§ 4. Кантовская характеристика суждений вкуса. Аналитика возвышенного

Возвышенное — древняя проблема эстетики.

В немецкой эстетике до Канта «возвышенное» рассматривается у Баумгартена. В своей «Эстетике» под «возвышенным» Баумгартен понимает, во-первых, определенную степень величины материи (предмета), во-вторых, стиль, соответствующий этой величине. «Возвышенное» приводит душу в состояние спокойствия (status tranquil - litatis). Этим «возвышенное» отличается от «патетического», для которого характерны сильная эмоция и восторг260.

Еще более дифференцированы понятия Зулъце- ра. У него имеется понятие «чистой красоты» (das bloss Schone), предвосхищающее кантов- скую «свободную красоту». От этого ее вида Зуль- цер отличает, во-первых, красоту, вызывающую впечатление обаятельного, миловидного, привлекательного (Reiz, Grazie, Anmutigkeit), во-вторых, красоту, внушающую уважение и изумление (Hochachtung261). Первый вид красоты частично совпадает с «зависимой красотой» Канта. Второй ее вид — великое, или возвышенное (das Grosse und Erhabene); оно отличается от прекрасного «сердечной эмоцией».

На почве эмпиризма и эмпирической психологии пытался развить понятие о возвышенном английский философ Бёрк (Burke). Он посвятил возвышенному специальный труд «Философские ис- следования о происхождений наших понятий о прекрасном и возвышенном». Кант изучал этот

100 -Г••

труд по немецкому переводу . Берк, так же как и Зульцер, стремится отделить прекрасное от возвышенного. Прекрасное основывается, по Берку, на любви и сводится к ослаблению, прекращению напряжения, к размягчению, разрешению, утомлению, замиранию и томлению от удовольствия262.

Напротив, чувство возвышенного сводится, согласно Берку, на стремление к самосохранению, а также сводится к страху, т. е. к скорби, которая — если только она не доведена до действительного потрясения телесных органов — возбуждает приятные ощущения. Это — не удовольствие

в собственном смысле, но род приятного ужаса,

102

или покой, смешанный со страхом .

Подготовленное исторически, понятие Канта о возвышенном не повторяет учений его предшественников. В разработке этого понятия эстетика Канта поставлена в связь с его этикой, познавательные способности — воображение и рассудок — с разумом, учение об искусстве — с учением о природе, антропология — с трансцендентальной философией. Именно поэтому в учении о возвышенном слабее, чем в учении о прекрасном, сказывается формализм эстетики Канта. Вместе с тем в этом учении еще более ясно, чем в учении о прекрасном, выступает субъективный идеализм кантовской эстетики, очевиднее роль и первенство сверхчувственного над чувственным, умопостигаемого над эмпирическим. Суждение о возвышенном — вид эстетического суждения. Как вид рода, оно имеет ряд черт, общих у него с суждениями о прекрасном. Как и прекрасное, возвышенное нравится само по себе263. Суждение о возвышенном, как и суждение о прекрасном,— не чувственное и не логически опреде- ляющее, а рефлективное суждение. При восприятии возвышенного удовольствие возникает не из ощущения (как удовольствие от приятного) и не из определенного понятия (как удовольствие от доброго). Удовольствие это относится к понятию, но неопределенно к какому. Здесь удовольствие соединяется со способностью изображения или воображением. Само же воображение при созерцании возвышенного рассматривается в соответствии со способностью понятий рассудка или разума — как нечто, содействующее рассудку и разуму.

И суждение о прекрасном и суждение о возвышенном — единичные суждения, но оба они претендуют на общее значение, т. е. на значение для каждого субъекта. Это — притязание только на чувство удовольствия, а не на познание пред-

104

мета .

В то же время возвышенное имеет ряд черт, отличающих его от прекрасного. По своему существу прекрасное относится к форме предмета, которая состоит в ограничении. Напротив, возвышенное можно находить и в бесформенном предмете, если только он представляется безграничным и если при этом он мыслится как нечто целостное. Прекрасное и возвышенное обращаются далее к различным деятельностям души: прекрасное служит для изображения неопределенного понятия рассудка, возвышенное — для изображения неопределенного понятия разума. При созерцании прекрасного удовольствие соединяется с представлением качества, при созерцании возвышенного — с представлением количества.

Это последнее различие важно. Прекрасное непосредственно внушает чувство симпатии и содействия жизни; оно соединяется с чувственно приятным и с игрой воображения. Напротив, удовольствие от возвышенного возникает не непосредственно. Оно предполагает, что жизненная сила испытала мгновенную задержку, а затем пролилась с удвоенной энергией.

Еще более важным Кант считает внутреннее различие между прекрасным и возвышенным. Оно особенно ясно выступает при рассмотрении прекрасного и возвышенного в предметах и явлениях природы.

Красота природы уже своей формой вводит целесообразность. Прекрасный предмет как бы предназначен заранее для нашей способности суждения. Здесь целесообразность сама по себе создает предмет удовольствия.

Напротив, в созерцании возвышенного кроется противоречие. То, что возбуждает в нас чувство возвышенного, по форме своей противно цели, кажется несоразмерным с нашей способностью изображения, представляется насильственным для нашего воображения. Но в то же время, больше того — именно поэтому оно становится, согласно нашему суждению, еще более возвышенным.

Возвышенное делает явным антагонизм между чувственностью и разумом, а также торжество, превосходство разума. Истинно возвышенное не может заключаться ни в какой чувственной форме. Оно касается только идей разума. Возвышенное оживляет и возбуждает в душе идеи разума — именно через несоответствие между этими идеями и соответствующим им изображением. Несоответствие это можно представить чувственно.

Из этой параллели между прекрасным и возвышенным Кант выводит различие их роли по отношению к познанию природы. Свободная красота природы открывает нам природу как систему, принципа для которой мы не находим во всей нашей рассудочной деятельности. А именно: красота открывает природу как систему по принципу целесообразности10 . В результате о системе этой надо судить не только как о такой, которая относится к бесцельному механизму природы, но и по аналогии с искусством. Обстоятельство это стимулирует развитие нашего знания о природе. Правда, сама по себе красота природы не расширяет нашего действительного познания о предметах природы. Однако она поднимает наше понятие о природе как о простом механизме до понятия о ней как об искусстве. А это побуждает нас к более глубоким исследованиям самой возможности такой формы264.

Напротив, в возвышенных явлениях природы нет ничего, что вело бы к особым объективным принципам и к соответствующим им формам природы. Именно в хаосе, в дичайшем и далеком от всяких правил беспорядке, в опустошении (Verwtistung) природа сильнее всего возбуждает в нас идею о возвышенном265.

Поэтому понятие о прекрасном в природе и более содержательно и более значительно, чем понятие о возвышенном. Последнее указывает на целесообразное не в самой природе, а только в возможном применении нашего созерцания природы. Применение это создает нечто целесообразное не в природе, а совершенно независимо от природы. Основу для прекрасного в природе мы должны искать «вне нас» (ausser uns), основу для возвышенного — «только в нас» (bloss in uns) и в том способе мышления (in der Den- kungsart), который в наше представление о при-

109

роде вносит возвышенное .

Различение это Кант считает совершенно необходимым для того, чтобы нацело обособить поня- тие о возвышенном от целесообразности природы. Понятие о возвышенном не открывает никакой особой формы в природе: оно только указывает на целесообразное применение, которое наше воображение делает из представления о природе. Эти предварительные замечания открывают перед Кантом путь к исследованию чувства возвышенного.

Так как суждение о возвышенном — суждение эстетической рефлектирующей способности суждения, то удовольствие от возвышенного должно рассматриваться в тех же четырех «моментах», согласно которым было рассмотрено удовольствие от прекрасного. Моменты эти — «количество», «качество», «отношение» и «модальность». По «количеству» удовольствие от возвышенного следует представлять как имеющее общее значение, по «качеству» — как свободное от интереса, по «отношению» — как характеризуемое целесообразностью, но всего лишь субъективной, по «модальности» — как характеризуемое необходимой целесообразностью. В отношении возвышенного Кант только слегка изменяет порядок рассмотрения: так как возвышенное отличается бесформенностью, то, приступая к его анализу, следует начинать с количества. Однако при исследовании возвышенного возникает необходимость нового деления.

В отличие от спокойного созерцания прекрасного при созерцании возвышенного возникает субъективно целесообразное движение (волнение) души. Оно может относиться либо к способности познания, либо к способности желания. В первом случае возникает представление о «математически возвышенном» (vom Mathematisch-Erhabe- nen), во втором — о «динамически возвышенном» (vom Dynamisch-Erhabenen) природы.