4. От отрицания революционности рабочего класса к «революции инстинктов»

Представители «критической теории» общества открыто заявляют о своей классовой индифферентности, подчеркивая при этом, что связь с какой-либо социальной группой противоречит ее природе и назначению. Более того, они пытаются и теоретически оправдать над- классовость своих позиций. В статье «Традиционная и критическая теория» М. Хоркхаймер объясняет эти позиции ссылкой на изменение характера собственности в индустриальном обществе, что требует якобы теперь иных, чем прежде, оценок его социальной структуры. Под сомнение ставится вообще правомерность употребления понятия «социальный класс».

161

0-5547

Согласно мнению Хоркхаймера, об экономическом господстве в обществе и разделении его на классы можно говорить только в том случае, если сохраняет свое значение юридический владелец собственности на сред- ства производства. В период либерального капитализма так именно и обстояло дело. Однако в XX столетии быстрое развитие техники, прогрессирующая концентрация и централизация капитала якобы в корне изменили картину. Огромные предприятия вызвали к жизни новую группу господствующей элиты в лице менеджеров, управляющих этими предприятиями. Владельцы собственности оказались оттесненными ими с ключевых позиций руководства промышленностью. Юридическое владение средствами производства перестало играть определяющую роль. «Сегодня это обстоятельство,— писал М. Хоркхаймер, — стало уже несущественным. Собственник во всевозрастающей степени становится бессильным по отношению к руководителю и его штабу»236.

Вместе с тем экономический процесс изменил и способ функционирования юридического и политического господства, а также всей идеологии. Влияние господства, которое прежде имело место только в низших юридических и административных инстанциях, «распространяется в конце концов на все более высшие — на государство и его организацию власти». Дальнейшее развитие этого процесса, по мнению М. Хоркхаймера, приведет к тому, что «собственность и паразитические доходы должны будут исчезнуть»237. И хотя он не считает, что собственность и доход уже потеряли свою значимость в функционировании современного государства, тем не менее экономическая основа существования классов представляется ему окончательно подорванной, а они сами перестают играть историческую роль238.

М. Хоркхаймер, таким образом, уловил, но не понял существа процесса изменения индивидуальной формы капиталистической собственности и превращения ее в государственно-монополистическую собственность. Этот процесс не вызывает таких социальных последствий, прежде всего структурных изменений, которые приписывает ему немецкий философ. Как отмечает В. С. Семенов, «государственно-монополистическая собственность, огосударствление, есть по своей объективной сущности форма приспособления умирающего капитализма к производительным силам, все более перерастающим его рамки, путем внедрения таких новых форм производственных отношений, которые содержат в себе отрицание самих частнособственнических отношений, но в пределах, в рамках капиталистического способа производства» К Этот процесс отнюдь не сводит на нет роль социальных классов в обществе, а, наоборот, повышает ее и ведет к обострению борьбы классов, к социалистической революции, являющейся единственным коренным средством устранения глубоких противоречий монополистического капитализма.

В своем стремлении опровергнуть огромную теоретическую и революционно-практическую значимость марксистского учения о классах и классовой борьбе в современном капиталистическом обществе «критические теоретики», разумеется, не ограничиваются рассмотрением экономических аспектов затронутой проблемы, но настойчиво создают видимость ее всестороннего теоретического анализа. Так, Г. Маркузе свое неверие в революционность рабочего класса развитых капиталистических стран пытается обосновать с помощью метафизической трактовки диалектики негативности, дополняя тем самым экономический вариант «опровержения» революционной роли рабочего класса искусственно подобранной философской аргументацией, которая нашла свое наиболее полное отражение в докладе «О понятии негации», прочитанном им в 1966 г. на Гегелевском философском конгрессе в Праге.

6*

163 По мнению Г. Маркузе, понятие негативности в том смысле, в котором употребляли его до сих пор марксистские теоретики, является устаревшим и не соответствующим больше новым формам развития так называемого позднего капитализма. Диалектический материализм обещает нарастание, углубление остроты противоречий по мере развития этого общества, а то, что мы наблюдаем сегодня, утверждает «критический критик», «оказывается... успокоением диалектики негативности» К Особой переоценки требует, по его мнению, марксистское понимание классовых противоречий современного капитализма, в соответствии с которым коренные причины их возникновения, а также силы, способные их устранить, следует искать прежде всего в самом этом обществе. Здесь он видит основной пункт своего расхождения с марксизмом и не скрывает этого. «Главная трудность,— утверждает Маркузе,— состоит в диалектическом понятии, согласно которому негативные силы развиваются внутри существующей антагонистической системы»239.

Основная ошибка марксизма в этом плане, по мнению Г. Маркузе, состоит в том, что, акцентируя свое внимание на внутренних силах отрицания (буржуазия в феодальном обществе, пролетариат в капиталистическом обществе), его теоретики недооценивают силы интеграции, созданные капитализмом на современной стадии развития. Между тем они «достаточно могущественны, чтобы нейтрализовать и даже превратить... негативные силы в позитивные, которые будут производить существующее, вместо того чтобы взрывать его»240.

К таким интеграционным силам Г. Марікузе относит общественные институты развитого капиталистического общества, растущую производительность труда, рост жизненного уровня населения, роль науки и техники в формировании потребностей и их удовлетворении. Все это представляется ему вполне достаточным, чтобы поставить под вопрос способность социальных сил, прежде всего рабочего класса, разрешить внутреннее противоречие капиталистического общества и достичь «освобождения развивающейся негации»241.

Другой недостаток диалектики марксизма Г. Маркузе видит в игнорировании ею факта перемещения негативности из внутренней области системы капитализма за ее пределы. Рассматривая капитализм как часть общемировой системы, а противоположность между капитализмом и социализмом как противоположность «глобального единого целого», он делает безосновательный вывод о том, что эта тотальная противоположность поглощает революционные потенции «в позднем капитализме» и что его «внутренние противоречия трансформируются в этой глобальной противоположности» К Как нетрудно заметить, все доводы Г. Маркузе против марксистской диалектики направлены по существу на достижение одной цели — доказать невозможность революционного преобразования современного капиталистического общества, что равносильно его прямой апологетике. Таково социально-классовое содержание его псевдодиалектики.

Не выдерживает критики и стремление Г. Маркузе сказать новое слово в учении о противоречии. Его рассуждения о перемещении внутренних противоречий и поглощении их внешними говорят прежде всего о том, что форму проявления противоречий он искусственно отрывает от ее содержания — противоположности между трудом и капиталом, тем самым подменяя диалектико- материалистический метод рассмотрения противоречий общества метафизическим.

Самое убедительное опровержение взглядов Г. Маркузе представляет современная социальная действительность. Нарастающая с каждым годом волна забастовочного движения рабочего класса, втягивающая все новые и новые миллионы трудящихся в острые классовые бои, углубление политического содержания этой борьбы отнюдь не говорят о затухании классовых конфликтов внутри капитализма и перемещении их за пределы его системы. Углубляется и коренное противоречие между капитализмом и социализмом. Его развитие не поглощает и не снимает, а, наоборот, укрепляет и усиливает борьбу всех угнетенных социальных классов и сил. Марксизм рассматривает мировой революционный процесс как единство составляющих его революционных сил: мировой системы социализма, рабочего класса в странах капитала и национально-освободительного движения.

Философские аспекты концепции Г. Маркузе «об утрате рабочим классом революционности», «интеграции» его в систему современного капитализма самым тесным образом переплетаются с ее социологическими аспектами. Чувствуя необходимость усилить степень объективности своих рассуждений, он неоднократно возвращается к этой проблеме, рассматривая рабочий класс в силу его особого места в процессе производства и его социального веса в обществе в качестве если не действительного, то «потенциального» общественного носителя революции 242.

Но это лишь одна сторона истинного положения рабочего класса в обществе, предупреждает Г. Маркузе, так как если рассматривать пролетариат с позиции его участия в «стабилизирующих систему капитализма потребностях», то он выступает как консервативная и даже контрреволюционная сила. «Объективно», «в себе», утверждается в «Очерках об освобождении», рабочие все еще являются революционным классом; «субъективно», «для себя» они им не являются.

Спрашивается, кто же тогда осуществляет революционную миссию в современном обществе? Такой силой Г. Маркузе называет «новую оппозицию», концентрирующую в себе юных буржуазных «интеллектуалов» и слои так называемых аутсайдеров (население гетто, люмпен-пролетариат и др.). Более того, он спешит заверить, что это могущее на первый взгляд показаться поверхностным утверждение на самом деле отражает решающую тенденцию современного общества, влияние которой выходит далеко за пределы традиционных социологических теорий и является выражением нового «ожидания переворота».

Появление на авансцене нового исторического субъекта объясняется им прежде всего изменившейся общественной ситуацией и необходимостью разработки іновой стратегии революционного процесса на современном этапе.

Однако само по себе новое революционное меньшинство не способно осуществить революционное преобразование общества, признает Г. Маркузе. Поэтому он отводит ему лишь роль катализатора, своеобразного детонатора, способного лишь воспламенить горючее вещество, накапливаемое в обществе.

В качестве потенциального носителя революционных изменений рассматривается и техническая интеллигенция, которую Г. Маркузе нередко характеризует как новый рабочий класс. «Она могла бы,— пишет он,— опираясь на свое положение в обществе, взорвать способ производства и производственные отношения, переделать их и управлять ими, но... она не имеет к этому ни интереса, ни потребности, так как хорошо интегрирована и хорошо оплачивается» К

Отдельные представители «критической теории», в первую очередь Ю. Хабермас и К. Оффе, предлагают социал-реформистское решение проблемы изменения современного капиталистического общества. В качестве главного инструмента осуществления реформистской программы они предлагают долгосрочную стратегию массового политического просвещения, направленную на устранение деполитизации широких масс населения, за которой хорошо различимо стремление авторов перенести конфликтную ситуацию из острых социально-экономических и политических сфер в область просвещения и образования. Иначе говоря, предпринимается еще одна попытка затушевывания кричащих противоречий капиталистического общества.

В отличие от Г. Маркузе, который среди теоретиков Франкфуртской школы зарекомендовал себя как идеолог действия и который на самом деле представляет наиболее активную фигуру среди них, Ю. Хабермас, продолжая консервативные традиции М. Хоркхаймера, основные надежды на улучшение и гуманизацию общества связывает с расширением просветительной и реформистской деятельности. Он за устранение иррациональных явлений капиталистического общества, но, по его мнению, они должны устраняться только метода- ми духовного воздействия, методами теоретической критики общества.

Программа политизации широких масс населения, организация широкой политической дискуссии, пропагандируемая Ю. Хабермасом и другими правыми со- циал-реформистами, преследует в сущности цель модернизации существующего положения в капиталистических странах и также представляет собой одну из форм апологетики государственно-монополистического капитализма. Ее своеобразие состоит в том, что наряду с защитой основных устоев капитализма она содержит в себе и определенную критику этой системы. Ю. Хабермас предлагает целый комплекс мер, способствующих развитию политического сознания масс: борьбу против неопозитивистской и прочих некритических буржуазных социальных теорий, политические акции с целью их просвещения, борьбу за реформу образования, участие в парламентах и т. п.

Наиболее действенную силу, способную осуществить программу политического просвещения, Ю. Хабермас видит в молодых «интеллектуалах» Поскольку они происходят преимущественно из материально обеспеченных слоев и пресыщены материальными благами, их сознание, по мнению Ю. Хабермаса, еще не интегрировано в господствующую систему, не действует на них и так называемая система социальной компенсации, широко применяемая в современном капиталистическом обществе в отношении трудящихся. Более того, они выступают против этой «социальной компенсации», против «технократического сознания», против идеологии преуспевания и тем самым против системы, которая порождает все эти явления2. Революционно настроенное студенчество довольно быстро распознало квазиреволюционную сущность взглядов, пропагандируемых Хабермасом, и решительно порвало с ним в ходе движения протеста 1968—1969 гг.

В арсенале теоретических средств «критической теории» общества, используемых против марксистского учения о классовой борьбе и революции, довольно вид- ное место занимает концепция так называемой биологической революции, или революции в структуре инстинктов, Ее основные идеи изложены Г. Маркузе в работах «Структура инстинктов», «Очерк об освобождении».

Ни социализм, ни капитализм, согласно этой концепции, не способны до конца устранить угнетение и эксплуатацию, пока будет сохраняться прежняя структура инстинктов, создающая репрессивную структуру потребностей. Выход из этого положения Г. Маркузе видит в распространении революции за пределы социально-экономических отношений, на область психобиологических основ поведения людей, на структуру их инстинктов. По его мнению, «радикальная трансформация общества включает в себя союз новой чувственности и новой рациональности» К

Против марксистской теории выдвигается обвинение в том, что она игнорирует влияние психобиологических факторов в революционных преобразованиях, в то время как этот фактор в современном индустриальном обществе является одним из решающих. «Иные потребности инстинктов вызывают и иную реакцию как тела, так и духа»243,— поучает Г. Маркузе марксистов.

Используя аргументы из теории инстинктов Фрейда, в частности его рассуждения об инстинкте жизни, который означает стремление к максимальному объединению живой субстанции, Г. Маркузе пытается толковать его как основу формирования человеческих сообществ. Когда инстинкт жизни угнетается, подвергается репрессиям со стороны окружающей социальной сферы, тогда в формировании сообществ неизбежны помехи. Революция в структуре инстинктов призвана устранить эти формы угнетения и вызвать к жизни стремление людей к единению и братству. С ее осуществлением связывается решение острых социальных проблем.

Г. Маркузе не проводит принципиальных разграничений между биологическими и общественными потребностями. Формы проявления и удовлетворения природных потребностей рассматриваются вне их социальной обусловленности, в отрыве от общественных отношений, возводятся в ранг своеобразной «органобиологической основы самой общественной жизни». Создание у инди- вида новых потребностей объявляется чуть ли не основной задачей революции.

В «Очерке об освобождении» предлагается целая программа разложения старых эмоций и порождения новых, новой чувственности, освобожденной от всех сексуальных запретов и моральных устоев буржуазного общества. Моральный радикализм, проповедуемый на сексуальной базе, оказывается основой политического радикализма, средством подготовки масс к революционной борьбе.

Новая чувственность возводится в степень политического фактора и рассматривается как поворотный пункт в эволюции современного общества. Утверждается, что благодаря ей «критическая теория» обогатилась новым предметным содержанием своих понятий. Пропаганда новой чувственности, согласно Г. Маркузе, становится живым требованием устранения несправедливости и нужды масс, условием дальнейшего развития революционного процесса в обществе. «Новая чувственность стала практикой, она возникает в борьбе против эксплуатации, в борьбе за существенно новые способы и формы жизни. Она включает в себя отрицание общества в целом, его морали, его культуры. Она стремится достичь такого общественного устройства, в котором устранение нищеты и бедности становится действительностью, а чувственное становится само формой общества»

Возможность революционного преобразования общества ставится Г. Маркузе теперь (в конце 60-х— начале 70-х годов) в прямую зависимость от того, осознает ли оно необходимость коренных изменений в психобиологической природе человека, получит ли новая чувственность признание и распространение. Мифический идеал тотального раскрепощения структуры инстинктов вытесняет социальный идеал, неразрывно связанный с борьбой рабочего класса за свое материальное и духовное освобождение. Призыв к эмансипации человека от гнета «иррационального» лишается своей материально-прак- тической основы и переносится в сферу «абстрактно- чувственного». Революционность трудящихся масс оказывается поглощенной чувственностью и рефлексивностью субъекта критической критики. # * *

«Критическая теория» общества не в состоянии дать научную картину современного общественного развития прежде всего в силу своей теоретической несостоятельности. Заявления некоторых ее сторонников о близости их методологических принципов диалектико-материалис- тическому способу рассмотрения общественных явлений оказываются в действительности лишь декларацией и не подтверждаются фактами развития их теории. «Критические теоретики» отвергают философский материализм и объективную диалектику природы и общества, отрицают закономерности общественного развития. Социально-экономический, классовый анализ явлений государственно-монополистического капитализма они подменяют рассмотрением таких абстрактных категорий, как «рациональность», «взаимодействие», «господство» и пр., в которых отсутствует конкретно-историческое содержание, что позволяет широко использовать их в качестве средств, затушевывающих социальные противоречия современного капитализма.

«Критическая теория» отрицает роль рабочего класса как основной революционной силы современного капиталистического общества. Но без связи с массовым революционным движением рабочего класса она не может стать теорией, указывающей путь к эффективному устранению «иррациональностей общества», т. е. обрекает себя на абстрактно-романтическую фразеологию в духе буржуазного гуманизма, на апологию бездеятельности. Выступления отдельных ее представителей против кричащих пороков современного капиталистического общества, бесспорно, представляют собой прогрессивное явление, но «критические теоретики» не только не предлагают какой-либо позитивной альтернативы капитализму, но и отвергают реально существующий социализм.

Чем усерднее представители «критической теории» пропагандируют ее надклассовость, тем большую услугу они оказывают идеологам антикоммунизма и антисоветизма.