рационализации жизни, никогда не является обособлением исключительно индивидуальным, и в основе ролевых различий редко лежит абсолютный и общий социальный консенсус. Первый момент: имели бы место социальные классы, если бы не существовало никакой социальной преемственности? Если бы у сына врача было столько же шансов стать врачом, сколько у сына рабочего? То, что определяет ситуацию отдельного индивида, профессиональная роль, которую он мог бы исполнять, — это не только его индивидуальные способности.

Нет такого общества, где шансы всех индивидов были бы одинаковыми в начале карьеры. Другими словами, знаменитое равенство прав всех людей никогда не было действительным (фактическим) равенством. Итак, первый вывод: социальные классы существуют в силу определенной системы наследования (социальных) позиций.
Второй момент: в нашем обществе неравенства, существующие между разными социальными ролями, не принимаются повсеместно. Другими словами, можно сказать, что в нашем обществе каждый чего-то требует, каждый сравнивает себя с окружающими и каждый подвергает сомнению ситуацию, принимаемую другими группами. Функционеры смотрят на людей, которые работают в частном секторе экономики, и различия между ними в уровне заработной платы являются поводом для недовольства и споров. Рабочий смотрит на служащего и находит, что между почасовой оплатой труда и окладом имеется большая разница, и не принимает этой дифференциации принципиально. Одним словом, нет такого консенсуса, который придавал бы этим неравенствам “рациональный” вид и оправдывал бы их. Споры и недовольства являются составной частью жизни, в том числе и нашего общества, где нет социальной иерархии, с которой были бы согласны все, даже если в действительности факт ее существования, как правило, признается. Идея нашего общества глубоко эгалитарна, а идея “естественной” иерархии и различий между людьми неприемлема, в то время как в Индии, например, она никого не шокирует.
Христианство подтвердило идею равенства всех людей перед Богом; это, впрочем, не исключает того, что здесь, на земле, между людьми может сохраняться неравенство, в противоположность равенству той, загробной, жизни, которое должно компенсировать неравенства жизни земной. Прогрессирующая секуляризация жизни общества привела к появлению Декларации прав человека й гражданина[61], провозгласившей, что все люди рождаются равными. Такое противоречие между эгалитаризмом в сфере идеологии и иерархическим укладом в реальной жизни кажется фундаментальным для классового разделения общества: если неравенство узаконить, тогда не будет классов, но зато будут рабство, крепостная зависимость, касты, сословия или ордена. Как в шутку говорил Пруст: “Девицы из Германта восхваляли ум, не допускали, чтобы кто-либо в их присутствии подвергал сомнению равноправие людей, и все это сводилось, в известном смысле, к тому же результату, как если бы они решились проповедовать совершенно противоположные максимы, то есть мечтали выйти замуж за очень богатого графа”
Рабство и крепостничество признают только тех, что обладают свободой, и тех, что лишены ее и принадлежат первым. Раб является вещью своего хозяина, который владеет всеми правами на него. Крепостной привязан к своему хозяину или к своей земле, которую он не может покинуть; однако за ним признается определенная правосубъектность: он не может быть продан. В некоторых обществах распространена такая форма полурабства, при которой должник отдает в залог кредитору или “покровителю” самого себя. Если такая ситуация приобретает массовый характер, тогда мы становимся свидетелями рождения нового типа рабства, подобно тому как это имело место в балканских странах Европы в XVIII и XIX вв. и как это имеет место в случае с некоторыми аграрными обществами “третьего мира” в настоящее время.
Касты — это социальные группы, между которыми проложены очень четкие и строгие иерархические границы в соответствии с определенной системой критериев, основанных на представлениях о достоинстве, престиже и “чистоте”, признаваемых и принимаемых всеми членами общества. Каждый индивид рождается в касте, пределов которой он не может покинуть, в пределах которой он должен выбрать себе спутника или спутницу жизни, причем каждый знает, к какой касте он принадлежит. Кастовая система зиждется на религиозном фундаменте; например, в Индии таким фундаментом выступает то обстоятельство, что некоторые общественные функции являются сак- рализованными (“священными”), а другие считаются непристойными (“нечистыми”). Принадлежностью к касте определяется профессия человека и особые права, отличающиеся от касты к касте; принадлежностью к касте определяется также степень обладания властью, на которую человек может претендовать. В Руанде тутси и хуту образуют две касты, которые находятся в конфликтных отношениях, периодически приобретающих кровавые очертания. В то же время товарные отношения на индивидуальном уровне связывают хуту-земледельцев с тутси- скотоводами и землевладельцами, они-то (последние) и обладают властью (Maquet (Маке),“ Textes”, рр. 211-220).
При Старом порядке[62] сословия обладали разными правами. Государственные функции были закреплены за одним сословием, но исполнение некоторых других функций для этого сословия находилось под запретом; например, дворянин считался отступником и терял права дворянства, если он начинал заниматься определенными видами экономической деятельности. Аналогично духовенство имело различные привилегии, в частности, в отношении налогов, но вместе с тем существовали и особые правовые ограничения: поскольку священники не могли жениться, не было и наследования соответствующих функций. Но было обособление прав некоторой социальной группы с ее привилегиями, авторитетом и пределом этих привилегий и авторитета. Наконец, третьим сословием, на что и указывает название данной социальной группы, считались все остальные, то есть те, что не относились ни к дворянству, ни к духовенству. Характерным для сословий было их юридическое обособление: они обладали правовым статусом. классах, напротив, говорят, когда разделение общества на группы не имеет под собой законной почвы. Все знают о великом споре XIX века, который поставил по разные стороны барьера “социалистов”, а вместе с ними всех, кто хотел защищать интересы “народа”, и “юристов”, для которых с 1789 года во Франции больше не существовало социальных классов[63] Если в конституции записано, что все люди рождаются и живут равными в правах, следовательно, между людьми сохраняются только фактические различия, связанные с их индивидуальными способностями. В ответ на эти рассуждения было заявлено, что все-таки есть неравные группы, хотя бы потому, что перед сыном рабочего с момента его рождения раскрываются совершенно иные перспективы, нежели перед сыном буржуа.

<< | >>

↑

Источник: Мендра А.. Основы социологии: Учебное пособие для вузов.. 1998

Еще по теме НЕРАВЕНСТВА И СОЦИАЛЬНЫЕ КЛАССЫ:

- Cоциология семьи - Антропология. Этнография - Гендерная социология - Демография - Домоведение - История социологии - Методы сбора и анализа социологических данных - Общая социология - Первоисточники по социологии - Политическая социология - Социальная безопасность - Социальная работа - Социальная структура и стратификация - Социально-территориальные общности - Социоинженерная деятельность - Социологические работы - Социология культуры - Социология личности - Социология общественного мнения - Социология права - Экономическая социология - Этносоциология -