III. Подлинные сущности могут быть познаны интуитивно

Когда мы понимаем, что нравственные ценности с необходимостью предполагают личность, в которой они могут быть воплощены, мы созерцаем при этом природу нравственных ценностей и личности. И в данном случае не играет роли факт реального наличия той или иной нравственной ценности, к которой мы обращаемся для того, чтобы составить представление о характерных особенностях моральных ценностей вообще: она может быть и воображаемой.

Если же мы изучаем свойства металла, например золота, то в этом случае реальное наличие объекта исследования имеет решающее значение. Мы не можем уйти от вопроса о том, реально ли существует воспринимаемая вещь, либо она является результатом иллюзии или галлюцинации. Если бы мы рассматривали только сущность золота, а его реальное существование вынесли, так сказать, за скобки, мы имели бы в результате серию сомнительных выводов.

Во-первых, не представляло бы подлинного интереса изучать такой предмет, как золото, если бы он реально не существовал. Наш интерес к специфической сущности золота всецело связан с фактом реального восприятия действительно существующего объекта.

145

ЮЗак. 3069 Во-вторых, подобная сущность не поддавалась бы нашему разуму в его попытке обнаружить в ней внутренне необходимую истину, такая попытка при созерцании природы моральных ценностей увенчивается успехом. Само собой разумеется, мысленно рассматривая золото как таковое, мы в состоянии понять наиболее общие факты, такие например, как то, что этот предмет не может одновременно существовать и не существовать. Но этот факт основан не на специфической сущности золота, а на сущности бытия как такового. Созерцая природу золота, мы можем обнаружить и более конкретные факты, например его пространственную протяженность, свойственную всем материальным вещам. Тем не менее, остается в силе наша теза о том, что путем непосредственного мысленного погружения в сущность золота как такового нам не удастся извлечь внутренне необходимых, прозрачно интеллигибельных и абсолютно достоверных фактов. Ибо такие априорные суждения имеют основание в существе золота лишь постольку, поскольку золото одновременно является и материальной вещью. Воспринимая лишь эти всеобщие необходимые факты, мы при этом не постигаем специфические особенности золота в его отличии, скажем, от серебра или свинца.

Тем более, мы не должны путать определенные категории, лежащие в основе эстетического феномена золота, например красоту, с конститутивной природой, сущностью этого металла. Если, мысленно погружаясь в сущность воли, мы приходим к убеждению, что не может быть никакого волевого акта без предварительного познания, то здесь идет речь о конститутивном факте, касающемся природы воли, а не об эстетическом феномене воли. К от- крытию подобного конститутивного факта, касающегося золота, не приведет никакое мысленное погружение в сущность последнего.

Резюмируем вышесказанное. Возможность априорного знания зависит от типа познаваемого объекта. Одного сущностного опыта, т. е. непосредст- венного ознакомления с природой предмета без принятия во внимание его реального существования и без привлечения индукции, может оказаться недостаточно для того, чтобы получить абсолютно достоверное и внутренне необходимое знание.18 Для этого требуется наличие совершенно особого типа внутренней структуры и такой данности, которая возможна лишь при подобной структуре. Способность объектов быть познанными реализуется различным образом. Для того, чтобы понять эти раз- линия в структурной сфере объектов, нам необходимо рассмотреть основные типы структур.

Для прояснения различия между априорным и эмпирическим знанием мы должны рассмотреть градации смысловой насыщенности в сфере структур. Если мы представим себе сущее в его колоссальном многообразии, нам сразу же бросятся в глаза существенные различия в смысловой полноте разных его сфер. Любая существующая вещь есть общность, единство и ее природа в некотором роде и характеризуется как единство. Существуют два крайних полюса такого единства: один из них — это внутренне невозможная вещь, второй — нечто совершенно бессодержательное, аморфное, хаотическое. Внутренне невозможное — это либо нечто противоречивое само по себе (деревянное железо, прямоугольный круг), либо нечто вообще бессмысленное (голубое число, прямоугольная радость); оно является противоположностью единства, поскольку содержит несовместимые элементы. Такие псевдопонятия суть явное отрицание внутренней связи, радикальная противоположность понятию общности.

Поднимаясь от низшего к высшему, мы представим здесь иерархию единств: от хаотических, чисто случайных общностей до их истинного типа, а от него перейдем к необходимому единству — к подлинной сущности, к идее.