Колониальное общество и этнические процессы

Процессы складывания народностей' и наций
в Дфрнке проходили чрезвычайно медленно.
К началу раздела континента и вовлечения его в орбиту мировой истории и политики они еще не были завершены.

Естественное течение этнического развития было прервано империалистическим разделом континента и созданием колоний. Все прежде существовавшие политические объединения были уничтожены, новыми границами были разорваны прежние торговые пути, части веками складывавшихся культурных сообществ оказались включенными в разные колонии.
Английская, французская, бельгийская, португальская колониальные администрации на первый взгляд проводили различную национальную политику. Так, Португалия провозгласила якобы безрасовую политику «лузотропикаиизма», основанную на будто свойственном исключительно португальцам отсутствии расовых предрассудков, умении преобразовать среду (особенно тропическую) посредством биологической и культурной ассимиляции. Апологеты ее утверждали, что в результате должно возникнуть новое единое общество — лузотропикан- ское. В Португалии официально не существовало и Министерства колоний, африканские владения имели статус «заморских территорий». Вводилась категория «ассимилядуш», получавших на особых условиях права португальского гражданства. Однако и в Анголе, и в Мозамбике, и в Португальской Гвинее проводилась расовая дискриминация, подкрепленная классовой эксплуатацией.. Статус «ассимилядуш», причем чисто формально, получали лишь единицы. Португальское правительство разрушало культурные традиции местных народов, воспринимаемых европейцами как «африканцы» или «туземцы» без различия религий, культур и языков.
Английская администрация как будто поддерживала и позволяла развивать некоторые духовные и культурные ценности народов своих колоний. В частности, она сохраняла, хотя нередко и трансформируя их, традиции политической власти, включая царьков, эмиров, султанов в аппарат колониального управления. Часто рекламируемое просвещение африканцев, приобщение их к культуре (под ней понималась исключительно европейская, точнее, английская, культура как самый высокий образец ее) подменялось искусственной консервацией архаичных отношений и правовых норм, с одной стороны, а с другой — созданием местной «элиты», оторванной от народа.
Во французских африканских владениях были разрушены все
sa

прежние политические объединения, в которых шли интеграционные этнические процессы. Колониальная администрация назначала новых «вождей», не считаясь ни с их этнической принадлежностью, ни с мне7 нием их будущих подданных. Единственными культурными ценностями признавались особенности французской культуры и проводилась политика «подтягивания» африканской культуры до ее уровня.
Полное разрушение традиционных политических объединений было произведено и во владениях Бельгии. В дальнейшем колониальная администрация создала так называемые «шефферии», воспринимаемые ею самой как «племена». Во главе их ставили назначаемых администрацией «вождей». Настоящие, реальные племена и народы были искусственно разобщены, в составе «шефферий» оказывались разные народы или части народов.
Различия эти, однако, лишь тактического порядка, стратегия же колониализма в общем едина во всех регионах Африки. Внутренняя политика всех без исключения держав-метрополий, в какой бы форме она ни проводилась, не давала развиваться естественным процессам формирования народностей и наций. Уже к началу колонизации в Африке практически не существовало классического племени. Это чаще всего была форма, прикрывавшая новые социальные отношения, ведущие к формированию классового общества. С установлением колониального господства администрацией была сделана ставка на искусственное сохранение, консервацию или даже восстановление племенной организации.
И действительно, колониальные администрации всех европейских держав-метрополий делали все возможное, чтобы затруднить складывание условий, ведших к развитию народностей и наций. Прежде всего они нарушили территориальную целостность многих этносов. После раздела континента большинство его народов оказалось разорванными политическими границами: эве оказались в Того и Дагомее, баконго — во Французском Конго, Анголе и Бельгийском Конго (Заире), сомали — на территории Сомали, Эфиопии и Кении, территория хауса также разбита была между Нигерией .и сопредельными странами. В пределах почти каждой колонии находились разрозненные группы разных народов, а колоний, заселенных каким-то одним народом, не было вовсе. Экономические, культурные и иные связи стали развиваться не на традиционной этнической территории, а вне ее, тяготеть к центру колонии. Естественный процесс укрупнения этносов за счет включения ассимилированных племен также был задержан. В то же время в целях удобства управления искусственно объединялись мелкие этнические общности.
Был задержан и естественный процесс складывания языковой общности больших этнических массивов во многих регионах. Введение для письменных языков латиницы вместо аджами (арабской графики с добавлением знаков для звуков, не имеющих аналогий в арабских языках) привело к снижению культуры письменной речи, резко сократило число грамотных и препятствовало развитию языков, имевших письменность. Языком управления, прессы, радио, школ стал язык метрополии. Человек, покинувший племя, должен был знать именно этот
престижный язык. Отпала, таким образом, объективная необходимость в развитии языков межплеменного общения — его функции перешли к европейским языкам. Это препятствовало превращению какого-либо языка в язык всей колонии, а затем в литературный. Нередко оказывалось, что представители одного народа, попавшие во владения разных европейских держав, были вынуждены принимать разные языки. Так, баконго стали говорить по-французски (Конго) и по-португальски (Ангола); хуаса — по-английски (Нигерия) и по-французски (Ни-
геР)-
Затруднены были и процессы складывания общей культуры. Народы Африки в течение многих столетий создавали свою самобытную культуру — скульптуру, живопись, музыку, танцы, песни и сказки, свои формы одежды, жилища и т. д. Это культурное наследство прошлых веков могло бы стать основой формирования национальной культуры, но ее нормальное развитие было прервано колонизацией. Колониальные власти не только не оказывали никакого содействия, но сознательно препятствовали развитию африканских культур, объявленных «примитивными», «туземными».
Стало невозможным и создание общей экономики внутри отдельных этносов, так как прежние торговые пути были разорваны, старые рынки пришли в упадок, направление движения товаров было переориентировано к столицам и портам, вновь созданным. В соответствии с потребностями европейского сектора экономики складывалась и инфраструктура. Прочные экономические связи, тяготеющие к немногим населенным пунктам в одной или двух-трех частях страны, завязывались не внутри старых этнических территорий, а (в соответствии со сложившейся ситуацией) с соседними этносами и с администрацией колонии.
Наконец, колониальное господство привело и к замедленному развитию общественных отношений внутри этносов. Очень долго колониальная администрация препятствовала появлению и росту пролетариата и национальной буржуазии. Формированию наций препятствовало и политическое бесправие народов колоний. До конца второй мировой войны в африканских колониях не было никаких представительных учреждений, колониями безраздельно управляли с помощью колониальных чиновников губернаторы, назначавшиеся правительствами метрополий.
Однако вопреки намерениям колонизаторов племенная организация рушилась; население, принадлежавшее к различным племенам, перемешивалось; развивались новые социальные отношения, росли города как центры политической и культурной жизни, множилась национальная интеллигенция.
Оказалось невозможным приостановить процессы национального развития. Они продолжались во всех колониях Африки. Однако в колониальном обществе они приняли особую форму и иные, нежели прежние, направления этнического развития — стали проходить не в этнических, а в политических, государственных, границах. Для администрации колоний все африканцы без различия их этнической принадлежности, культуры, религии были безликим «туземным» населением.

Различия определялись только языковой принадлежностью: и многомиллионный народ хауса, и какое-нибудь племя, насчитывающее несколько сот человек, одинаково именовались английской администрацией «племенем» (tribe).

Во французских владениях и малинке, например, и догон одинаково назывались «расой» (race). Вся внутренняя политика, особенно на первых порах, строилась без учета местных особенностей. Стремление уничтожить старые общности, создавая новые административные «племена», иногда имело и драматический исход (например, восстание гереро в 1904—1908 гг. в Германской Юго-Западной Африке — ныне Намибии). Как уже указывалось, взамен старых возникали новые центры притяжения населения: рудники; места, удобные для плантационного хозяйства; гавани, порты; административные центры. В связи с потребностями развития этих экономических узлов формировалась и инфраструктура. Обширные пространства, населенные множеством народов, не были вовлечены в процесс развития общегосударственной экономики,, и здесь в основном консервировались прежние традиционные отношения и организации: сохранялась власть вождей, советов старейшин, продолжали жить и функционировать тайные союзы и возрастные классы. Долгое время на землях, лежавших в стороне от новых экономических центров и дорог, существовали и общественные структуры докапиталистических обществ: рабы, рабовладельцы, полуфеодальная знать.
Напротив, в экономически развивающихся районах неизбежно, как бы этому ни противились многие административные деятели, возникали местная буржуазия и рабочий класс. По мере развития горнодобывающей, а затем и первичнообрабатывающей промышленности, роста пропускной способности портов выяснялось, что прежде практиковавшаяся почти во всех колониях Африки система принудительной насильственной мобилизации для строительства и эксплуатации дорог и рудников оказалась недостаточной. С другой стороны, ввоз европейских рабочих и кадров низшей администрации был экономически невыгоден. Местные власти были вынуждены готовить кадры низшей и средней квалификации на месте. В школы, где проходили обучение африканцы, набирали людей из разных племен и народов, иногда даже из разных районов страны. Впоследствии они и работали тоже вместе. Так формировались новые общности.
В отдельных колониях, заселенных разными народами, находившимися на разных ступенях социально-экономического развития, существовало единое управление, принимался единый язык, возникали единые юридические нормы, правила поведения в быту и т. п. Они распространялись прежде всего в городах. Их принятие считалось образцом, постепенно складывался единый стереотип поведения вне зависимости от принадлежности к определенному этносу. Образцом жизни для буржуа бауле или сусу был образ жизни француза, а интеллигенция Нигерии, по мнению некоторых исследователей, стала даже более «викторианской», чем английская.
Вообще нарождающаяся интеллигенция колоний оказывалась больше связанной с интеллигенцией разных этносов колонии, чем с массами своего собственного этноса. В Париже и Лондоне создавались

общества «африканских» студентов, объединявшие не только людей разной этнической принадлежности, но даже разных колоний. Хотя можно выделить народы, из которых вышла большая часть интеллигенции (например, акан в колонии Золотой Берег (Гана), йоруба и ибо в Нигерии; серер в Сенегале и т. д.), обучение в Европе, связи с европейцами — университетскими товарищами (многие из них в будущем заняли крупные политические посты в государствах Западной Европы) способствовали преодолению племенной ограниченности. Эти люди нередко осознавали себя уже представителями не одной этнической общности, а всего населения своей страны.
Школьное образование в колониях, строящееся по образцам французского или английского, совсем не похожее на традиционное воспитание внутри этноса, также способствовало сближению народов и осознанию какой-то более крупной, нежели племенная, общности. Совместная работа приводила и к совместной борьбе, когда в демонстрациях и стачках участвовали люди разной этнической принадлежности.
Следует отметить, что сильнее и быстрее чувство государственного единства развивалось у представителей слаборазвитых, численно небольших этнических групп. Напротив, стремление к обособленности, тенденции к сепаратизму сохранялись, и чем далее, тем больше развивались в крупных этносах, имеющих собственную местную буржуазию, которая стремилась занять в экономике равные места с европейцами, а позднее и заменить их.
Антиимпериалистическое движение, которое возглавили национальные организации, - ста- л0 величаишим стимулом национального развития. Оно подтолкнуло необратимо, хотя и медленно действующие процессы этнического развития. С другой стороны, и сами эти процессы, и необходимость национального освобождения привели к осознанию национальных общностей, к возрождению культуры и созданию организаций и идеологических течений, в свою очередь, оказывающих обратное влияние на течение этнических процессов.
Это движение в- идеологическом развитии породило два направления: широко- и узконационалистические.
В узком смысле националистическое движение возникало в одной более или менее крупной этнической общности. Оно принимало сначала (в основном в 50 годы XX в.) формы создания культурных ассоциаций или обществ, основными задачами которых провозглашались сохранение культурных традиций и их развитие (в первую очередь имелся в виду язык). Таковы были Ассоциация народа, баконго (Абако) у баконго Бельгийского Конго (ныне Заир); Союз народа эве; Общество сыновей Одудува (у йоруба в Нигерии) и бесчисленное множество подобных союзов во всех странах Африки. Эти организации сыграли важную политическую роль, поскольку на первых этапах национально- освободительного движения были практически единственными объединениями коренного населения. Позднее из этих чисто культурно-просветительных союзов выросли первые политические партии, долго еще сохранявшие этническую основу. В политической борьбе они возглав

лялись традиционными лидерами, ставили не только цели освобождения от колониальной зависимости, но и политическое объединение народов, разорванных политическими границами. Особенно типична в этом отношении деятельность Абако, требовавшей создания государства баконго в его древних границах (куда должны были входить части Конго, Заира и Анголы) и Союза народа эве, добивавшегося объединения земель эве, входящих в состав Того и Дагомеи (ныне Бенин). Прогрессивное на самых первых порах,- это движение, однако, выродилось в сепаратизм и превратилось в тормоз национально-освободительного движения. В отдельных случаях эта сепаратистская политика приводила к серьезным политическим осложнениям, а использованная и разжигаемая извне старыми метрополиями, не желавшими расставаться с привычными прибылями, — и к прямым военным действиям. Яркие примеры тому — события в бывшем Бельгийском Конго (Заире) в 1960 г.; в Нигерии — в 1966—1970 гг.; сложности политического развития в Уганде в 50—60-е годы. Упор на исключительность национальной группы, предпочтение ее интересов и благополучия в ущерб государственным интересам, уверенность в превосходстве особенно вредны в независимых государствах. Эти движения постепенно выродились в трибализм, результатом которого стали межплеменная вражда, предоставление привилегий той или иной этнической группе.
В широком плане с задачами и требованиями национально-освободительной борьбы связано возникновение разных форм «африканского национализма», попыток объединения на расовой основе. Движение панафриканизма было наиболее типичным и общим проявлением общеафриканского национализма. Это движение интеллигенции, африканской элиты. Корни его — в идеологической работе первых африканских (и на континенте и за его пределами) интеллигентов конца прошлого — начала нынешнего столетия. Э. У. Блайден и другие в Африке, У. Дюбуа в Соединенных Штатах Америки положили начало этому движению, скоро нашедшему сторонников и адептов во многих странах Африки, Вест-Индии и Америки. Его идеологи, основываясь на единстве культуры и психического склада, которые, как они полагали, общи для всех африканцев (и живущих в Африке, и имеющих африканское происхождение), стремились по достижении независимости колоний создать единое африканское государство. Существуя в сфере политической жизни, это движение было тесно связано с концепцией культурного и психологического единства африканских народов, получившей название «негритюд». Одним из самых активных деятелей панафриканского движения в период расцвета национально-освободительной борьбы был Кваме Нкрума, ставший первым президентом Республики Гана (бывшей колонии Золотой Берег)

<< | >>

↑

Источник: Львова Э.С.. Этнография Африки. 1984

Еще по теме Колониальное общество и этнические процессы:

- Альтернативная история - Античная история - Архивоведение - Военная история - Всемирная история (учебники) - Деятели России - Деятели Украины - Древняя Русь - Историческая литература - Историческое краеведение - История Востока - История древнего мира - История Казахстана - История наук - История науки и техники - История России (учебники) - История России в начале XX века - История советской России (1917 - 1941 гг.) - История средних веков - История стран Азии и Африки - История стран Европы и Америки - История стран СНГ - История Украины (учебники) - История Франции - Методика преподавания истории - Научно-популярная история - Новая история России (вторая половина ХVI в. - 1917 г.) - Периодика по историческим дисциплинам - Публицистика - Современная российская история - Этнография и этнология -