Глава XIV ПРИМЕНЕНИЕ ПРЕДЫДУЩЕГО ПРАВИЛА К ВЕРЕ В ЧУДЕСА

Есть, например, люди, которые не позволяют себе усомниться в каком бы то ни было чуде: опи думают, что если они ставят н.од сомнение хоть какие-нибудь чудеса, им следует сомневаться во всех чудесах вообще, они убеждены, что если для Бога все возможно, то надо верить во все, что говорят о проявлениях его всемогущества.

Иные же, напротив, делают пелепый вывод, что сом- ненно в любых чудесах свидетельствует о силе ума, иа том лишь основании, что чудеса, о которых им приходилось слышать, часто оказывались мнимыми и что пет причин верить скорее в одни, чем в другие.

Умонастроение первых предпочтительнее, но и то и другие рассуждают одинаково неверно.

И те и другие прибегают к общим местам. Первые делают упор па могущество и благость Бога, на пеос- поримые чудеса, которые они приводят в подтверждение тех, кои вызывают сомнения, и на ослепление вольнодумцев, соглашающихся верить только в то, что доступно пх разуму. Все это само по себе совершенно верно, одпако этого педостаточпо, чтобы мы поверили в то или ипое чудо. Во-первых, Бог совершает не все, что оп может совершить, и истипность сообщения о каком-то чуде не доказывается тем, что подобпые чудеса происходили и в других случаях. Во-вторых, сколь бы мы ни были расположены верить в то, что превыше разума, мы не обязаны верить во все, что нам будут преподносить как превосходящее разум.

Последние применяют общие места другого рода. Истина и ложь,— говорит один из них,— сходны обли- чием, осанкой, вкусом и повадками: мы смотрим на них одними и теми же глазами. За свою жизнь я неоднократно видел, как рождались чудеса. Даже в том случае, если опи, едва успев родиться, снова превращаются с ничто, мы имеем возможность предугадывать, что получилось бы, если бы они выжили. Ибо нужно лишь ухватиться за свободный конец нити, и тогда размотаешь, сколько понадобится. Между ничем и ничтожнейшей из существующих в мире вещей расстояние большее, чем между этой ничтооїснейшей и величайшей. Так вот, те, кто первыми прослышали о некоем удивительном явлении и начинают повсюду трезвонить о нем, отлично чувствуют, встречая недоверие, где в их утверждениях слабое место, и всячески стараются заделать прореху, приводя ложные свидетельства% Спервоначалу чье-то личное заблуждение становится общим, а затем уж общее заблуждение становится личным. Вот и растет дта постройка, к которой каждый прикладывает руку так, что самый дальний свидетель события оказывается осведомленным лучше, чем непосредственный, а последний человек, узнавший о немгораздо более убежденным, чем первый39.

Остроумные слова. Из пих можно извлечь урок: опи убеждают нас в том, что не всяким слухам следует верить. Но было бы нелепо заключать отсюда, что надо с подозрением относиться ко всему, что говорят о чудесах. 5?ТО, без сомнения, относится только к тому, что мы знаем из слухов, источник которых нам неизвестен; и надо признать, что у нас нет оспованпй полагаться на то, что мы внаем только таким образом.

Но разве не очевидно, что можно воспользоваться и противоположным общим мостом, и оно будет ие менее обоснованным? Ибо если есть чудеса, которые оказались бы недостоверными, если бы мы добрались до сути, то есть и такие, которые изглаживаются из памяти люден, и такие, в которые люди не верят, потому что не желают о них внать. Человеческий ум подвержен пе единственному виду болезпи: он страдает различными, в том числе и прямо противоположными недугами. Есть глупая простота, когда человек верит в самые невероятные вещи. Но есть и глупое самомпение, когда человек осуждает как ложное все, что не вмещается в узких пределах его ума. Люди часто проявляют любопытство к пустякам и равнодушны к важным вещам. Ложные истории распространяются во все концы, а совершенно истинные остаются для многих неизвестными.

Мало кто знает о чуде, происшедшем в паше время в Фармутье с одной слепой мопахиней, у которой едва сохранились глаза. Эта мопахиня в один миг обрела зрение, лишь только она прикоспулась к мощам святой Фары,—я знаю это от человека, видевшего ее и слепой^ и прозревшей.

Святой Августпп говорит, что в его время было много совершенно достоверных чудес, известных лишь немногим людям. Молва об этих замечательных п удивительных чудесах пе достигала даже другого конца города40, Поэтому оп велел записывать и читать перед народом о тех чудесах, которые получали подтверждение. В XXII книге «Града Божия»41 он отмечает, что в одном только городе Гиппоне их произошло около семидесяти за два года, прошедших с тех пор, как там построили часовню в честь святого Стефана,— и это не считая многих других, которые не были записаны, но о которых ему, по его свидетельству, было доподлинно известно.

Итак, ясно, что нет ничего более неразумного, чем руководствоваться в этих случаях общими местами и либо принимать, либо отвергать все чудеса вообще. Чтобы определить подлинность какого-либо чуда, надо рассмотреть его частные обстоятельства и оценить правдивость и благоразумие очевидцев.

Благочестие не требует от здравомыслящего человека верить во все чудеса, о которых рассказывается в «Золотой легенде» или у Метафраста42: у этих авторов так много вымыслов, что мы не можем быть уверенными в чем-либо только на основании их свидетельств, как это призпал в отношении последнего кардинал Беллар- мин43.

Но я утверждаю, что любой здравомыслящий человек, даже если он лишен благочестия, должен признать истинными все те чудеса, в отношении которых св. Августин свидетельствует в своей «Исповеди» и в «Граде Божием», что они совершились у него на глазах или что он во всех подробностях узнал о них от тех самых людей, с коими они произошли. Так, например, мы можем прочесть у него об одном слепом, исцелившемся в Милане на виду у всего народа через прикосновение к мощам св. Гервасия и св. Протасия, о чем сообщается в «Исповеди»44, а также говорится в XXII книге «Града Божия», гл. VIII: Miraculum quod Mediolani factum est cum illic essemus, quando illuminatus est caecus, ad multorum notitiam potuit pervenire; quia et grandis est civitas, et ibi erat tunc Iinperator, et immenso populo teste res gesta est, concurrente ad corpora Martyrum Gervasii et Protasii45.

Об одной женщине, исцеленной в Африке цветами, которые касались мощей святого Стефана, о чем св.

Об одной знатной даме, которая исцелилась от рака, признанного неизлечимым, после того как она, согласно ниспосланному ей откровению, попросила одну женщину из новокрещенных осенить ей больное место крест- пым зпамепием.

12 А. Арно и П. Николь

Об одном ребенке, умершем до крещения, чья мать вымолила воскрешение молитвами, которые она возносила к святому Стефану, обращаясь к нему со словами, исполненными веры: О святой мученик, верни мне сына. Ты ведь знаешь, что я прошу возвратить ему жизнь только затем, чтобы он не был навеки отлучен от Бога. Святой Августин приводит это как несомненный факт в проповеди, прочитанной пароду по случаю другого великого чуда, происшедшего в церквд, где оп проповедовал, каковое чудо он подробно описывает в указанном месте «Града Божия».

Он рассказывает, что семеро братьев и три сестры, принадлежавшие к одному почтенному семейству пз Кессарийской Каппадокии, были прокляты матерью за нанесенное ей оскорбление. Бог наказал их ужасными содроганиями всего тела, не прекращавшимися даже во сне. Это было столь безобразное зрелище, что, будучи не в силах выносить встречи со своими зпакомыми, они покинули родные места, чтобы разойтись в разные стороны. Двое из них, брат по имени Павел и сестра по имени Палладия, пришли в Гиппон; здесь их сразу же приметили и расспросили о причине их песчастья. В день Пасхи брат, молившийся Богу у решетки священного места, где находилась рака св. Стефана, внезапно впал в забытье, во время которого он больше не содрогался; пробудился он совершенно здоровым. Церковь наполнилась криками людей, восхвалявших Бога за это чудо. Народ побежал к св. Августину, который собирался служить обедню, и рассказал ему о том, что произошло.

После того как умолкли радостные крики и было прочитано Священное Писание, говорит он, я совсем коротко сказал о празднике и о великой причине ликования; ибо я хотел, чтобы не меня слушали, а внимали красноречию Божию, выразившемуся в этом божественном деянии. Затем я привел отобедать со мною исцелившегося брата и велел ему рассказать всю его историю, а после записать ее. На следующий день я обещал народу прочесть этот рассказ. И вот на третий день после Пасхи, поставив брата и сестру на ступени амвона, дабы весь народ, поглядев на сестру, у которой все еще продолжались эти ужасные содрогания, увидел, от какой беды избавился по милости Бооюией брат, я велел прочесть перед народом их историю. Потом я отпустил их и начал проповедовать по этому случаю (323-я проповедь), Вдруг, когда я еще не кончил говорить, от раки мученика послышался громкий крик ликования, и ко мне привели сестру, которая, спустившись со ступеней, отправилась туда и была полностью исцелена точно так же, как и брат. Это вызвало в народе такое ликование, что поднявшийся шум был почти невыносим.

Я решил привести все подробности этого чуда, с тем чтобы и самые недоверчивые могли убедиться, что было бы неразумно подвергать его сомнению, равно как и множество других чудес, о которых этот святой рассказывает в том же месте. Ибо если предпололшть, что все происходило так, как он описывает, то любой разумный человек должен признать в этом перст Божий. На долю неверия оставалось бы только сомневаться в самом свидетельстве святого Августина и думать, что он исказил истину, дабы придать христианской религии авторитет в умах язычпиков. Но для подобного подозрения нет никаких причин.

Во-первых, невероятно, чтобы умный человек решился солгать, когда он мог быть уличеп во лжи множеством свидетелей, что послужило бы лишь ко стыду для христианской религии. Во-вторых, не было человека, более непримиримого ко лжи, чем этот святой, особенно в вопросах веры. Ведь он написал целые книги, в которых доказывает, что лгать нельзя ни при каких обстоятельствах и что делать это иод предлогом скорейшего приобщепия людей к вере — ужасное преступление.

Удивительно, что нынешние еретики, считающие св. Августина человеком весьма просвещенным и очень искренним, не задумываются над тем, что, говоря о призыванье святых и поклонении мощам как о суеверном культе, походящем на идолопоклонничество, они становятся на путь ниспровержения всякой религии. Ибо очевидно, что, если лишить подлинные чудеса той значимости, какую опи должны иметь для подтверждения истины, религия потеряет одно из самых прочных своих оснований. И ясно, что, утверждая, будто Бог творит чудеса с целью возпаградить за суеверный и идолопоклоннический культ, их лишают всякой значимости. Но именно это и делают еретики: они, с одной стороны, считают принятый у католиков культ святых и их мощей преступным суеверием, а с другой — не могут отрицать, 12* что величайшие друзья Божии, такие, как святой Августин, удостоверили нас в том, что Бог исцелял неизлечимые недуги, возвращал зрение слепым и воскрешал мертвых, дабы вознаградить благочестие тех людей, которые призывали святых и поклонялись их мощам.

Для всякого здравомыслящего человека одного этого соображения достаточно, чтобы признать ложность так называемой реформированной религии.

Я довольно подробно рассмотрел этот известный пример того, как следует судить о подлинности событий, затем чтобы в сходных случаях он мог служить образцом, так как во всех подобных случаях люди совершают одну и ту же ошибку. Каждый думает, что для установления подлинности события достаточно применить общее место. Но общие места часто состоят из положений, которые не только не являются истинными во всех случаях, но даже не являются вероятными, когда к ним прибавляют частные обстоятельства рассматриваемых событий. Надо именно прибавлять обстоятельства, а не отделять их; ведь нередко бывает, что событие, маловероятное ввиду какого-то одного обстоятельства, которое обычно служит признаком лжи, должно рассматриваться как несомненное ввиду других обстоятельств и наоборот, собьггие, кажущееся нам истинным ввиду некоторого обстоятельства, обычно сопряженного с истиной, должно быгь признано ложным из-за других обстоятельств, которые лишают значимости первое, как это будет разъяснено в следующей главе.