§ 6. Археологическая герменевтика А.П. Окладникова о гуманистической ценности искусства аборигенов Северной Евразии

В исследованиях А.П. Окладникова древность предстает как живой комплекс разных культур, находящихся в постоянном движении. Оспаривая утвердившиеся в социальной философии представления о застойных и обособленных формах жизни людей в докапиталистическую эпоху, он показал, что изоляции отдельных групп населения не наблюдалось не только в регионах, объективно благоприятных для взаимных контактов, как, например, в Европе, которая была «проходным двором» палеолитического мира, но и в труднодоступных районах. Обобщая многочисленные археологические данные, академик сделал вывод о существовании на заключительном этапе палеолита широкой интеграции культур на обширной территории Евразии — от Аляски, Австралии и Полинезии до Европы и Закавказья. Его общий вывод гласит: «Мир издревле был тесен. С самого начала истории племена и народы соприкасались друг с другом, взаимодействовали, обмениваясь культурными ценностями, внося при этом нечто собственное, самобытное в единый культурно-исторический процесс, в экономическую и политическую жизнь человечества»553.

Стремясь понять исторический процесс в масштабе планеты, А.П. Окладников открывает исчезнувшие миры, отслеживает былые культурные мосты и контакты, высвечивает генетическую связь веков и эпох. Наиболее значимым результатом археологических и исторических изысканий стало открытие огромного, протянувшегося от Средней Азии до Америки, единого культурно-исторического массива, специфической чертой которого является непрерывность этнического субстрата от палеолита до современности. Глобальный подход к изучению происхождения и расселения человечества поставил проблему устойчивости культурогенеза народов Сибири. Взгляд сквозь тысячелетия позволил ему зафиксировать феномен длитель- ной устойчивости автохтонных культур. Так, на примере тунгусских племен были прослежены непосредственные связи между древней и недавней этнографической культурой: «В целом весь ископаемый этнографический комплекс, о котором дают представление материалы прибайкальского неолита, совпадает с основными чертами культуры, которая в XVII-XX веках присуща тунгусским племенам Сибири и является их традиционным достоянием»554.

Стремясь к полноте знаний о народах во тьме тысячелетий, А.П. Окладников обращается не только к марксизму, но и к философским изысканиям столь неоднозначных фигур, как Н.Г. Чернышевский, Н.Я. Марр, Н.К. Рерих555. Наряду с этим академик вырабатывает опирающийся на опыт археологической деятельности собственный взгляд на восприятие и оценку явлений окружающего мира. Во многом его точка зрения близка позиции философской герменевтики. Примечательно, что А.П. Окладников воспринимался как исследователь, обладавший незаурядным герменевтическим даром. «Необходимо знать, понимать и чувствовать душу древнего человека, его мировоззрение, представлять, какими были ландшафты много тысяч лет назад. И в этом Алексею Павловичу Окладникову нет равных среди археологов» , — подчеркивает А.П. Деревянко.

Герменевтику как методологию археологических исследований стали рассматривать не так давно556. Вместе с тем, очевидно, что искусство понимания литературных памятников в своих наиболее общих принципах и результатах мало чем отличается от мастерства толкования археологических «древностей». «Наскальные изображения представляют собой в высшей степени интересный, хотя столь же трудный для понимания материал, — указывает А.П. Деревянко. — Не будет преувеличением сказать, что это окно в исчезнувший мир, через которое наблюдательный и вдумчивый исследователь может видеть древнюю культуру человечества в самых сокровенных ее проявлениях. Не удивительно поэтому, что к наскальным изображениям прошлого постоянно обращались и обращаются все те, кто хочет заглянуть как бы в самую душу древнего человека, понять его мировоззрение, его искусство — эстетические представления и этические нормы, его взгляды на себя самого и на окружающий мир»557. Важное значение для достижения понимания археологических памятников имеет этнография. «Путеводной нитью в понимании многих наскальных изображений являются этнографические материалы. Окладников всегда считал, что археология и этнография неразрывно связаны друг с другом. Это как бы две части одного большого целого. Этнография раскрывает археологу то, чего никогда не могут дать раскопки, — как бы окаменелую мысль древнего человека, его идеологию, его мировоззрение, духовную культуру»558, — отмечает А.П. Деревянко. На этом основании он считает оправданной гуманистическую миссию археологии: «Сущность археологии — гуманизм. Археология помогает сопереживать с людьми прошлого, видеть в зеркале прошлого самих себя со всеми волнениями, с особой остротой осознавать свою ответственность перед настоящим и будущим, хотя это далекое прошлое»559. Традиционная для герменевтики ориентация на гуманитарные науки и гуманистические ценности распространяется, очевидно, и на археологию.

Сторонники герменевтики высоко оценивают познавательное значение произведений искусства. Согласно, Г.-Х. Гадамеру, «в произведении искусства постигается истина, недостижимая никаким иным путем», и это составляет «философское значение искусства, утверждающее себя вопреки всякому рационализированию»560. Соответственно, говоря об А.П. Окладникове, следует подчеркнуть, что в центре его внимания находились проблемы первобытного искусства. Он был убежденным противником концепции изначальной отсталости коренных народов Севера Евразии. «Принято было считать, что пещерные росписи, классическое искусство каменного века, ледниковой эпохи нам оставлены на сравнительно ограниченном пространстве Западной Европы — во Франции и Испании.

Сохранившаяся в искусстве коренных народов Севера культурная традиция представляет, по мнению А.П. Окладникова, непреходящую ценность: «Ведь только, скажем, нивх может описать события прошлого и настоящего своего народа в особой, оригинальной, присущей этому народу художественной форме»562. Из этой оценки уникальности художественного опыта вытекает отношение А.П. Окладникова к политике сохранения культуры коренных народов: «Сохранению подлежит прежде всего эстетическое восприятие мира, которое создавалось, укреплялось, росло в течение тысячелетий, не просто веков — тысячелетий! Вот этот оригинальный, неповторимый эстетический мир и нужно охранять — он очень нужен

4

нам, всем людям нынешнего дня» .

В необходимости древней традиции для современного человека академик убеждался прежде всего на основе личного опыта: «Я учился и учусь быть человеком у людей, живущих слитно с при- родой, у нанайских охотников, рыбаков, у людей, не затуманенных корыстью, не уязвленных самолюбием. У людей, в которых ощущаю чисто человеческое и чистое начало»563. Искомую гуманистами Возрождения субстанцию человека («гуманность», «человечность») он находит в первозданном виде в представителях коренных малочисленных народов Севера.

Критерий гуманности, человечности был для А.П. Окладникова определяющим при анализе перспектив коренных малочисленных народов Севера в современном мире. Он писал: «Для нас вопрос состоит не в том, сохранять или нет самобытную культуру северных народов, их драгоценное культурное наследие, а в том, как лучше сделать это в условиях, с одной стороны, натиска НТР, и с другой — тенденции к интернационализации культур. Мы знаем резервации для индейцев в США. Да, эти резервации поддерживаются государством, но существуют как своего рода заповедники, заказники для диких животных. Индейцы живут в них для удовлетворения любознательности ученых, стремящихся в лабораторных условиях изучить, осмыслить замечательную, яркую культуру североамериканских индейцев, давно исчезнувшую на всем огромном пространстве Америки, и для развлечения пресыщенных впечатлениями туристов, которые, в известной мере, и обеспечивают возможность существования резерваций. На потребу тем и другим индейцы выделывают то каменные наконечники стрел, то дивные глиняные сосуды, каждый из которых является произведением искусства. Мастера в этом случае обречены на жалкую жизнь, обречены без конца заниматься одним и тем же в замкнутом кругу, отгороженные от жизни высокой стеной отчужденности»564. Констатировав данную ситуацию, он далее продолжает: «Естественно, резервация как путь решения проблемы, сохранения малых народов нас удовлетворить не может. И, прежде всего, потому, что культуры малых народов — полноправные участницы культурогенеза страны. То есть они тоже находятся в динамике, в развитии, участвуют в процессе взаимообмена, вза- имообогащения культур наших народов, в них вливается новое содержание извне»565.

Описываемый А.П. Окладниковым способ эстетического бытия коренных народов известен как бытие в качестве «сувенирных» народов. В последние годы представители самих этих народов стали осознавать его недостаточность, необходимость в формировании способности самим руководить процессом сохранения своей культуры, своего языка, процессом выживания: «Ведь как всегда было? — пишет, например, Е.А. Немысова. — Нас водили за руку, желая добра, за нас решали наши проблемы. В результате — сувенирная жизнь, сувенирная культура, сувенирный язык. Мы и сегодня не видим себя во всех этих программах, законах, концепциях, какими бы хорошими они ни были. Когда за нас решаются наши проблемы, это все-таки взгляд извне, а не изнутри»566.

В отношении «сувенирного» способа бытия философская герменевтика занимает следующую позицию: «Наиболее своеобразными среди всех знаков представляются "знаки на память", сувениры. Хотя сувенир подразумевает прошлое и в этих пределах действительно является знаком, он драгоценен для нас сам по себе, так как сохраняет прошлое как его непреходящий осколок. Однако ясно, что это не основывается на собственном бытии предмета сувенира. Сувенир обладает ценностью воспоминания только для того, кто еще — что, в сущности, означает уже — держится за прошлое. Сувенир теряет свою ценность, когда прошлое, о котором он напоминает, уже не имеет значения. И наоборот, если кто-то не только пробуждает в себе с помощью сувениров воспоминания, но делает из них культ и обращается с прошлым так же как с настоящим, то можно утверждать, что его связь с действительностью нарушена»567. Нарушение этой связи выражается, в частности, в коммерциализации традиционного искусства, его модернизации и адаптации к вкусам современной публики. Наблюдающуюся в этой практике неподлинность бытия культурной традиции следует оценивать, на наш взгляд, как объективное следствие стихийной динамики тради- ционных культур, их участия в процессе взаимообмена, взаимообогащения культур народов, в результате чего в традиционные культуры действительно вливается новое содержание извне.

Примечательно, что А.П. Окладников полагает необходимым стремиться не к изоляции культур коренных народов Севера, а наоборот, открывать им широкий путь в современную действительность. «Поэтому — никакой изоляции, никакого отчуждения, напротив, самое широкое взаимообогащение, но без потери малой культурой своей самобытности, неповторимости»568, — писал он. Пожалуй, можно согласиться с академиком в том, что только «самое широкое взаимообогащение» позволит выявить уникальность культурной традиции и по достоинству ее оценить.