ВВЕДЕНИЕ

Исходная точка настоящих исследовании может показаться не имеющей непосредственного отношения к их предмету: в самом деле, взгляды, изложенные в этой книге, представляют собой результат 'Постоянных систематических наблюдений изменений во времени еженедельных статистических данных о безработице на протяжении многих лет.

Динамика численности безработных слишком явно не соответствовала существующим теориям и де могла не привлечь -к себе вннма.ння, как любой случай противоречия фактов принятым представлениям..
Первоначально речь шла только о краткосрочных исследованиях. Но затем рассмотрение обнаруживавшихся расхождений, последовательно одного за другим, привело к icoзданию теории населения, которая могла бы в результате своего дальнейшего развития привести в свою очередь к законченной экономической теории.
Если экономисты на всем протяжении периода с 1840 по 1940 г. относились с таким пренебрежением к фактору населения, то объяснение этого следует искать в циклических кризисах. Но с тех пор, как люди, напуганные воспоминаниями о сильнейшем кризисе 1929—1935 гг., стали предпочитать случайностям неустойчивой конъюнктуры постоянно поддерживаемый спрос, экономисты внезапно оказались перед целым миром проблем, не всегда обязательно новых, но в большей или меньшей степени остававшихся до этого времени вне их поля зре
ния. Кроме того, ша первый план стали выступать проблемы «третьего мира». На протяжении последних лет произошел поразительный пересмотр экономических взглядов, чему в значительной мере содействовали такие ученые, занимающиеся долгосрочными исследованиями, как Колин Кларк н Фурастье.
В то же время значительно оживился интерес к основным экономическим учениям XVIII века. Надо только удивляться тому, как редко обращались до настоящего времени к учению Каптпльона об ориентации на потребление, или, ¦попросту говоря, на образ жизни.
Это учение, дважды обновленное: сначала Эффертцем, а затем Ландри, каждый раз опять предавалось забвению. Такая недооценка значения этого учения объясняется тем, что оно не отвечает жизненно необходимой потребности, понимаемой в субъективном смысле. Великими экономистами становятся те люди, которые появляются в «свой час» и которые ставят перед своими современниками проблемы, соответствующие данному моменту. «В театре, — говорил Тристан Бернар, — надо захватить публику тем, чего она от него ждет». Этот социальный закон справедлив далеко за пределами драматического искусства...
В подобных случаях не имеет значения, идет ли речь об истинных или ложных теориях, а также о том, насколько они соответствуют известным фактам. Значение имеет только .мание того, куда ведет нас ученый или те, кто ссылается на него, так как время никого не ждет. В этом отношении совсем недавним примером может служить Кейнс. Во время сильнейшего кризиса капиталистическое общество ощутило необходимость в теории, которая позволила бы ему отбросить некоторые ограничения, накладываемые принципом свободы, не рискуя при этом скатиться к ограничениям, накладываемым коллективизмом. Спасение было настоятельно необходимо: человек середины настоящего столетия тем решительнее отказывался от возвращения к трудностям предшествующего века, чем еще более серьезными обещали стать эти трудности в условиях XX века. Это было равносильно предложению вернуться к практике хирургического вмешательства без применения анестезии. В качестве спасителя выступил Кейнс, как в другие времена спасителями были Лютер, Адам Смит или Рикардо. Это
были каждый раз новые люди, но при этом всегда одни и тот же благосклонный бог, появляющийся, как только у человечества возникает необходимость в нем.
Роль пророков заключается не столько в созидании, сколько в указании путей на будущее; на протяжении всей истории ими воспевается будущее освобождение; никто из них не возвещает о надвигающихся оковах. Каждая революция представляет собой перестройку, быть может необходимую и благотворную, но не отвечающую чаяниям людей. Человечество постоянно испытывает необходимость в новой «песне для того, чтобы убаюкивать свои страдания».
Итак, Кейнс пришел в «свой час». Причем, являлось ли его учение «истинным» или «ложным», не имело никакого значения. Необходимое для дальнейшего развития, оно дало возможность людям «жить ® лачсждс на будущее».
Кто будет оспаривать ненадежность новых равновесий? Было бы даже несколько рискованно утверждать, что наша система является «жизнеспособной». Особенность состояния нарушения равновесия заключается в создании имшульса для движения, и проблема состоит в определении того, сколько времени сможет продолжаться движение, вызванное этими новыми импульсами. И поскольку ни одно предвидение не является более трудным, чем предвидение краха, более благоразумно в таких случаях воздержаться от прогнозов.
Здесь необходимо отказаться от каких бы то ни было уступок в отношении желательной или своевременной теории. Возможно, правы врачи, предпочитающие менее эффективные, но более приятные лекарства, в отношении которых можно больше рассчитывать на то, что они будут приняты. Каждому отведена своя социальная функция. Иногда мы предпочитаем видеть вещи во всей их удручающей грубости, оставляя другим заботу_ об их приукрашивании, приспособлении и, быть может, смягчении.
Вернемся к учению Кантильона, а также и Эффертца, которое было затем обновлено Лаидри, — об ориентации на потребление. Под его влиянием написаны некоторые главы настоящей книги. Экономисты и государственные власти откроют это учение заново после того, как матрицы Леонтьева найдут широкое распространение.

Но здесь мы встречаемся с новым затруднением: точно так же, как администрация могла бы удовлетворительно функционировать, «если бы не было публики», так относительно несложно было бы разрабатывать экономические теории, если бы 'не невыносимое, стесняющее обстоятельство, которым шляется присутствие человека.
Его присутствие стесняет в двух отношениях. Разрабатывают ли науку о лошадях, которая должна получить одобрение лошадей? Не пришлось ли бы в этом случае встретиться с трудностями при определении норм расходования овса? А если эта наука создается самой лошадью, питающейся овсом и дружески расположенной к другим лошадям, то положение еще более усложняется: иначе лххворя, 'попытка разрабатывать теорию, стараясь забыть о том, что ты сам являешься человеком, представляется слишком самонадеянной. Существует, разумеется, возможность подхода с «надзвездных» высот, но какую ценность могут представлять объяснения экономических фактов, носящие самый общий характер и предназначенные для крайне ограниченного числа посвященных, между которыми к тому же по многим пунктам имеются разногласия. Поэтому нам пришлась заняться (преодолением своих собственных недостатков, овоей личной точки зрения, относящейся, однако, к широкому кругу проблем.
Несносность человека, выступающего в качестве редактора, имеет еще только второстепенное значение по сравнению с несносностью человека-актера, так как этот дьявол, принимающий участие в экономической жизни, ничего не делает для облегчения научных исследований. В то время как силиций, хромосомы и т. п. легко поддаются экспериментам, играя и вновь переигрывая одну и ту же роль с неизменным постоянством, человек позволяет себе изменять свое поведение в зависимости от обстоятельств. И совершенно напрасными являются попытки ограничить его выполнением роли Homo oeconomicus для того, чтобы иметь возможность со всей надежностью дать объяснение экономическим фактам и построить на основе этого прогнозы. Такие попытки представляют собой напрасный труд, так как имеется много способов вы
ступать в качестве oeconomicus и защищать свои интересы или пытаться это делать. Человек 1963 г. не реагирует на банковский билет так, как реагировал на него человек 1793 г. или даже человек 1937 г., и теория денег непрерывно изменяется вместе с ним. Что сказал бы физик, если бы скорость света изменялась не только по какому- то капризу, но и просто в зависимости от взглядов, которые могут существовать о ней?
В связи с этим перед экономистом открываются два одинаково опасных пути.

Один из них, который можно было бы назвать экономическим методом, заключается в том, чтобы исходить из поведения человека, соответствующего изученному опыту или определенным гипотезам, достаточно стабилыюго для того, чтобы этот фактор производства или потребления мог рассматриваться как определенная реальная величина и в качестве такового мог быть включен в рассуждения и даже уравнения. Это — классическое решение, привлекательность которого заключается в том, что оно создает спокойные условия для мышления и может привести к определенному взаимопониманию. Так, два экономиста с примерно одинаковой подготовкой могут прийти, исходя из одних и тех же гипотез, к выводам, мало отличающимся друг от друга. Но какой при этом риск, чтобы не сказать больше, оказаться вынужденным двигаться в леденящей пустыне, о которой говорит Жан Маршаль.
Второй путь, социологический, имеет другие соблазны и связан с другими опасностями. Центром исследований здесь становится человек. Но из-за невозможности выполнения .над ним всех необходимых экспериментов, а следовательно, и из-за невозможности предвидеть его поведение, выражая его при помощи какой-то функции (пусть включающей элемент случайности), ученый оказывается вынужденным произвести целый ряд небольших отступлений, пусть эффектных, захватывающих, но очень трудно поддающихся обобщениям. Поэтому легко можно понять страх, который внушает экономистам социология. Это блуждание во многих измерениях представляет собой опасный соблазн, не позволяющий достигнуть максимального взаимопонимания, необходимого для выявления различий в точках зрения и их обсуждения.
Означает ли это необходимость обратиться к чисто экспериментальному методу, основывающемуся на ста-

тнстических данных, проявляя крайнюю осторожность при попытках опередить выводы, .вытекающие из этих данных? Но даже в том случае, если бы этот метод был сам по себе безукоризненным, применение его было бы затруднено состоянием нашей статистической документации и прежде всего 'Положением с нашей 'профессиональной подготовкой. В то время как в нашей армии экономистов следовало бы иметь 10 обследователей на одного исследователя, фактически, к сожалению, мы сталкиваемся с обратной пропорцией. И каждый забегает вперед, строя безукоризненные умозаключения на основе заранее сложившихся представлений или на основе фактических данных, чаще «сего точных, но неправильно используемых из-за отмеченного выше нарушения необходимых пропорций. Это обстоятельство, совершенно очевидное, но носящее второстепенный характер, приобретает в данном" случае решающее значение; аа его основе 'воздвигаются сооружения, с виду неприступные, но лредстазляющие собой всего лишь развлекательное занятие.
В таком затруднительном положении я предпочел встретиться с двумя опасностями, о которых шла речь выше, раздельно, 'приступив сначала к рассмотрению проблем населения под обычным экономическим углом зрения. Это составляет предмет первого тома. Второй же том будет посвящен прежде всего социологическим аспектам. Разумеется, здесь невозможно провести четкой разграничительной линии.
Обратимся прежде всего к этой экономической части, к которой относятся изложенные выше критические замечания. Именно в отношении этой части можно было бы высказать утверждение о недостаточности фактических данных, положенных в ее основу. Между тем никакого труда не представило бы приведение в соответствующих местах текста статистических данных, подтверждающих правильность тех или других положений. Среди накопленных историей цифр и фактов всегда можно найти любые примеры, стоит только приложить достаточные усилия для их лонска. Приведение статистических данных при возникновении необходимости в подтверждении того
или иного факта никогда не представлялось сложным делом... Несмотря на то, что разработка изложенных здесь теорий основывается, повторяем, на фактических данных и эти данные непрерывно уточнялись на протяжении двадцати лет (для того, чтобы можно было учесть расхождения между наблюденными фактами и прогнозами), необходимо предпринять еще огромные статистические исследования для 'выявления направления экономического развития начиная с XVIII века. Эта задача является тем более сложной, что имеющиеся материалы собирались разрозненно, и что они относятся только к части той современной истории, основывающейся иа фактических цифровых данных, которую еще только предстоит создать, несмотря «а такие ценные вклады, которые были сделаны ib нее Г. Сэ, Лабруосом, Рейнар- дом, Мавре, Фурастье, Шабером, Маgt;р невски и многими другими.
Экономические исследования или общее направление политики упираются в проблему населения многими своими аспектами. Нельзя больше продолжать пренебрегать этой проблемой и оставлять ее за пределами университетских программ, в то время как к ней постоянно приходится обращаться, идет ли речь о капиталовложениях, социальном обеспечении, занятости и безработице, структуре профессиональной подготовки и даже о системе налогообложения, не говоря уже о стоящей во многих странах проблеме самого существования. Демография, эта «дикая» наука, не имеющая ни учителей, ни учеников, должна получить свое развитие и определить свое место. Не поддается никакому исчислению, во что обошлась Франции позиция страуса, которой она придерживалась в этом вопросе на протяжении целого столетия. Когда проблемы достигают значения такого огромного порядка, всякие попытки их цифрового определения становятся иллюзорными. Для многих французов проблема населения на протяжении длительного периода времени выражалась лишь в беспокоивших их время от времени угрызениях совести. Между тем необходимо, чтобы она стала в самом центре их интересов.

Но, подобно юной Парке, общество не может не испытывать страха перед осознанной им перспективой. Роды должны быть очень трудными, и неслучайно проницательность и мужество нередко выступают как синонимы. Выправление ориентации, которого пытаются достигнуть начиная со второй мировой войны, осуществляется пока еще совершенно недостаточно. Ничто не поддается с таким трудом преобразованию, как система трепода- вания; ни один организм не является более консервативным, чем университет; «и одна дисциплина не отстает так, .как политическая экономия.
Для того чтобы возможно было последовательно придерживаться принципа всестороннего раскрытия проблемы, я раздельно рассмотрел в настоящем томе влияние каждого из факторов. Такой метод далеко не безупречен, поскольку все эти факторы взаимосвязаны. Но применение его целесообразно на первой стадии исследования. Очень часто невозможность с самого начала исследовать взаимодействие этих сложных связей приводит к неосознанному приданию решающего значения какому-либо из второстепенных факторов.
Во втором томе изложение будет вестись более свободно. Но уже в этом первом томе возникают некоторые вопросы и необходимость рассмотрения основных экономических и социальных проблем, исходя из понятия населения.
Рассуждения иногда требуют облечения их в математическую форму. Но для того, чтобы не заставлять нематематикош прилагать усилия для расшифровки необычного для них языка, все алгебраические выражения перенесены в сноски. Единственно необходимым оказалось включение в текст различного рода графических представлений.
Теперь я хочу высказать благодарность тем, кто способствовал облегчению моих исследований, и прежде всего м-м Аните Гирш, так же как гг. Г. Малиньяку, Ф. Таба, м-ль Г. Готчак и м-ль Б. Гарло. И эта благо

дарность вызвана не только оказанным ими содействием, но также и ощущением поддержки, испытываемым при восхождении молодых дарований и новых открывающихся перспективах, которые не могут не развиваться дальше.
Но как можно не выразить признательность другого рода Адольфу Ландри, который так часто в моей жизни вдохновлял меня или исправлял мои представления? К моей признательности ученика в отношении экономиста и демографа добавляется признательность француза за все то благо, которое он сделал для населения нашей страны. И оба эти чувства сливаются в единое чувство глубокого преклонения.

<< | >>

↑

Источник: А.Сови. ОБЩАЯ ТЕОРИЯ НАСЕЛЕНИЯ ТОМ ПЕРВЫЙ ЭКОНОМИКА И РОСТ НАСЕЛЕНИЯ. 1978

Еще по теме ВВЕДЕНИЕ:

- Cоциология семьи - Антропология. Этнография - Гендерная социология - Демография - Домоведение - История социологии - Методы сбора и анализа социологических данных - Общая социология - Первоисточники по социологии - Политическая социология - Социальная безопасность - Социальная работа - Социальная структура и стратификация - Социально-территориальные общности - Социоинженерная деятельность - Социологические работы - Социология культуры - Социология личности - Социология общественного мнения - Социология права - Социология управления - Экономическая социология - Этносоциология -