4. Химерические ужасы и реальные опасности

Тут действует упомянутый выше закон обратной пропорциональной зависимости материального прогресса и интеллектуально-духовного регресса: чем больше материальный прогресс, тем меньше духовный прогресс. Но это только на Западе. На Востоке не действует данный закон, ибо там сильны метафизические традиции интеллектуальности-духовности. Такая зависимость неизбежна при отсутствии метафизики трансцендентного на Западе, которая, как на Востоке, притормаживала бы чрезмерный материальный прогресс, его неудержимый односторонний рост, чреватый нарастающим процессом саморазрушения. Уже само отрицание метафизических традиций и увлечение диалектикой модерна означает интеллектуально-духовный регресс. И выражается этот регресс в виде саморазрушения Запада в следующих формах. Первая форма саморазрушения Запада связана с тем, что чрезмерность материального прогресса рискует закончиться каким-нибудь потрясением разрушительного действия типа либо войны, либо разрушений, связанных с неосторожным обращением с техническими изобретениями, что способно заставить взлететь на воздух не только завод или город, но и даже весь континент. К сказанному нужно добавить, что через столетие после приведенных слов Р. Генона к неосторожному обращению с разрушительными средствами добавились вполне сознательные действия людей по насильственному уничтожению как друг друга, так и достижений цивилизаций. И здесь уже нет различий между Западом и Востоком. К сказанному Р. Гено- ном можно добавить нынешние чрезмерные усилия США и НАТО по ведению перманентных войн: то во Вьетнаме, то в бывшей Югославии, то в Афганистане, то в Ираке...

Вторая форма саморазрушения Запада - это иллюзия о якобы его неограниченном прогрессе и превосходстве над Востоком, будто бы неспособным к такому прогрессу. Эта надменная иллюзия и менторство стали идейным оружием навязывания силой помощи в экономическом развитии тем народам, которые не проявляют готовности к получению такой помощи. Однако Запад забывает, что он не имеет никакого объективного основания к такому принуждению хотя бы потому, что Восток старше Запада не только исторически, хронологически, но и по степени зрелости и циви- лизационной полноты метафизического развития, особенно по части интеллектуальности-духовности. Недозрелость и патология Запада особо заметны в его перманентных войнах, а в наши дни, особенно со стороны США, готовности и предрасположенности больше к насилиям, нежели к цивилизованным методам «выяснения отношений» с другими странами. Силовые методы и диктат - не способ самоутверждения, а путь к саморазрушению США как сверхдержавы и к потере ими статуса самой демократичной страны.

Третья форма саморазрушения Запада тесно связана с предыдущей - это злоупотребление материальным превосходством и грубым насилием в виде колониального гнета. Когда некая европейская нация расправляется с какой-нибудь страной, населенной пусть даже варварскими племенами, нас никогда не заставят поверить в то, что это делается ради чести «цивилизовать» этих бедных людей, которые и не просили об этом. Надо быть очень наивным, чтобы не понимать, что истинная побудительная причина совсем другая, что она в ожидании весьма ощутимых материальных выгод, И когда ради этого происходит попрание традиционных институтов местного населения, европейское господство становится совсем невыносимым.

Четвертая форма саморазрушения Запада - это этническая нестабильность, потому что европейские народы сформированы из разнородных этносов и не образуют единую расу. Они исчезают очень быстро, смешиваясь с другими расами. Однако, когда происходит это смещение, поглощаются всегда европейские народы, так как они не могут абсорбировать других. Причину этого Р. Генон видит в уровне ментальности с интеллектуально-духовной точки зрения.

В силу очарованности Востоком, Р. Генон видит картину несколько односторонне. С одной стороны, он прав в констатации непроницаемости Востока для Запада, поскольку патологичный Запад не в состоянии постичь высшее, нормальное - метафизику Востока. С другой стороны, кроме как ошибочным нельзя считать его представление, что Восток не будет подвержен влиянию-со стороны Запада. К сожалению, оптимизм Р. Генона в этой части не оправдался, ибо западному влиянию в XX веке подвергся весь мир, включая и Восток. В этом сползании высшего уровня ментальности мира на низший заключен весь цивилизационный драматизм и катастрофизм ушедшего в историю XX столетия. В этом состоит и болезнь, патология цивилизации, исходящая от Запада. А что Восток? Восток-то, по Р. Генону, по своей ментальности менее предрасположен к патологии, потому что в целом восточный дух носит метафизический, традиционный характер в отличие от антитрадиционного и более диалектичного Запада. Как отметили выше, ментальное стремление к диалектической модернизации толкает Запад к саморазрушению. Для восточной же метафизической ментальности в большей мере присущи постоянство и устойчивость, чем западной. В наибольшей мере это присуще китайскому духу. По Р. Генону, китайцы являются самым мирным из всех народов. Но зато в при- роде китайского духа есть сила другого порядка, компенсирующая слабый агрессивный дух войны. Он одарен такой поглощающей силой и способностью, что всегда и с невероятной быстротой последовательно ассимилировал своих завоевателей. Добавим к сказанному и от себя лично о китайской способности к тихой экспансии вообще, в том числе и прежде всего по отношению к соседям.

В отличие от китайцев японцы являются очень воинственным народом, стремящимся осуществить свою гегемонию не только над всей Азией. Японец, по существу, имитатор, он, бесспорно, отличается в копировании того, что сделано другими. Р. Генон говорит, что японцы - настоящая аномалия с восточной точки зрения.

Он уделяет внимание и мусульманским народам, которые, занимая промежуточное положение между Востоком и Западом, обладают одновременно чертами того и другого. И дух у них более воинственный, чем у восточных народов. Но ничего не следует преувеличивать, ибо панисламизм как принцип является более теоретическим, нежели практическим. Чтобы он принял форму практического и политического требования, нужно, чтобы Запад провоцировал его на это своим высокомерным отношением к восточному, исламскому миру. И исламский фундаментализм, скорее всего, имеет ответную природу на западный вызов, унижающий Восток.

Если до сих пор невозможно было отказать Р. Генону в проницательности и объективности в анализе Востока, то этого нельзя сказать о его отношении к России. Здесь он проявляет явное непонимание и даже просто неуважение к России, когда как бы мимоходом бросает фразу: «...что касается русских* то лучше не говорить об их интеллектуальных возможностях»234. Выше неоднократно отмечалось, что под интеллектуальной возможностью Р. Генон понимает духовность. Ту духовность, которой уж не занимать русским, Ту метафизическую интеллектуальность-духовность, которую в нс меньшей степени, чем Р. Генон, проявил русский философ-метафизик Н.О. Лосский в своей работе «Обоснование интуитивизма», первый вариант которого под названием «Обоснование мистического эмпиризма» вышел в свет тремя изданиями (СПб., 1906, 1908; Берлин, 1923). А работа Р. Генона «Восток и Запад» появилась в 1924 году.

Работы Р. Генона н Н.О. Лосского, написанные фактически на одну и ту же тему по метафизике мистики и интуитивизма, выходят синхронно, в двадцатые годы XX века. Таким образом замечание Р. Генона о низких интеллектуальных возможностях русских лишены всякого основания. А сейчас переходим к анализу второго раздела книги Р. Генона, названного «Возможности сближения», то есть конвергенции.