Социальный эволюционизм.

Ученый считал, что отрицать социальные революции невозможно хотя бы потому, что они есть.

Эволюционного механизма перехода к обществу более высокого типа придерживались и другие космисты. Это убеждение исповедовал А. В. Сухово-Кобылин, причем он непосредственно связывал рационализм и эволюционизм, считая революции проявлением стихийного, темного начала. Он писал в 1899 г.: «Здесь я укажу только на основное Положение этой Философии, что в Мире только Рациональное долговечно и устаивает, что мировой Процесс совершается по абсолютному, логическому, т. е. божественному закону, и следовательно, что для разума иже и есть абсолютная Сила, ни Динамита, ни Револьверов НЕ НАДО. Вся эта Арматура уличного грубого Социализма есть Тупоумие и Зверство. Разум Истории, как абсолютная Сила, в Истории и без Револьверов справится. Я всегда считал и теперь считаю, что всякое насильственное Вмешательство индивидуальной, чьей бы не было, Воли в Поступание, как народного, т. е. усобного, так и общечеловеческого Духа, законопреступно. Во-первых, оно преступно против Разума, как Логики Событий; ибо не внешней Пертурбацией этого логического, стало необходимого, стало спокойного Хода, а лишь оным Законом Саморазвития, т. е. внутреннею Работою Мышления совершаются истинные шаги в историческом

Процессовании Человечества; а во-вторых, оно преступно против Общества наличествующих социальных Форм, как таких Моментов Духа, которые в дальнейшие и самим Процессованием, т, е. Саморазвитием, еще не изведены и следовательно еще не упразднены и как осенняя Листва еще не опали» [218, л. 4].

Итак, Циолковский предлагал не прерывать линейного хода истории, хотя переход к обществу нового типа должен быть величайшим цивилизационным сдвигом. Подобный сдвиг затронет основы социальной психологии, принципы самоорганизации общества снизу, повлечет реструктуризацию основных сфер человеческой деятельности, новую организацию экономики, техники, промышленности, системы обучения. Пожалуй, наиболее практичной идеей является принцип параллельного существования старого и нового общества. Только таким образом и может быть реализован эволюционный, а не революционный ход социальной истории. Большинство людей живет по- старому. Новаторы начинают собираться в небольшие коммуны по личным склонностям и интересам. Коммуны возникают, распадаются, снова возникают, достигая устойчивого развития. На каком-то этапе люди смогут выбирать между традиционным и новаторским обществом. Циолковский указывал даже, что многие захотят, но в силу укоренившихся негативных привычек, дурных свойств натуры не смогут войти в новые коммуны. Новая коммунальная жизнь поможет стереть устоявшиеся социокультурные перегородки, постепенно устранить имущественные и профессиональные барьеры. Очаги нового превратятся в постоянно расширяющуюся социокультурную реальность, поглощающую старое общество естественным путем - люди будут стремиться туда, где лучше.

В 1917-1918 гг. ученый считал, что в нашей стране создалась подходящая ситуация для проведения подобных экспериментов. «Пока СССР может кое-что осуществить. Надо бы начать со школы. Или, еще вернее, с жизни, похожей на школу. Найти наиболее восприимчивых учеников всякого возраста, хоть от 10 до 100 лет -искренних, стремящихся к доброму: Можно применить наглядный метод: учитель и ученики образуют коммуну, сельское общество и теорию применяют к делу. Потом, когда наберется достаточно сельских обществ, устраивают волостное общество, и т. д. Сотню, другую можно обучить в несколько месяцев. Ну, положим, в 2 месяца. Их послать в провинцию делать то же. Через 4 месяца получится 10000 понимающих, через 6 месяцев - миллион, через 8 месяцев - 100 миллионов. <...>

Первое время нельзя в больших массах перемещать людей. Большинство обоснуются на своих местах, в своих деревнях, хуторах и городах. Россия будет самостоятельным царством социализма, окруженным немного враждебным человечеством. Но это сначала. Когда оно увидит хорошие плоды, отсутствие насилия, общее счастье и беззаботность, то само понемногу будет устраивать у себя подобное и скоро сольется со здоровым ядром человечества» [341, с. 144].

Переходный период к обществу нового типа представляет собой революционную смену социальных стандартов. Всеобщая дестандартизация предстает в качестве стимула инициатив, творчества, новых точек приложения труда, пробы сил на поприще социальной игры. Циолковский не был наивным мечтателем и понимал, что его социологические разработки не начнут немедленно воплощаться в жизнь. Тем более он прекрасно понимал, что невозможно построить утопии Платона, Бэкона, Мора, Кампанеллы, Фурье. Он предлагал социальное экспериментирование - опыты необходимо производить снова и снова. Его коммуны и выглядят экспериментом, в котором каждому предоставляется возможность пробовать любые социальные роли. Вообще говоря, эвристические возможности принципа социальной игры не изучены и не востребованы в нашем перегруженном тяжелыми проблемами, сложном и опасном мире.

Так становится возможным построение собственной модели социального общежития или свобода его выбора. Что может означать подобная свобода? Мы вряд ли задумываемся над тем, что, однажды явившись в этот социальный мир, получаем его готовым, сформированным и функционирующим по каким-то правилам. В какой степени и какими средствами мы можем изменить его, если он нас не устраивает? Эти степени незначительны, а меры по изменению весьма проблематичны. Утописты предлагают нам начать с чистого листа, придумать самим инновационную модель, отталкиваясь от отрицательных факторов реального общества и исходя из наших идеалов. Может быть, не пройдя такое самообучение, такую игру, мы и не сможем осуществлять рациональные фактические шаги по переустройству социума.

Психологическим основанием общества будущего станет освобождение человека от пороков, аффектов, страстей. Что означает мир без страстей? Это семья без слез, мир без войны, экономика без захвата и передела собственности, политика без лжи, молодежь без проблем, старость без страха смерти. Это

ответ на вопрос, как интегрировать американский индивидуализм, исламский фундаментализм, японский группизм.

В основу функционирования общества Циолковский закладывает предельные основания лучших человеческих качеств, нравственные качества Христа и Будды. И было бы ошибкой считать его нового человека бесстрастным механическим автоматом, лишенным человеческих чувств, эмоций. Как возможно реализовать мыслительные качества, о которых писал Декарт - мыслить ясно и отчетливо? Следовательно, ясно и отчетливо интроспектировать, ясно и отчетливо видеть предмет и результат научного исследования, ясно и отчетливо планировать - планировать себя, семью, государство? Ясное мышление и себялюбивые страсти, аффекты несовместимы, развитие первого предполагает преодоление второго.

Вся сумма принципов, заложенных Циолковским в его модели общества, есть путь перехода от хаоса современной ему жизни в социально-упорядоченный, человекомерный социальный мир. Однако сама мера человека здесь предельная, это мера человека совершенного.

По Циолковскому, развитие человека предполагает опрощение. Феномен опрощения выглядит как насущная потребность современного общества с его перманентно нарастающими формальностями, увеличением количества социальных ролей, которые мы вынуждены играть, бюрократической заорганизованнос- тью жизни, нарастающим количеством официальной документации. Если функционирование общества построено на доверии, то не просто исчезает гигантский бюрократический аппарат, который регламентирует и формализует жизнь человека в рамках современной цивилизации. Исчезают структуры контроля за людьми, ограничительно-надзорная деятельность, формальные документы, объем которых неизменно возрастает. Жизнь человека в при-

митивном обществе основана на традиции, авторитете, глубинном природном инстинкте. Здесь человек — социально—природное существо, имеющее права гражданства и собственности по праву рождения. Это «натуральное» право, не закрепленное бюрократически, но и не стесняющее естественного порядка вещей.

С усложнением социальной структуры общества, ее дифференциации, с возрастанием многоаспектности самого социального бытия как снежный ком растут структуры, вовлекающие человека в свои недра. Ни один социальный атом не может их избежать, то есть не оформлять те или иные документы. Существование без них становится невозможным - начиная от основных актов гражданского состояния до проездных документов. Свобода человеческой личности оказывается иллюзорной перед лицом формально документированной системы отношений. В организации современного российского общества наступает момент, когда практически весь спектр социальных действий индивидуума становится невозможен без формального обеспечения. В случае отмены всех документов, которыми обязан владеть человек, наступит практически полный паралич социального действия. Невозможно будет не только оформление актов купли-продажи, выезда заграницу, но и проезд в транспортном средстве.

Так был поставлен вопрос о социальном доверии. Ученый заложил социальное доверие в качестве базового основания своего общества. Он устраняет денежный эквивалент, по существу вводит коммунистический принцип «От каждого по способностям - каждому по потребностям», имея в виду, что способности возрастают, а личные потребности уменьшаются при неограниченном росте совокупного общественного продукта. Вместе с деньгами исчезают и документы, растворяется формальная сторона обеспечения жизни индивидуума. «Зачем бы нужны были паспорта, разные удостоверения. Зачем бы и деньги, если мне верят, что я работаю по мере сил и потребляю по мере необходимости и возможности, не обременяя человечества» [376, с. 152].

Денежные эквиваленты и личные документы являются как бы двумя сторонами одной социальной медали - символикой экономики и гражданского состояния. То и другое исчезает из общества Циолковского ради обеспечения простоты, эффективности, свободы образа жизни. Гражданина Вселенной затруднительно представить себе в очереди за документами, обеспечивающими проезд в соседнюю галактику. Космос есть бесконечность, свобода, совершенство. Следовательно, все аспекты социальной жизни, от экономического до правового,

должны трансформироваться таким образом, чтобы обеспечить эти же свойства человеку социальному. Иначе не возникнет подобия микрокосма и макрокосма.

Каковы функции норм и стандартов в совместном бытии людей? Либо стандарты и нормы задают функции индивидам, определяют социальные роли, либо контексты человеческих взаимоотношений формируют эти нормы и стандарты, закрепляя в них квинэссенцию представлений о должном. Заложив в основание социального бытия личностные качества - правдивость и доверие и назвав лживость наиболее тяжелым пороком, Циолковский подорвал сами основания привычных нам взаимоотношений людей.

Система Циолковского несет в своем основании черты информационного общества с его понятиями экономики, задействующей информацию в качестве нового ведущего ресурса. Новое общество начинается с обеспечения условий свободной циркуляции знаний, выработанных космической философией, с выработки глобальной коммуникационно-информационной системы, задающей новые горизонты просвещения и демократизации общества. Создается особый склад знаний в виде систематической энциклопедии, являющейся достоянием всего человечества. Творческие гении Циолковского, возведенные в ранг неформальных лидеров и формальных руководителей человечества, становятся тем слоем интеллектуальной элиты, которые генерируют комплекс нравственных, экономических, политических, научно-технических, антропологических идей. Именно они создают интеллектуальную движущую силу общества. Науки о человеке, природе и обществе становятся ключевым интеллектуальным ресурсом, непосредственной доминантой социального действия.

Обеспечиваются мобильные потоки горизонтальной (производитель - потребитель) и вертикальной (управленческие структуры - общество) информации. Размах и мощность информационного поля общества растет пропорционально самому обществу и достигает космических масштабов. На уровне налаживания контактов далеко разнесенных очагов разума информационные потоки становятся единственным средством, структурирующим космические ассоциации, «философия влияет на точную науку, наука воздействует на технологию, она же на ремесла. Ремесла понемногу упраздняются технологией, как технология наукой. В конце концов останется чистое и точное знание, которое и будет руководить всем. На долю человека в пределе останется только мысль...» [389, с. 35].

Схематично прописанная иерархическая структура общества Циолковского кажется жесткой, прямолинейной. Однако моменты соподчиненности при несомненном наличии управляющих и координирующих центров все более высокого уровня являются тем не менее относительными. Как можно построение жестко структурированного общества при условии его безграничного распространения в пространстве, неограниченного по количеству населения, при чрезвычайном разнообразии космического разума? Циолковский не только не закладывает принципа антропоморфности, но и предполагает потерю человеком его современного облика в бесконечной космической перспективе? «На миллионе миллиардов планет одного нашего Эфирного Острова столько разнообразия, столько творчества, что возможно то, что никак теперь себе не может представить самый гениальный человеческий ум» [303, с. 299]. Нет центра в бесконечной системе ассоциаций космического разума Циолковского, и принцип дополнительности, сочетающий иерархическое управление и автономию локальных обществ, является оптимальным принципом устройства.

Как глобальные, так и локальные, частные характеристики современного общества на планете проигрывают в сравнении с моделью Циолковского. В российской действительности существуют мощные деструктивные тенденции и процессы во всех сферах общества (экономика, политика, право, научно-техническое развитие, международные отношения). При всей проблемности того уровня культуры, социального обеспечения, социальной защиты, который предлагают наши официальные органы, существуют и деструктивные течения «снизу», разрушающие сравнительно низкий уровень благ, предоставленных обществом. Отсутствуют стабильность, социальная солидарность, зачастую не задействованы механизмы самоуправления общества. Современная социальная реальность может почерпнуть для себя много полезного из теоретической модели утопического плана, разработанной Циолковским.