6. Противоречивость позиции защитников классики

Эмпирическим основанием для формирования социологических и философских взглядов на науку становятся исследования типа «кейс стадис», где в изучаемых событиях на первый план выдвигаются уникальные, особенные черты. Причем в зарубежных публикациях такое внимание к «кейс стадис» (ситуационные исследования, изучение отдельных случаев) типично как для сторонников социологизации научного знания, что более или менее естественно, так и для защитников классики, что ставит их нередко в затруднительное положение. Так, Мак- Маллин, один из основных оппонентов Д.Блура, автора «сильной программы» в социологии науки, стремится сохранить классическую рациональность и ставит вопрос о её присутствии в исторических исследованиях типа «кейс стадис». В самом начале своей статьи “Рациональное и социальное в истории науки” он ставит несколько вопросов: “Если наука, по крайней мере в некотором смысле, является социальным продуктом, как это склонны признать, по-видимому, почти все в эти куда менее строгие куновские времена, не определяются ли её результаты в определённой степени социальными интересами? А если эти интересы сами являются случайными чертами конкретного общества, не вторгается ли тогда ничем не ограничиваемая случайность в наиболее, казалось бы, надёжные научные открытия? Можно ли тогда сказать, что научная рациональность трансцендентна обществу, породившему её?”8 МакМаллин подчёркивает присутствие моментов случайности в исследованиях в рамках «сильной программы»: если «деятельность учёного может быть полностью “объяснена” в терминах социальных детерминант, продукт этой деятельности не может быть ничем большим, чем отражением случайностей исторической культуры, сформировавшей эту деятельность»9 МакМаллин хочет подчеркнуть, что трудно исходить из специфики конкретной исторической ситуации без отсылки к некоторым общепризнанным понятиям. В его рассуждениях нетрудно разглядеть подспудную убеждённость в том, что, как бы ни отличались отдельные эпизоды в истории науки друг от друга, чтобы их понять и составить некоторую общую картину, необходимо их обобщить. Между тем процедура обобщения типична для традиционной историографии науки, она помогает вы вести законы развития, под действие которых подпадают все исторические факты изучаемой области, которые значимы для исторического исследования тем общим для них всех, что в них присутствует. Обобщение сводит на нет всю специфику «кейс стадис». Мак-Маллин между тем склоняется именно ктому, что без общих понятий невозможно понять историю. Таким образом, Мак-Маллин, с одной стороны, не отрицает возможности опираться на «кейс стадис» как эмпирическую базу, с другой — явно тяготеет к выработке некоторых общих положений, которые никак не сочетаются, можно сказать, несовместимы с этим типом исследований.

Оппоненты «сильной программы», такие как Лаудан и Мак- Маллин, идут на значительные компромиссы и уступки по сравнению со своими предшественниками, отстаивавшими интер- налистскую историю науки в её чистом виде как дедуктивное развитие научных идей, логика которых не зависима ни от каких социальных факторов.

Для оппонентов «сильной программы» переключение внимания на исследования типа кейс стадис влечёт за собой целый ряд выводов, плохо согласующихся с их исходной позицией. «Кейс стадис» предполагают изучение отдельных исторических эпизодов, воспринимаемых в их особенности и исключительности. Социальные моменты здесь приобретают принципиально иное значение, становятся составляющими некоторого целостного события, для которого они являются внутренними наряду с рациональными, содержательными характеристиками научного знания. Продолжать рассматривать их как внешние причины, что часто делают все участники дискуссии, значит проявлять непоследовательность.

Противники «сильной программы», соглашаясь необдуманно, как мне кажется, со взглядом на историю науки как на совокупность индивидуальных событий-эпизодов, очень ослаб ляют свои позиции. В рамках «кейс стадис» существенно меняются многие понятия, и эти изменения не в пользу сторонников традиционной социологии и историографии науки. Не случайно МакМаллин всё время ищет в качестве опоры какие- то общие нормы, принципы, которые были бы обязательными для всех «кейс стадис». Но ведь если такие принципы будут обнаружены, то эпизоды, являющиеся предметом изучения, перестанут быть уникальными и индивидуальными, и мы уже будем иметь дело с другой историографией науки. Когда Лаудан говорит о возможности реконструировать события в истории науки чисто рациональными средствами, он не может оставаться в рамках «кейс стадис», здесь рациональность, которую имеет в виду Лаудан, просто не работает. Хочет он того или нет, он выходит за пределы «кейс стадис» в традиционную историографию, построенную на принципах классической науки. Здесь, действительно, по крайней мере в идеале, рациональность свободна от всего социального, психологического, связанного с личностью учёного или с научным сообществом.

Непоследователен и Блур при обосновании своих идей. С одной стороны, он говорит о новом понимании социальности, которое распространяется и на содержательную сторону научного знания. С другой стороны, он часто употребляет понятие «социальные факторы» как внешние причины, не оговариваясь при этом, что такое понимание социальности выводит нас за пределы его концепции. Блур подчёркивает эмпирический характер исследований в рамках «сильной программы» и случайность как лежащую в основании этих исследований, но в то же время он называет в качестве одной из задач социологии знания поиск законов и построение теорий. Претендуя на научность, Блур явно имеет в виду классическую науку Нового времени, но при этом остаётся абсолютно неясным, каким образом он надеется согласовать свой тезис о социальном характере содержательной стороны научного знания с требованием этой науки максимально освобождать научное знание от всего случайного, связанного с личностью учёного, с любыми социальными моментами. Если предметы изучения (исторический эпизод, профессиональное научное сообщество, лаборатория) берутся и истолковываются как индивидуальные, особенные, образованные случайными социальными отношениями, формирующими в том числе и содержание научного знания, то как быть с такими понятиями, как научная истина, объективность научного знания, его воспроизводимость, всеобщность научных законов и теорий? Эти вопросы остаются без ответа. 7.