В. Отношение возможности ретросказания и невозможности предсказания к возможности объяснения и предсказания

Прежде чем ответить на этот вопрос, мы выясним точный смысл временных отношений, рассмотренных здесь, и затем представим результат в виде диаграммы.

По Гемпелу, частные условия Ct (i = 1, 2, 3, . . ., п), ответственные вместе с соответствующими законами за объясняемое (explanandum) событие Е как в объяснении, так и в предсказании, могут существовать либо раньше, либо позже чем Е. Так, случаи предсказания, когда Ci существуют позже чем Е, имеются, например, в астрономии, где будущее Е объясняется путем ссылки на Ci , которые будут существовать позднее чем Е. Подобные утверждения имеют смысл, поскольку критерий, отличающий, по Гемпелу, объяснение от предсказания, состоит в том, что Е принадлежит к прошлому опыту ученого, когда он предлагает свою оценку этого события, тогда как в случае предсказания Е относится к будущему опыту ученого с точки зрения того момента, когда он делает свое предсказание.

Однако в антитезе «ретросказание — предсказание» ретросказание характеризуется тем, что Ci существуют позже чем Е, тогда как в случае предсказания Ci существуют раньше чем Е, и хотя это предсказание является антитезой ретросказания, оно не тождественно с предсказанием с точки зрения Гемпела.

В соответствии с диаграммой i , k I, m могут Принимать значение 1, 2, . . ., п каждое.

Если мы используем приставку Н для сокращенного обозначения термина «гемпеловский», тогда два вывода становятся очевидными. Во-первых, ретросказание, равно как и предсказание, может быть как предсказанием, так и объяснением в гемпеловском смысле. Во-вторых, вопрос о том, является ли данное высказывание Я-предсказанием, а не //-объяснением или наоборот, зависит от преходящего гомоцентрического «теперь», однако вопрос о том, является ли данное высказывание ретросказанием или предсказанием или наоборот, никак не зависит от момента «теперь».

Приведем отрывок из статьи Гемпела — Оппенгейма, излагающий тезис о симметрии, поддержанный Поппером.

Один и тот же формальный анализ, содержащий четыре необходимых условия, применим как к научному предсказанию, так и к объяснению. Различие между последними двумя имеет прагматический характер. Если дано Е, то есть если мы знаем, что явление, описанное высказыванием Е, произошло и после него можно сделать соответствующую совокупность высказываний C1, C2,…, Ck, L1, L2, ..., Lr , то мы говорим об объяснении рассматриваемого явления. Если же последние высказывания уже имеются и Е выводится до наличия явления, которое оно описывает, мы говорим о предсказании. Можно сказать поэтому, что объяснение не является вполне адекватным, если его объясняющие (explanans) не могут с точки зрения временной оценки выступать в качестве основы для предсказания рассматриваемого явления1(1 «Логическое подобие объяснения и предсказания и тот факт, что одно из них направлено на события прошлого, а другое на отбытие будущего, хорошо выражается терминами «послесказание» и «предсказание», используемыми Рейхенбахом [в: «Philosophic Foundations of Quantum Mechanics», p. 13]».) .

Поэтому,что бы ни говорилось в этой статье относительно логических харак-теристик объяснения или предсказания, эти высказывания применимы и к тому и к другому даже в том случае, если упоминается только одно из них .

Поэтому теперь тезис Гемпела о симметрии, или структурном равенстве между H-объяснением и Н-предсказанием, может быть сформулирован следующим образом: любое предсказание, которое логически и методологически квалифицируется как Н-объяснение, с таким же успехом может быть определено и как Н-предсказание в том случае, если ученый обладает информацией относительно Сi как до осуществления Е, так и после. И любое ретросказание, которое логически и методологически определяется как H-объяснение, может быть квалифицировано и как H-предсказание в том случае, если информация относительно Сi может быть получена в соответствующее время, и обратно.

Прежде чем критически рассмотреть различные возражения, выдвинутые в современной литературе Решером, Баркером, Хэнсоном и Скривеном против тезиса Гем-пела об этой симметрии, нам бы хотелось сделать несколько замечаний относительно нашего понимания, как самого этого тезиса, так и тех философских задач, к решению которых он имеет отношение.

Мы считаем, что утверждение Гемпела о симметрии имеет отношение не к возможности доказательства per se (самого по себе) объясняемого, а только к вопросу, является ли возможность вывода объясняемого из объясняющего индуктивной или дедуктивной. Поппер и Гемпел говорят: помимо того, что существует объяснительная выводимость, имеется также и предсказательная выводимость и наоборот. Они отнюдь не утверждают, что всякий раз, когда вы имеете право сказать на тех или иных основаниях, что события определенного типа происходили в прошлом, с тем же правом вы можете сказать, что события этого же самого типа произойдут и в будущем. Имея дело с проблемой научного истолкования, Поппер и Гемпел говорят, что существует временная симметрия не возможности доказательства per se, а возможности доказательства в силу наличия объясняющего. Научное значение предсказательных аргументов, а не только предсказательных утверждений можно решительно отвергнуть, если присоединиться к вы-сказыванию Скривена, который отмечает, что в данном случае «решающий пункт состоит в том, что предсказание, хотя бы и успешное, какого-то события представляет собой просто выражение результата развития тех событий, на основании которых это предсказание делается, и оно по внутренней своей сущности является не чем иным, как простым описанием этого события», ибо простое пророчество предсказателя о том, что третьей мировой войны не будет, которое ничем не обосновывается, не имеет научного значения и не внушает никакого доверия с научной точки зрения именно в силу неосновательности способа его достижения. Следовательно, оправданное с научной точки зрения предсказание какого-либо события должно быть чем-то большим, нежели просто предварительным утверждением о наступлении данного события. И в любом имеющем научную значимость случае можно провести различие между следующими двумя компонентами в значении глаголов «H-предсказать» и «H-объяснить» (или «пост-объяснить»), а также между значениями соответствующих существительных: 1) простым утверждением относительно объясняемого, которое может выводиться из оснований, отличных от его научных объясняющих, 2) логической выводимостью (дедуктивной или индуктивной) объясняемого из объясняющего; точный характер содержания объясняющего будет определен в этой главе несколько позднее.

Наша слабость к приставке H перед словом «объяснять» (и «объяснение») и использование термина «пост-объяснять», как синонима «H-объяснять» обусловлена стремлением напомнить в целях ясности, что это употребление термина «объяснять» вытекает из хорошо обоснованного ограничения, наложенного ранее на употребление одного термина, который должен быть нейтральным относительно времени, а именно на употребление термина «объяснять» в смысле достижения научного понимания (или научного объяснения), почему что-то произошло или произойдет. Однако, по нашему мнению, философская задача, стоящая перед нами, представляет собой не установление того, как употребляются слова «объяснять» и «предсказывать», даже если предположить, что имеется достаточное постоянство и точность в их употреблении, которые позволяют выполнять эту лексикографическую задачу. И поэтому приговор относительно правильности тезиса Гемпела о симметрии нельзя вынести в зависимости от того, сохраняется ли его справедливость при обычном употреблении этих терминов. Напротив, цель философского исследования представляется нам в этой связи как разъяснение и проверка условий научного понимания объясняемого с помощью объясняющего, как это происходит в реальной научной теории. В соответствии с этим тезис Гемпела о симметрии, который касается выводимости, а не доказуемости объясняемых из данного типа объясняющих, должен быть оценен на основе сравнения H-предсказательных аргументов с H-объяснительными по степени допускаемого ими научного понимания. Таким образом, дискуссия относительно адекватности тезиса о симметрии будет вращаться вокруг следующего вопроса: характеризует ли временная симметрия логическую связь между объясняющим и объясняемым,, и если да, то какова степень ее влияния. Выражаясь более точно, нам нужно будет ответить на следующие два вопроса. Во-первых, если имеется аргументация, которая позволяет предсказывать будущее событие объясняемое, то почему она не обеспечивает равнозначное научное понимание соответствующего прошлого события? И, во-вторых, объясняет ли объясняющее свое объясняемое, связанное с событием прошлого, с большей убедительностью, чем объясняющее такого же типа, но предсказательное, которое подразумевает объясняемое, относящееся к событию будущего.

Теперь мы можем вернуться к оценке критических замечаний в адрес тезиса симметрии Гемпела, которые были выдвинуты Решером, Баркером, Хэнсоном и Скривеном. В свете нашей формулировки тезиса Гемпела становится ясным, что он не утверждает, как предполагает Решер, что любая система С, которая позволяет сделать предсказательный вывод, способна также обеспечить и соответствующее ретроспективное высказывание или что обращение этого высказывания также является истинным. Как правильно, но неуместно отмечает Решер, вопрос о том, существует или нет симметрия между предсказанием и ретросказанием в любой данной сфере эмпирической науки, не является на самом деле чисто логическим вопросом, а зависит от содержания законов, относящихся к рассматриваемой области. Поэтому Гемпел был прав, когда утверждал ,что Решер спутал Н-объяснение с ретроспективным высказыванием. И этому смешению способствовало одно из утверждений Скривена о тезисе симметрии, которое гласило: «Для того чтобы сделать предсказание, нам нужно установить корреляцию между событием настоящего момента и будущим событием, а для того, чтобы объяснить, нужно установить корреляцию между настоящим и прошлым событиями».

В согласии с Шеффлером Решер высказал критические замечания относительно гемпеловского утверждения о симметрии: «Оно несовместимо с обычаями науки и обычной точкой зрения на понятия объяснения и предсказания», ибо, кроме всего прочего, «только истинные утверждения и являются собственно предметом объяснения, но видно, что с предсказанием дело обстоит не так».

Вопрос, поставленный дополнительным возражением Решера, состоит в следующем: может ли эта эпистемологическая асимметрия опровергнуть тезис Гемпела о симметрии. Чтобы рассмотреть этот вопрос, важно провести различие (что, к сожалению, не удалось сделать Решеру, Баркеру, Хэнсону и Скривену и нанесло значительный ущерб выдви-нутым ими тезисам) между следующими двумя совокупностями идей: во-первых, асимметрия между Н-объяснением и Н-предсказанием как по отношению к основаниям, на которых мы утверждаем, что наши знания об объясняемом являются истинными, так и по отношению к корреляции степени нашего доверия к предполагаемой истинности объясняемого, и, во-вторых, асимметрия, если таковая существует, между Н-объяснением и Н-предсказанием в плане логического отношения, существующего между объясняющим и объясняемым. В целях краткости мы будем в дальнейшем говорить о первой асимметрии как асимметрии «доказуемости» объясняемого, о второй же будем говорить как об асимметрии «выводимости» объясняемого, или об асимметрии вопроса, почему объясняемое существует. Учитывая это различие, мы сможем показать, что суще-ствование эпистемологической асимметрии в отношении доказуемости объясняемого не может опровергнуть тезис Гемпела о симметрии, который относится только к вопросу, почему существует объясняемое.

Если бы утверждение Решера о существовании эпистемологической асимметрии понималось как имеющее отношение только к доказуемости per se объясняемого, оно было бы правильным. Ибо, как мы уже видели в первом разделе данной главы, существуют весьма надежные ретроспективные индикаторы, или протоколы, прошлых взаимо-действий, но вообще не существует никаких спонтанно вызываемых соответствующих индикаторов, предваряющих будущие взаимодействия. И этот факт имеет важное след-ствие: если мы можем удостовериться в доказуемости или истинности объясняемого, относящегося к прошлым взаимодействиям на основе протокола, не привлекая предположения об истинности того или иного (обычного) объясняющего, то никаких предварительных индикаторов вообще нет, а есть только предположения о справедливости соответствующих объясняющих, которые можно использовать при рассмотрении доказуемости или истинности объясняемого, касающегося будущих взаимодействий. И поскольку теория, лежащая в основе нашей интерпретации протоколов, имеет лучшее подтверждение, нежели многие теории, которые используются в объясняющих, существует очень большой класс случаев, где эпистемологическая асимметрия, или асимметрия протоколируемости, имеет место по отношению к доказуемости объясняемого. Однако данная асимметрия доказуемости не может нанести ущерба иной симметрии, которую формулируют Поппер и Гемпел. В той же степени, в которой какое-то объясняемое, относящееся к прошлому, может быть доказано постфактум в Н-объяснении в силу его объясняющего, соответствующее объясняемое, относящееся к будущему, может быть доказано заранее на основе тех же самых объясняющих в Н-предсказании. Иными словами, вы можете доказать впоследствии некоторое объясняемое на основе его объясняющих не, лучшим образом, чем вы можете доказать его заранее.

Как возражения Баркера на гемпеловскую симметрию, так и критика ее Хэнсоном (1959) оказываются несостоятельными. Эти авторы не смогли установить, что временная асимметрия относится только к доказуемости объясняемого и предъявляют это в качестве обвинения против гемпелов-ского утверждения о том, что здесь имеется временная асимметрия в отношении выводимости объясняемого. При этом они ссылаются на случаи, где якобы существует мнимое противоречие между недоказуемостью объясняемого, относящегося к будущему, и индуктивной выводимостью соответствующих объясняемых, принадлежащих к прошлому. Так, Баркер пишет: «Было бы более правильно говорить об объяснении во многих случаях, где такое предсказание невозможно. Так, например, если пациент обнаруживает все симптомы пневмонии, болеет и умирает, то я могу объяснить его смерть — я знаю, что убило его,— однако я не могу с определенностью предсказать, что он обязательно умрет; ибо обычно исход пневмонии не бывает фатальным». Однако все то, что приводит здесь Баркер, выражается в утверждении, которое вполне совместимо с гемпеловским тезисом симметрии: во многих случаях, каким является и случай с заболеванием пневмонией, существует последующая доказуемость объясняемого, опираю-щаяся на наличие мертвого тела, но нет соответствующей предварительной доказуемости в силу асимметрии спонтанной протоколируемости. Это, конечно, не подтверждает того, что можно с большей убедительностью объяснить факт смерти, о котором достоверно известно из протоколов, ссылкой на более раннюю пневмонию, нежели сделать вывод, предсказывающий смерть в будущем в результате пневмонии, от которой кто-то страдает в настоящий момент. И это объясняется тем, что логическая связь между объясняющим, которое подтверждает, что кто-то страдал от пневмонии в прошлом, и объясняемым, говорящим о зафиксированной смерти больного, столь же индуктивна, как и связь в случае явно предсказательного вывода (Н-предсказания) о будущей смерти, исходя из объясняющего, которое утверждает, что пациент страдает от пневмонии в настоящее время.

Могло бы показаться, что ошибке, которую совершил Баркер, утверждая асимметрию выводимости, способствовало следующее решение вопроса о различии между объяс-няющим, используемым в его Н-объяснении случая смерти от пневмонии, и Н-объяснением, которое он использует с целью соответствующего предсказания: в Н - объяснении Баркером случая смерти используется объясняющее, которое доказывает начало пневмонии в какой-то момент прошлого, равно как и течение болезни в более позднее время, однако дальнейшее условие хода болезни получено из антецедентов соответствующего Н-предсказания, предложенного им. Следовательно, асимметрия, существующая между двумя случаями, является мнимой.

Теперь становится ясным, что рациональное зерно рассуждений Баркера представляет собой банальное высказывание о том, что в случае пневмонии, равно как и в других случаях, имеется последующая доказуемость объясняемого, тогда как предварительная доказуемость отсутствует. И коль скоро установлено, что только асимметрия, которая соответствует случаям типа пневмонии, доказывается на иных основаниях, чем обычные объясняющие, при отрицании этой симметрии с точки зрения философии нужно точно сформулировать весь комплекс оснований, на которые оно опирается, о чем мы и говорили выше. Однако при отрицании тезиса Гемпела о симметрии никаких философских оснований не приводилось.

Аналогичное смешение асимметрии доказуемости и асимметрии выводимости лишает убедительности и статью Хэнсона, на которую Баркер ссылается в поддержку своей точки зрения. Предположим, что определенный вид прошлых измерений приводит к частной ?-функции, которая затем используется в уравнении Шредингера для Н-объяснения еще более ранних событий. Предположим также, что тот же самый вид измерений, производимых в данный момент времени, дает точно такую же ?-функцию для подобной системы и что эта функция используется затем для соответствующего Н-предсказания более поздних событий того же типа, что и прошлые. Очевидно, что в квантовой механике логическое отношение между объясняющим (функции ?1 и связанная с ней система распределения вероятностей s1 в момент t1) и объясняемым (описание частного микрособытия в рамках распределения вероятностей s1) является в случае H-объяснения не менее статистическим (индуктивным), чем в случае H-предсказания. И эта симметрия с точки зрения статистической выводимости полностью совместима со следующей асимметрией: достоверность наших знаний о том, что микрособытие специфического вида, входящее в систему s1 распределения вероятностей, произойдя в прошлом, не имеет никаких двойников в наших знаниях о будущем появлении такого события, поскольку в протоколах имеются только результаты прошлых измерений (взаимодействий).

Поэтому Хэнсон совершенно неправ, используя последнюю асимметрию протоколируемости в качестве основы выведения псевдопротивоположности между квантовомеханической выводимостью прошлого микрособытия (эта выводимость логически тождественна с выводимостью относительно будущего) и отсутствием предварительной доказуемости появления будущего микрособытия. Он говорит: «Любое единичное квантовое явление Р... может быть полностью объяснено ex post facto; с помощью хорошо обоснованных законов... квантовой теории можно полностью понять, какого именно вида событие произошло. Однако наиболее фундаментальное свойство этих законов заключается, конечно, в том, что предсказание такого явления Р на основе теоретических принципов совершенно невозможно». Хэнсон упустил из виду, что асимметрия между последующей и предваряющей доказуемостью, существующая в квантовой механике, никоим образом не способствует асимметрии между Н-объяснением и Н-предсказанием в отношении между объясняемым и его квантово-механическим объясняющим. И статистический характер квантовой механики проявляется только тогда, когда в совокупности с асимметрией протоколируемости классической физики она способствует временной асимметрии доказуемости объясняемого.

Мы видим, что статистический характер квантовомеханической оценки микроявлений совместим с симметрией между Н-объяснением и Н-предсказанием не менее, чем детерминистический характер механики Ньютона. И этот результат делает несостоятельным утверждение, которое Хэнсон рассматривал как наиболее существенную часть своей статьи 1959 года, посвященной проблеме симметрии, а именно «что существует очень тесная связь между гемпеловской оценкой симметрии между объяснением и предсказанием и логикой ньютоновских «Начал»».

Нам остается рассмотреть пространную критику Скривеном гемпеловского тезиса. Скривен утверждает, что 1) эволюционные объяснения и объяснения, подобные объяснению пареза, вызванного сифилисом, не удовлетворяют требованиям симметрии, поскольку не допускают соответствующих предсказаний; 2) предсказания, основанные только на индикаторах (а не на причинах), такие, например, как предсказания шторма на основании внезапного падения стрелки барометра, не сопровождаются соответствующими объяснениями, поскольку индикаторы ничего не объясняют, хотя и могут способствовать предсказанию (или в других случаях ретроспективному высказыванию). И согласно Скривену, эти предсказания, основывающиеся на индикаторах, показывают, что одна только выводимость объясняемого не гарантирует научного понимания его, так что симметрия выводимости не гарантирует симметрии между объяснением и предсказанием в смысле научного понимания.

Сейчас мы проанализируем несколько примеров, приведенных Скривеном в поддержку своей точки зрения.