2. Понятие общества в концепции Э. Фромма

Подробно раскрывая формы отчуждения вообще, Фромм тем не менее не находит верного решения данной проблемы применительно к современному капитализму, так как он усматривает источник отчуждения не в социальных условиях капиталистического общественного строя, а в самой социальной эволюции человека. Фромм видит и описывает только недостатки, только отчуждение, не рассматривая возможности его преодоления, беря, таким образом, лишь одну сторону существующих противоречий.

Отбрасывая ряд основных положений марксизма (о классовой борьбе, о социалистической революции, о диктатуре пролетариата, об обобществлении средств производства), «Фромм подменяет научный социализм утопическим, революционный марксизм — реформизмом. Поэтому независимо от субъективных намерений Фром- ма его концепция о человеке и обществе не только научно несостоятельна, но и объективно является средством идеологической диверсии в современной идеологической борьбе» 293.

Абстрактно-гуманистическая интерпретация проблемы отчуждения приводит Фромма к антропологизации марксистской концепции, к психоаналитической интерпретации сознания индивида вне связи с социальным строем, к забвению социальных истоков отчуждения, к неправильному пониманию роли техники. «Философия Маркса, — пишет он, — как и большая часть экзистенциалистского мышления, выражает протест против отчужденного человека, против потери и превращения себя в вещь. Философия Маркса протестует против дегуманизации и обезличивания человека, которые связываются ею с развитием западного индустриализма» 294.

В философии Маркса, продолжает далее Фромм, центральной проблемой является проблема экзистенции реально данного индивида, который является тем, что он делает, и природа которого раскрывается и проявляется в истории. В противоположность Кьеркегору и некоторым представителям экзистенциализма Маркс, по мнению Фромма, видит человека во всей его конкретности только как члена данного общества и данного класса, направляемого в его развитии обществом, и в то же время как их пленника. Полное осуществление гуманности человека и его эмансипации от общественных сил, которые поработили его, для Маркса связано с познанием этих сил и с общественным преобразованием, построенным на этом познании.

Восхваляя учение Маркса, Фромм лишает его всех тех основных положений, которые сделали это учение революционно-преобразующим оружием пролетариата. «Энгельс и Ленин, международное рабочее движение и его коммунистическая теория, обоснованная Марксом, остаются вне его рассмотрения, так же как общественно-практическое развитие и осуществление социализма от Октябрьской революции до настоящего времени»295. Исторические и экономические категории марксистской теории Ф.ромм превращает в антропологические* что приводит его в конечном итоге к извращенному пониманию социалистической революции в плане антропологии и эсхатологии.

У него положения Маркса обретают иной смысл.. Для Маркса, пишет он, история человечества есть не что иное, как возрастающее развитие человека при одновременном возрастании отчуждения. «Представление об активно производящем человеке, который понимает и присваивает себе предметный мир, невозможно научно понять, не используя категории отрицания продуктивности и отчуждения»

Таким образом, Фромм, фальсифицируя учение Маркса, пытается доказать, что Маркс рассматривал «отчуждение» как атрибутивную категорию человека и человечества.

Подобные утверждения не соответствуют действительности. Во-первых, история развития общества, по Марксу, есть не что иное, как последовательная смена отдельных поколений, каждое из которых использует материалы, капиталы, производительные силы, переданные ему предшествующими поколениями. Поэтому каждое поколение, с одной стороны, продолжает унаследованную деятельность при совершенно изменившихся условиях, а с другой — видоизменяет старые условия посредством совершенно измененной деятельности людей. Во-вторых, отчуждение у Маркса носит преходящий характер, оно вытекает из общественно-экономических условий капитализма, из эксплуатации человека человеком. Маркс указал на то, что отчуждение наиболее развито в условиях капитализма и связано оно с отрывом рабочего от средств производства; отчуждение рабочего в процессе производства состоит в том, что труд является для рабочего чем-то внешним, не принадлежащим его сущности; в том, что рабочий в своем труде не утверждает себя, а отрицает, чувствует себя не счастливым, а несчастным, не может развернуть свободно свою физическую и духовную энергию. Поэтому рабочий только вне труда чувствует себя самим собой, а в процессе труда — оторванным от самого себя. В силу этого труд его не добровольный, а вынужденный, принудительный труд. Это не удовлетворение потребности в труде, а только средство для удовлетворения других потребностей. «Отчужденность труда ясно сказывается в том, что, как только прекращается физическое или иное принуждение к труду, от труда бегут, как от чумы. Внешний труд, труд, в процессе которого человек себя отчуждает, есть принесение себя в жертву, самоистязание» 296.

Рассматривая отчуждение в психологическом аспекте, Э. Фромм, как и многие буржуазные интерпретаторы и критики марксизма, упускает именно то, что составляет предмет Марксова анализа: объективные об- щественно-экономические условия, лежащие в основе субъективных факторов. Позиция Фромма в оценке отчуждения не составляет исключения. Напротив, его понимание отчуждения, как верно отмечает Г. Розе, удивительным образом совпадает с интерпретацией отчуждения философствующими антропологами. «Эти антиисторические и антисоциалистические концепции отчуждения обосновываются в социологическо-антрополо- гических трудах Ганса Фрайера и Арнольда Гелена»297, сводящих отчуждение к трудовой, «овеществленной», деятельности человека, которая якобы все больше и больше отрывает, «отчуждает» его от природы и общества.

Буржуазные философы-антропологи, как и Фромм, анализируют категорию «отчуждение» крайне абстрактно. Они считают, что капитализм не несет никакой ответственности за все те аномалии, которые существуют в капиталистическом мире. Так, на XIV философском конгрессе в Вене известный представитель религиозной философской антропологии Ф. Ринтелен указал на то, что «человек оказался побежденным, так как он лишился «свойственности», или, говоря словами Хайдеггера, вступил в полосу «отчужденного бытия»»298.

Анализ влияния научно-технического прогресса, «технического отчуждения» человека занимает видное место в работах Э. Фромма. Его пугает научно-технический прогресс, поскольку в нем, по его мнению, теряется человек как целостное биологическое существо. Фромм пытается внушить людям страх перед развитием науки и техники, перед социальными преобразованиями, страх перед жизнью, перед развитием своего разума. «В наши дни, — пишет он, — средства словно превратились в цель, и не только «бог умер», как утверждал в XIX веке Ницше, но и человек умер, а живы только организации и машины» 299.

Фромм не видит ни подлинных причин порабощения личности, ни путей ее освобождения. Линия его анализа направлена по «экзистенциалистски-личностному» пути исследования.

Принимая капиталистическое государство за единственно возможную модель, он, как и вообще большинство буржуазных социологов, неизбежно приходит к мысли о том, что отчуждение и стихийность в общественной жизни неустранимы. Поэтому философско-антропологи- ческие и экзистенциалистские рассуждения о «социальном изменении» (Г. Плесснер, А. Гелен, Ж.-П. Сартр, А. Шютц), разумеется, так же мало приближаются к правильному решению, как и неофрейдистские теории (А. Кординер, Э. Фромм, Г. Маркузе, Н. Элиас), в которых решающее значение приписывается «воспитанию индивидуальной автономии»301.

225

8-5547

Таким образом, фальсифицируя марксизм, Фромм пытается превратить его во внеклассовое, нейтральное, антропологически-гуманистическое и утопическое учение. Осуждая буржуазную действительность, он исходит не из реальных тенденций и возможностей общественного развития, а из старого индивидуалистического идеала, который сам нуждается в критическом анализе.

* * *

В последние годы заметно возросла популярность философских концепций Фромма. Отчасти он снискал себе популярность выступлениями против политики империалистических государств (блокада Кубы, война во Вьетнаме).

Его имя широко представлено на страницах мировой печати США, Японии, Индии, Польши 302 и других стран. Но особую популярность снискал Э. Фромм в Западной Германии и у некоторых югославских философов. Приверженцы Фромма, как правило, его награждают самыми высокими эпитетами: «властитель дум XX века», «великий марксист современности», «классик марксизма», «всемирно известный» и пр. Он, как и многие другие буржуазные философы и ревизионисты (А.Айер, Э. Блох, А. Лефевр, Г. Маркузе, Р. Гароди), является" членом редакционного совета журнала «Праксис».

Загребские философы Г. Петрович, П. Враницкий, Р. Супек и подобные им вдохновляются «аутентичностью марксистских концепций Эриха Фромма». В духе последнего они тщатся обосновать закономерность существования «своеобразных форм марксизма»303 и его несовместимость с партийностью. Он обвиняет марксизм в догматизме и недиалектичности. «Это неминуемо привело философию марксизма к нежелательным последствиям и даже к трагическому застою». Догматическое понимание марксизма, продолжает он, «несомненно, указывает на то, что нам следует радикально отвергать правомерность концепции однородной структуры марксистской философии и признать необходимость различных вариантов в ней» К Так загребские философы из журнала «Праксис», Фромм и его единомышленники, претендуя на обогащение марксизма, ратуют за его «плюралистичность», извращая в действительности марксизм и порывая с ним 304.

Проблема человека — принципы гуманизма, человеческой активности и свободы, а также научный анализ отчуждения— в марксистской философии, пишет Г. Петрович, была предана «столетнему забвению». Положение Маркса о сущности человека как совокупности общественных отношений, утверждает он, явно анахронично, оно нуждается если не в полном отбрасывании, то во всяком случае в научном обогащении и уточнении. «Это как раз та интерпретация Маркса, против которой я веду борьбу»305. Предметом «марксистской антропологии», развивает эту мысль вслед за Петровичем З.Пе- шич-Голубович, должен быть «живой, деятельный человек, который думает, мечтает, чувствует и особым образам переживает свою среду, т. е. его внутренний мир, субъективность, вне общественных институтов и механизмов» 306.

8*

227

Эклектическое отождествление капиталистического и социалистического строя привело сторонников «практической теории» к заимствованию взглядов на общество помимо взглядов Э. Фромма и современной «критической теории» у различных представителей философской антропологии. «Социалистический этатизм307,— уверяют они,— в основе своей новая форма буржуазного общества», «мы всюду, в том числе и при социалистических отношениях», «все еще живем в буржуазном мире»308. Как видим, хотя представители «практической теории» и претендуют на защиту истинного, гуманистического марксизма, на самом деле они широко «открыли дорогу в марксизм для волюнтаристских и субъективно-идеалистических взглядов и покорно склонились перед концепциями буржуазной философии. Таков неизбежный финал ревизионизма, порвавшего с принципом марксистско-ленинской партийности»309. Идеология ревизионизма не только извращает марксизм, но и пытается отвлечь трудящихся от революционной, освободительной борьбы. Между тем известно, что «даже самая передовая идеология становится реальной силой только тогда, когда, овладевая массами, она побуждает их к активным действиям, определяет нормы их повседневного поведения» 310.

В наши дни проблема человека приобрела исключительно важное значение и стала одной из главных проблем философской науки. Изучение данной проблемы требует многостороннего подхода различных наук — философии, социологии, психологии, биологии и т. д. Особую роль в анализе проблемы человека играет марксистско- ленинская философия. Актуальность проблемы человека сегодня неоспорима. Это признается как сторонниками, так и противниками марксизма.

Объективно получается так, что вне марксизма в настоящее время невозможно решить важнейшие жизненные вопросы. Это наглядно проявляется в философии Эриха Фромма. Учитывая необычайную популярность марксистской идеологии во всем мире, он пытается выдать свои взгляды за марксистские. В действительности он по-своему лишь интерпретирует идеи марксизма по проблеме человека в духе абстрактного гуманизма, а по сути дела искажает их.

Ошибочность философско-психологических концепций Фромма отчетливо проявилась в вопросе о роли социальной среды в формировании личности человека. Марксистско-ленинскому подходу, согласно которому личность человека является продуктом общественного развития, Фромм противопоставляет эклектико-метафизические и идеалистические представления о том, что духовные черты человека являются по существу врожденными и изначально присущими его природе.

Изучение человека и его истории Фромм по существу свел к субъективно-волюнтаристскому толкованию, к различного рода моральным сентенциям и «моральной терапии», упустив самый важный факт, а именно что развитие человека «зависит не от сознания, а от бытия; не от мышления, а от жизни» \ что первичным, определяющим моментом по отношению к общественному сознанию выступает общественное бытие, существующее в форме предшествующей и наличной истории. Критикуя попытки биологизации духовной жизни человека, марксизм в то же время не упускает из виду того важного обстоятельства, что развитие человека осуществляется под единым воздействием социальной и генетической программы.

Э. Фромм — не диалектик, а эклектик, и потому он не смог разобраться во всей гамме человеческих отношений, не смог найти то звено, исходя из которого можно решить стоящие перед человеком проблемы. Основной порок его концепции состоит в биологизации человека, в игнорировании важных явлений социальной жизни. Психоанализ фроммовских концепций ведет к вульгарно-социологической трактовке исторических, экономических и социально-политических условий человеческого существования. Как бы ни пытался Фромм в своем учении о различных типах «социального. характера», будто бы обладающих объективной детерминацией, а также положении о социальном виде «бессознательного» создать видимость своей обособленности от остальных «франк- фуртцев» и близости к марксизму, в действительности его концепции во всей их полноте противоположны марксизму и, бесспорно, составляют определенное звено в системе построений Франкфуртской школы.