Эстетика Коллингвуда, как и Кроче, носит философский характер и выступает у него как философия искусства. Искусство у него - это форма опыта, познания (точнее, самопознания духа), которое осуществляется с помощью воображения, что соответствует крочеанской интуиции.
В духе Кроче теория воображения рассматривается как основа теории эстетического опыта. Искусство - деятельность воображения, неразрывно связанная с деятельностью выражения. Сочетая в себе эти два признака, искусство тождественно языку. Язык не отождествляется с вокальным языком, а берется в широком смысле, как любое телесное выражение эмоции под контролем сознания (12, 41, 171, 235, 273, 300 - 305). В соответствии с позицией Кроче Коллингвуд утверждает, что сущность языка и искусства заключается в выражении эмоций. Последнее следует отличать от «психического выражения» эмоций (у Кроче - «натуралистического») - непроизвольного, неосознанного, связанного с эмоцией необходимой связью. Искусство и собственно язык следует отличать и от символизма, или «интеллектуализованного» языка. Символ - это нечто получаемое с помощью соглашения и представляющее ценность для участников соглашения с точки зрения достижения некоторой цели. К искусству и собственно языку эта характеристика неприменима. Существенным для искусства и языка является их характеристика как деятельности, творческого процесса. Язык, понимаемый как продукт этой деятельности, - «метафизическая фикция». Членение на слова и части речи «придумывается» в ходе анализа. Каждое слово совершается в речи лишь один раз, поэтому «значения» слов, отношения синонимии - это «фиктивные сущности». Слова и предложения - это «идиомы», они подразумевают нечто персональное, частное, что обнаруживает протест против его использования обществом. «Грамматика приносит пользу, но не теоретическую». Подобно языку, искусство не терпит «клише»; каждое подлинное выражение должно быть оригинальным. Художественная деятельность не «использует» «готовый язык», а «творит его». Использовать можно лишь «побочные продукты» (готовые слова, фразы, типы живописных и скульптурных форм и т. п.) и «привычки» художественной деятельности, но это использование присуще не собственно искусству, а псевдоискусству (12, 109, 225 - 235, 254 - 259, 265 - 276). Среди своих «принципов искусства» Коллингвуд оставил и самое «одиозное» положение Кроче об исключительно идеальном характере произведения искусства. Произведению искусства, полагает он, нет необходимости быть реальной вещью, оно может быть воображаемой вещью. Произведение искусства может быть полностью создано в уме художника. Так, музыкальное произведение не является чем-то слышимым, но существует исключительно в голове музыканта как воображаемое (воображаемый опыт тотальной деятельности). Как и Кроче, Коллингвуд в этой связи считает несостоятельной гедонистическую точку зрения на искусство как на чувственное удовольствие. Материальная сторона в произведении искусства, например звуки в музыке, слышимые публикой, - это вообще не музыка, а лишь средство, благодаря которому публика реконструирует для себя воображаемую мелодию, которая существовала в голове композитора (12, 130, 141, 151). Указав на крочеанский источник этой позиции английского философа, комментаторы отметили ее идеалистический и субъективистский характер (21, 196; 14, 528). Подобно тому, как итальянский философ (вслед за Вико) исключает интуицию из интеллектуальных форм знания и провозглашает ее первичной и автономной по отношению к интеллекту, Коллингвуд таким же метафизическим образом характеризует и воображение.
Соответственно язык и искусство приобретают алогический, внеинтеллектуальный характер. Язык и искусство вместе с имажинативным опытом как таковым стоят вне интеллекта и ниже его. По своей первоначальной сущности они выражают не мысль, а эмоции. Лишь позже язык модифицируется и приобретает «вторичную» функцию выражения мысли. Искусство же никогда не выражает мысль как таковую (12, 252 - 253)42. Дальнейшим развитием (с небольшими модификациями) крочеанской классификации выражений и его различения «поэзии» и «непоэзии», искусства и псевдоискусства явилось учение Коллингвуда о так называемых искусствах, неправильно обозначаемых этим термином. Выражение эмоций Коллингвуд считает единственной целью, связанной с сущностью искусства. Все другие цели, которые могут быть достигнуты с помощью искусства, он характеризует как утилитарные, лежащие вне искусства и относящиеся к области «использования» искусства. В этой связи Коллингвуд подвергает критике теорию «стимула-реакции», развиваемой психологами. По этой теории произведение искусства - артефакт, служащий в качестве средства для реализации цели, лежащей вне его. Этими целями могут быть стремления вызвать определенные эмоции, интеллектуальную деятельность и действия. Коллингвуд считает: если искусство служит не выражению эмоций, а достижению указанных целей, мы имеем дело не с собственно искусством (art proper), а с «псевдоискусствами», которых он насчитывает шесть. Во-первых, «искусство» как развлечение, вызывающее эмоцию ради нее самой в качестве опыта, доставляющего удовольствие. Для развлекательного искусства характерны «иллюзия», «игра», но в то же время оно утилитарно. Примеры этого псевдоискусства - порнография, истории ужасов, детективные истории. Во-вторых, «искусство» как магия, вызывающее эмоции ради ее практической ценности в жизни. Религиозное, патриотическое «искусство», инструментальная музыка военных и танцевальных оркестров и др. - вот примеры магических видов «искусства». Их первичная функция не эстетическая, а порождение специфических эмоций (12, 69 - 73, 84 - 88). Остальные четыре разновидности «псевдоискусства» - это: «искусство» как загадка (puzzle), когда стимулируются интеллектуальные способности ради их упражнения, и как инструкция, когда они стимулируются ради познания той или иной вещи, как реклама (или пропаганда) и как проповедь, когда стимулируется практическая деятельность как выгодная или правильная. Классификация «псевдоискусств» Коллингвуда с небольшими и несущественными «нюансами» воспроизводит соответствующую классификацию Кроче. Решая проблему специфики искусства, Кроче стремился обособить искусство как теоретическую, автономную, абсолютно свободную деятельность от всего практического, социально обусловленного. У Коллингвуда не было такого стремления, но и ему не удалось избежать метафизичности крочеанского решения проблемы специфики искусства, что и было отмечено критикой (26, 210; 23, 301 - 305). В духе субъективизма Кроче решается Коллингву- дом и проблема красоты. Красота - это не объективное свойство, а субъективное качество акта выражения, или эстетическая эмоция. Отрицание объективности красоты приводит к отрицанию эстетики как теории красоты (12, 36 - 41). Все изложенное подтверждает справедливость утверждения, что Коллингвуд остался верен «духу и принципам» эстетики Кроче. 2.