О. В. ПАВЛЕНКО ЙИРЖИ КОРЖАЛКА: НОВЫЙ ВЗГЛЯД НА ПРОЦЕССЫ ФОРМИРОВАНИЯ НАЦИЙ В ЦЕНТРАЛЬНОЙ ЕВРОПЕ

Йиржи Коржалка (род. в 1931 г.) - один из ведущих чешских историков, занимающихся проблемами Нового времени, автор ряда крупных монографий и исследований в области национализма XIX в., а также становления и развития социальных структур.

Начало его профессиональной деятельности приходится на конец 50-х - начало 60-х годов, когда он становится ассистентом на кафедре всеобщей истории. С 1955 г. Й.Коржалка работает в Историческом институте Чехословацкой академии наук; в 1958 г. защищает диссертацию о положении немецкого этнического меньшинства в чешских землях. Однако блестящее начало научной деятельности было прервано в начале 70-х годов, когда его лишили возможности работать в Историческом институте и перестали печатать на родине. С 1975 г. он работает в Музее гуситского движения в Таборе. Велико признание его заслуг научным международным сообществом. В настоящее время Й.Коржалка - один из наиболее авторитетных специалистов по истории Центральной Европы Нового времени Его научные интересы касаются всего региона, образуя взаимосвязанную линию: Вена - Прага - Франкфурт на Майне' Берлин.
В книге "Нации и государства" X. Сетон-Ватсон заявил: "Я пришел к заключению, что невозможно дать какое-либо "научн# определение" нации, несмотря на тот факт, что этот феноМ^ существует длительное время и будет существовать в будущем • Действительно, процесс выработки отчетливых критериев понял* "нация", "национализм", а также создание аналитических моделе

з^огенеза и нациообразования отличаются чрезвычайной противоречивостью и многообразием подходов. Так, характерная марксистского направления 80-х годов попытка преодолеть рассическую" оценку национализма как аномалию общественного развития и уместить его эволюцию в систему общественноэкономических формаций (наиболее успешно это удалось чешскому историку Мирославу Гроху) вызывает резкую критику со стороны Эрнеста Геллнера, который рассматривает национализм как продукт становления индустриального общества и единого' культурного стандарта2. Совершенно иная точка зрения изложена в работах Бенедикта Андерсона, в которых доказывается, что национализм представляет собой универсальную культурную систему, возникшую после распада традиционного религиозного мировоззрения, своего рода новую парадигму общества, освобождающегося от ancien regime3. Общим для этих исследований является мнение, что подлинный современный национализм не существует на доиндустриальной стадии и принцип национализма начинает по- настоящему действовать при складывании нового социального устройства, когда значительно увеличивается социальная мобильность и ускоряется процесс выработки общих культурных ценностей. Рассматривая этот вопрос в исторической ретроспективе, М. Грох, Э. Геллнер, Б. Андерсон обращаются к специфике национального вопроса в Австрийской империи, приводя собственные концепции процесса эволюции наций в полиэтническом государстве имперского типа. Но несмотря на то что эти исследования имеют немалую теоретическую ценность, в них так и осталась нерешенной одна из ключевых проблем истории национализма - особенность положения этноса в крупном ^дарственном конгломерате, каким была Габсбургская держава.
Этот пробел в значительной степени позволяют заполнить труды чешского историка Йиржи Коржалки, прежде всего его Следование "Чехи в Габсбургской империи и Европе: социально- исторические взаимосвязи формирования наций Нового времени и Наииональный вопрос в чешских землях", изданное в Вене в 1990 г.
не только издание, приуроченное к 60-летнему юбилею автора, своего рода итог 40-летнего периода его научных изысканий в °бласти национализма, но и цельное, основанное на огромном ПоДборе архивных материалов изложение оригинальной концепции

становления чешского национального общества в течение столетия (с 1815 по 1914 г.)4.
В отличие от универсальных моделей М. Гроха, Э. Геллнера Б. Андерсона, концепция Й. Коржалки не претендует исчерпывающее объяснение проблем национализма. Она ограничена исторически определенным периодом и разработкой "частного" аспекта. Тем не менее ряд ее положений обнаруживают некоторую уязвимость масштабных моделей, позволяют скорректировать ряд их позиций.
В своих работах Й.Коржалка уделяет большое внимание сопоставительному этимологическому анализу. Признавая многозначность таких понятий, как "нация", "народ" в европейских языках, он видит основное их различие в отношении данного народа к идее государственности. В западноевропейском и американском понимании "nation" прямо обусловлена самостоятельной национально-политической активностью, которая распространяется на всю территорию государства. В то же время более позднее складывание немецкого национального государства способствовало распространению представлений о "Kulturnation", когда языковая и, в целом, культурная самобытность нации воспринимались как новое качество духовной, ментальной интеграции, более глубокой, нежели внешние проявления государственно-политической активности. Этим фактом, по мнению Й. Коржалки, объясняется то, что в немецком языке понятие "народ" - "Volk" приближено по значению к понятию "Kulturnation" и как бы выведено из сферы политической деятельности, что, к примеру, никак нельзя сказать об английской или французской трактовках понятий ’’people", "peuple"5. Становление немецкой нации проходило по формуле "от одной культуры к одному государству". Э. Геллнер считает, что именно эта линия развития и составляет основное содержание эпохи национализма (или ирредентизма, согласно его терминологии) Тогда возникает вопрос:              характерна ли подобная модель
становления национализма для народов австрийского конгломерата?
В соответствии с моделью, которую предлагает Э. Геллнер- существует пять основных стадий перехода от полиэтническй* империй и микрополитических образований к государства^ гомогенным в национальном отношении: сначала - мир, в которой

,«,еское начало не выражено со всей очевидностью и ^ннЧРУ101 политические идеи, связывающие его с легитимной ^'ю; далее ~ вторая стадия, для которой характерен размах юналистической агитации против старых государств и старых нии когда национальная идея выдвигается как политический йниип:на третьей стадии происходит распад многонациональных ^ерий; последующие две фазы обуславливаются складыванием „овых национальных государств6. Однако эта логическая конструкция не объясняет того очевидного факта, что до первой лировой войны созревшие в политическом отношении национальные движения Австро-Венгрии не ставили своей целью ее разрушение, а пытались выработать принципы компромисса, при котором сосуществовали бы национальные общества и реорганизованная государственная структура7. В работе Б.Андерсона мы также находим утверждение, что "лексиграфические революции" (так автор определяет национальное возрождение народов Центральной Европы) сводили династическую, имевшую надэтнический характер идею к дилемме - либо сохранение консервативных традиционалистских "универсально-имперских” основ, либо их разрушение и утверждение "национального партикуляризма"8. Однако это утверждение также нуждается в корректировке, поскольку существует значительный пласт исторических исследований, в которых убедительно доказано, что многие национально-политические течения как либерального, так и консервативного толка искали возможности компромисса с Династией вплоть до начала XX в.
В чем же состояли притягательность идеи австрийского компромисса и ее живучесть? Как рассматривать соотношение двух, На первый взгляд, несовместимых факторов - "национального Партикуляризма" и "государства национальностей"? Почему даже п°сле распада империи рожденные на ее обломках национальные ГосУДарства так тянутся к различным вариантам дунайского блока? Список этих вопросов можно продолжить, все они сопредельны 0Дн°й общей проблеме, имеющей ключевое значение для р°нимания особенностей эволюции национализма в Центральной вР°пе - как "малые" народы, зажатые с двух сторон крупными ^Черскими образованиями - Россией и Германией - переживали
свой экзистенциальный опыт, пытаясь выработать модеЛь полноценного национального существования?
Й.Коржалка делает попытку аналитически выделить ведущИе компоненты структуры национального самосознания чешского общества. Он отдает себе отчет в том, что каждый из них - ^ самоценен и проявлялся в органичной совокупности с другими Ценностными ориентирами на личностном и коллективном уровнях, корректировался степенью зрелости этносоциальных процессов, демографической и политической ситуацией. В соответствии с этим подходом, процесс становления национального общества проходил под прямым воздействием пяти "идеологических доминант", как называет их Й.Коржалка. При переводе этих понятий на русский язык сталкиваешься с трудностью их адекватного воспроизведения, поскольку в русском варианте они имеют весьма поверхностное значение и нуждаются в дополнительных разъяснениях.
Термин "австрийство (Osterreichertum) стал часто появляться в работах Й.Коржалки с середины 80-х годов, когда он вплотную занялся исследованием австрийской этатистской идеологии и пангерманизма. Это довольно емкое понятие, которое отражает не только традицию государственного патриотизма, рожденную имперским универсализмом, но и государственно-политический уровень идентификации чешского общества. У чехов, где идея государственности имела глубокие корни и даже после 1620 г. продолжала существовать в виде правовой фикции, сформировалось особое понятие "общей австрийской родины", имевшее надэтническое значение. При этом оно не исключало множественности форм этнической идентификации (°т консервации форм областного самосознания до осознания исторической общности земель чешской короны), но осуществляло прежде всего внешнюю международно-правовую функцию "Многонациональное австрийство", считает Й.КоржаШ®* основывалось на понимании "нации" как в культурно-этническо»1' так и в политическом смыслах и было ориентировано на признан*1* автономных прав народов, составлявших дунайское государств,11 федеративную перестройку его имперской системы10. Обшнос* материальной и духовной культуры пародов, этническая территор*|!| которых н основном входила в рамки центральноовроиейск0

региона, закрепленная общегосударственной системой и династическим правлением Габсбургов, в значительной степени облегчила становление общеавстрийского сознания. В работе М.Гроха "Европейские национальные движения XIX века" на основе сопоставительного анализа показано, что чешское общество развивалось в сравнительно более благоприятных условиях, нежели большинство "малых наций” в Центральной Европе. Это проявилось прежде всего в наличии традиционного консолидирующего центра - Праги и столичного Карлова университета, а также густой сети городов и развитых коммуникаций, связующих центр с провинциями. Но если М.Грох ограничивает благоприятствующие факторы лишь исходной ситуацией, сложившейся в чешских землях, то Й.Коржалка, пытаясь выяснить взаимосвязь "Вена - Прага", делает вывод прямо противоположный марксистским исследованиям. На основе статистического материала ему удается убедительно показать, что национальный подъем чешского общества с 1860 г. до первой мировой войны не встречал каких-либо существенных препятствий со стороны австрийского государства. Более того, легальная широкая система различных обществ экономической взаимопомощи, культурных и спортивных организаций, деятельность которых официально разрешалась правительством, служила весьма органичным, по мнению Й,Коржалки, заменителем естественной потребности общества в политической национальной активности. Таким образом, складывание "малых наций" происходило не вопреки, а благодаря австрийской государственной системе. Конечно, отношения с Центром обострялись из-за неудачных попыток добиться равноправия и федерализации государства. Существенное влияние оказывало также обострявшееся этноязыковое чешско-немецкое соперничество, но габсбургская династия готова была идти на существенные уступки для того, чтобы сохранить внешние черты Уликой державы, особенно в вопросах внешней политики и армии11.
Другим важным фактором, способствовавшим длительному ^хранению "австрийства” » национальном самосознании, был осознанный страх "малой нации" перед последствиями великодержавной конфронтации в Центральной Европе. Этому с*ожсту И. Коржалка посвящает отдельную главу “Палацкий и

Авария как многонациональное государство", которая во многом перекликается с книгой чешскою историка, ныне профессора университета и Инсбруке Георга Моравы "Франц Паланкий. Раннее видение Центральной Европы". Эти исследования объединяет обшпн подход к личности Франца Палацкого — не только как к мыслителю и политику, деятельность которого ограничена узкими национальными рамками, но и как к лидеру европейского масштаба. Созданная им федералистская концепция строилась на идее дунайской конфедерации, подобной североамериканским штатам или швейцарским кантонам. Федерал изованная государственная структура Австрии, по мнению Ф.Палацкого, была бы наиболее приемлемой формой компромисса между нарастающим в провинциях национализмом и династией. Отказавшись от имперского универсализма, Габсбургский дом смог бы сохранить государственную целостность всего дунайского комплекса, поскольку субъекты федерации были бы заинтересованы в сохранении этого блока как третьей силы в Центральной Европе, сдерживающей гегемонизм России и Германии12. И.Коржалка, и Г.Морава подчеркивают, что Палацкий не только первым выдвинул идею реформирования Австрии на основе принципов конституционного равенства и национальной автономии, но и попытался осмыслить общность процесса государственнополитической идентификации народов Центральной Европы.
Можно согласиться с мнением авторов, что программа федерализма представляла собой не только стремление сохранить национальную самобытность чешского народа, но и концепцию центральноевропейской безопасности, ориентированной на сохранение политического равновесия в этом регионе. Австрийское государстио было общим домом, достаточно просторным и удобным для созревания национальных обществ: отбирая у них свободу, -в широком национально-государственном смысле, - оно предоставляло им безопасность и репрезентативность в общении с внешним миром. Нашедшая отражение в работах Э. Геллнера, Б. Андерсона и ряда других исследователей формула динамики национализма в Европе "от одной культуры к одному государству' приобретает в данном случае несколько иное качество- Развивающееся в благоприятных условиях национальное общество ориентируется па создание "государства в государстве"
„(утренней и внешней безопасности. Действительно, в XIX в. идея „одного национально-государственного суверенитета для "малых" народов была утопична и гибельна. Только с крушением Германской и Российской империй, ликвидацией прежнего политического баланса и посредством решительного вмешательства внешних сил в лице США, Франции и Англии эта идея была
реализована.
Согласно выводам исследования Й.Коржалки, уже к началу в. чехи имели полноценную социальную структуру, свойственную индустриальным обществам13. Каким путем протекал этот динамичный процесс? По этому вопросу имеются существенные расхождения между концепцией Й.Коржалки и подходом М.Гроха. Последний считает, что в рамках одного государства развивалось "два              параллельных"              процесса -
складывание доминирующей              австрийской              нации и
нациообразование у "малых" народов. При этом каждый индивидуум был поставлен перед выбором - либо идентифицировать себя с привилегированной нацией, обеспечив тем самым карьерную мобильность и стабильное положение, либо пойти тернистым путем, защищая права своего народа14. Однако земли чешской короны не отличались моноэтничностью, и процесс консолидации национального общества не              имел столь              выраженного
альтернативного характера, как это представляет М. Грох. Более столетия проблема взаимоотношений чехов и немцев, проживавших на территории Чехии, Моравии, Силезии, является предметом пристальных исследований. Нередко на академические труды, рассматривавшие эту проблему              в широком хронологическом
Диапазоне - от раннего средневековья до XX в., оказывали прямое влияние специфика международных отношений и официальные Идеологические постулаты. Между тем взаимосвязи народов Центральной Европы с немцами, как отмечает в работе "Конфликтная общность. Чехи и немцы 1780-1918" Ян Кржен, с°сташ1яют "один из ключевых вопросов, вокруг которых вращалась История этого субконтинента до середины XX века"15. В этом Исследовании делается попытка проследить специфику взаимоотношений этносов на трех уровнях: судетском, австрийском и общегерманском. Уже в предисловии автор подчеркивает, что он
поддерживает концепцию пяти идеологических доминант разработанную Й. Коржалкой.
Действительно, при анализе чешско-немецких отношений особое место занимает "богемизм", который, согласно мнению И. Коржалки, представлял собой совокупность идей и представлений о богемской политической нации, имеющей глубокие исторические корни и единую территорию, определявшуюся еще со средневековья как "Богемия". По отношению как к чешскому, так и к немецкому этносу применялось понятие "Bohemismus", введенное Бернардом Больцано. "Богемизм", основывавшийся, на земском патриотизме, сочетал в себе общность трех основных признаков:              одна территория, билингвизм,
сохранявшийся особенно в чиновничьих и предпринимательских слоях вплоть до 1918 г., и общее убеждение в том, что Богемия занимает исключительное положение в Центральной Европе. Этот последний признак получил самое широкое распространение среди богемского дворянства и являлся важным аргументом своеобразной аристократической оппозиционности имперскому универсализму16.
Если "Bohmen" ассоциировалась с исторической сословнополитической нацией, a "Czechen" лишь со славяноязычным населением Королевства чешского, то в 40-е годы XIX в. Франц Палацкий попытался модернизировать "богемизм", связав его с национальной программой. Ф.Палаикий вышел за рамки традиционного аристократического "богемизма", признав равноправие чешского языка с немецким и расширяя понятие "единый богемский народ" и на моравские земли. Й.Коржалка особенно подчеркивает, что все значительные документы историкоправовой оппозиции после 1867 г., и прежде всего Декларация чешского сейма от 22 августа 1868 г., усиливали юридическое понимание единой богемской нации и доказывали, что она является такой же древней историко-политической индивидуальностью, как и венгерская.

Во время таборского движения Ф. Палацкий настаивал, чтобы "богемская нация" включала как чешскоязычное, так и немецкоязычное население17.
Этот тезис о существовавшей до конца 60-х годов возможности чешско-немецкого политического компромисса поддерживает также и Я. Кржен, отмечая близость интерес8 чешских и немецких либералов11*. Для либерального направлен^

н0 было закрепить основы конституционности и Лцаментаризма, широких автономных прав для чешских земель. Лднако "богемизм" так и не смог стать общей платформой и утратил полностью свою актуальность уже в 70-е годы. В работах Дооржалки и Я. Кржена большое внимание уделяется периоду с Л-х годов до первого десятилетия XX в., когда чехи перешли к позитивной парламентской деятельности и основная тяжесть чешско-немецкого конфликта легла на политические представительские органы чешских земель. Заметим, в историографии в гораздо большей степени изучены линия поведения чехов в этот период "национальной конфликтности", нежели позиция богемских немцев. Й.Коржалка одним из первых делает попытку выявить переменчивое соотношение большинства и меньшинства из представителей этих двух основных этносов в государственных структурах, коммунальном управлении чешских и моравских городов, в представительских органах. Приведенные материалы показывают, что враждебность постоянно усиливалась, и все попытки венского кабинета примирить противоположные стороны заканчивались неудачей. Я. Кржен ставит эту проблему еще более категорично: с распространением в 80-е годы пресловутой "Grenzlandkampf в Чехии "развивались два параллельных, изолированных друг от друга и в то же время очень похожих национальных общества, взаимные контакты между которыми были сведены до минимума"19. Особенность развития богемских немцев заключалась в том, что они не столько ориентировались на австронемецкое национальное движение - ведущую политическую силу Иислейтании, сколько проявляли собственные автономистские Устремления. Таким образом, проблема "богемизма", поднятая в исследовании Й.Коржалки, получила дальнейшее развитие и была существенно дополнена работой Я.Кржена, которая призывает Рассматривать историю чешских земель Нового времени как историю двух основных живущих здесь этносов - чешского и немецкого, каждый из которых имел собственный путь развития и Ф°рмы национального существования. Исследование Я. Кржена, которое доказывает существование у богемских немцев национального общества на рубеже XIX-XX вв., открывает новые Перспективы для развития современной богемистики. Но подобная Остановка проблемы требует более фундаментальных
исследований социальной структуры богемских 'немцев, содержания политических программ и в целом их национальной культуры. В этой связи возникает много вопросов относительно положения немцев в период Первой республики и их "примирения" с чешским языком и идеей "чехо-словацкой государственности", судетского кризиса и внутреннего содержания германского протектората.
Й.Коржалка, анализируя следующую доминанту - "Grossdeutschtum", в буквальном переводе — "великогерманство", не отождествляет ее с идеей национальной самобытности богемских немцев. Сущность великогерманской государственно-политической концепции сводилась к тому, что все население Немецкого союза, независимо от этноязыковой принадлежности, считалось немецким, Большинство публицистов в Лейпциге и Гамбурге в середине XIX в. обрушивались с критикой на Австрийское государство и правительство, пытаясь найти себе союзника именно в Богемии. До революции 1848 г. и первого Славянского съезда в Праге в немецких землях доминировало представление о Богемии как о естественной и неотъемлемой части немецкой нации с немецкой культурой, населением и традициями20. "Великогерманство" было логически связано с немецким пониманием "Kulturnation", в котором культурно-языковые компоненты преобладали над этнополитическими. В 60-е годы в немецком движении возобладали либеральные тенденции, ориентированные на "малый немецкий путь" объединения, которые вытеснили прежние этнически недифференцированные представления. Пангерманизм, в том виде, как он представлен на страницах книги Й.Коржалки, был внешней силой, которая, с одной стороны, вызывала у "малых" народов страх перед немецкой экспансией и германизацией, а с другой стороны, являлась своего рода референтной моделью Д®1 консолидирующихся наций. Автор считает, что и в австро-немецкой среде пангерманизм не получил серьезной поддержки й общегерманские атрибуты популяризировались лишь небольшими группами экстремистов.
Следующий раздел книги Й.Коржалки посвящен "Slawisrnu5 "славизму". Этот термин выбран весьма удачно и наиболее приближен к чешскому пониманию "slovanstvi" - как совокупное различных идей, представлений, этнопсихологичес

^еративов, в основе которых лежало осознание общего доязыкового родства славянских народов. Его употреблял в своих значительных исследованиях Франк Волман. Но в отличие от Л Коржалки, он считал, что "славизм” являлся наиболее выраженной идеологической доминантой чешского движения jflX в.21 Для чешской историографии 60-х годов вообще был характерен пристальный интерес к проблемам славянской идеологии и русофильства. Тогда еще в работах В. Штастного, В. Жачека, М.Шестака было показано, что славянская идея использовалась чешскими политиками как одно из средств идеологической борьбы за национальные права. Й.Коржалка продолжает эту линию исследования. Отмечая, что славянская мысль для чехов с самого начала являлась "идеологией смысла", компенсацией за политическое бессилие, он подчеркивает ее второстепенное значение22.
Далее следует оригинальная трактовка австрославизма, нетипичная даже для современных чешских исследований. Как правило, преобладает подход к проблеме становления чешского общества, обоснованный в трудах Т.Г. Масарика. Развитие национальной идеологии представляется в виде непрерывной логически взаимосвязанной линии: “будители” конца XVIII - началаXIX в.: Ян Коллар - К. Гавличек-Боровский - Ф.Палацкий. Стержнем этого процесса воспринималась идеологическая трансформация идеи славянской взаимности в австрославизм, а затем в австрофедерализм. По мере развития национального самосознания "чешство”, или "идея чешской самобытности" все более выдвигалась на первый план, вытесняя славянскую идеологию, а точнее подчиняя ее23. Й. Коржалка не только изменяет акценты, но и полностью перестраивает схему. Так, он доказывает, что австрославизм не представлял собой самостоятельной национальной концепции, а являлся составной частью многонационального австрийства". Можно согласиться с автором, что австрославизм никогда не подразумевал создания некоей австрославянской единой нации. Тем не менее в трудах К. Гавличка- Цовского, которого по праву считают автором австрославизма, Лейтмотивом проходит мысль: “Я - чех, а потом уже - славянин", а Сам он признает, что стремится освободить чешскую интеллигенцию иллюзий "великого славянства", чтобы она осознала
политический прагматизм ориентации на Вену. Й.Коржалка не ставит целью выявить соотношение между "славизмом” й "австрийством" или подробно проследить различные проявления славянской идеологии в чешском движении. В отличие от разделов, посвященных "австрийству" и "богемизму", Й. Коржалке, на наш взгляд, так и не удалось создать цельного представления о роли и месте славянской идеи в чешском национальном обществе. Ведь после первой неудачной попытки реализовать программу федерализма младочехи стали делать основной упор на славянскую политику. Остаются открытыми вопросы: почему после неудач в достижении чешско-австрийского компромисса в чешском обществе стихийно вспыхивали русофильские настроения, почему, несмотря на весь прагматизм, в чешской политике была так живуча идея блока австрийского славянства?
Если "австрийство" апеллировало к разуму и здоровому национальному прагматизму, то "славизм” был своего рода катализатором стихийных национальных эмоций и иррациональных чувств. В своем труде "Энциклопедия национализма" профессор Нью-Йоркского университета Луис Л. Снайдер пишет, что панславизм был одним из наиболее ярких проявлений макронационализма в Европе. Бегло касаясь чешской проблемы, он отмечает, что идея австрийского славянства была реакцией на венгерское и немецкое движения24. Современная чешская историография отмахивается от славянской темы, которую вынуждена была идеализировать в период социализма. Однако без комплексного аналитического исследования "славизма" невозможно восстановить процесс складывания чешского национального общества.
Наконец связующим звеном в концепции Й.Коржалки выступает доминанта "Tschechentum". Адекватно перевести немецкое слово и его чешский эквивалент "cestvi" на русский язык довольно сложно. В немецоязычной литературе, посвященной проблемам национализма, часто используются два основных понятия - "Ethnizitat" - сознание этнической общности, которое реализуется на языковом и социально-психологическом уровне "мы они”, а также "Identit'at" - качественно более высокий уровень сознания, идентифицирующий этнос уже на государственноправовом уровне25. Для народов Западной Европы с

^национальными государствами, как правило, характерна оследовательная смена этих стадий, в то время как в Центральной jppone нередко происходило наложение нескольких уровней самосознания, что значительно усложняло процесс национального самоопределения. Эволюция понятия "чешство" (или "чешская самобытность") подтверждает эту специфику. Й.Коржалка блестяще „ровел этимологический анализ этнонимов "чех", "Чехия", разбирая лексические пласты с XVII до начала XX в. Поскольку этот аспект исследования представляется весьма интересным и совершенно неизученным в нашей отечественной историографии, рассмотрим в общих чертах выводы Й.Коржалки. Этноязыковое содержание понятия "чехи" проявилось в конце XVII - начале XVIII в., когда иезуитский историк Б. Бальбино использовал его для обозначения чешскоязычного населения. Все известные ученые от Пелцла и Добровского до Палацкого употребляли как синонимы определения ’богемский" и "чешский", не подозревая о последующем разрыве понятийных взаимосвязей. На рубеже 30 - 40-х годов XIX в., когда в немецких журналах усиленно муссировались темы российской угрозы и панславизма, понятия "чехи", "чешский" стали рассматриваться как часть понятия "славянство", ориентированного на универсальную панславистскую империю. В это же время патриотически настроенная интеллигенция начала использовать эти слова, чтобы подчеркнуть существование нации, которая не является ни немецкой, ни богемской, ни славянской, но именно чешской. Существование негативного представления о чехах как о Неперспективном, утратившем свою историю народе, определенный оттенок, который в немецкой литературе приобрело понятие "чех", способствовали тому, что чешская публицистика предпочитала использовать термин "богемцы" вместо "чехи”. К к°нцу XIX в. в результате развития чешского движения от Полноправной этноязыковой группы к обществу с современной с°ЦИальной структурой наступило и признание понятий "чех", Чехия" в Австро-Венгрии и за ее пределами. Однако споры и Дискуссии относительно употребления этих понятий не утихали аа*е в начале XIX в. Так, к примеру, в 1918 г. серьезно обсуждался SnP°c о названии государства и предполагалось такое - 0ГеМскословацкая республика"26. Конечно, это было связано и с ^емой примирения чехов и богемских немцев.

Й.Коржалка последовательно показывает, что национальны}) подъем чехов, начавшийся в 60-е годы XIX в., привел к сравнительно быстрому складыванию общественной структура капиталистического общества, которое осознавало себя нацией в политическом смысле, как полноценная европейская нация. Дц более убедительного доказательства этого положения специальный раздел книги посвящен формированию чешской национальной дипломатии. Хотя автор и признает, что попытки проводин, сколько-нибудь самостоятельные внешнеполитические акции наталкивались на строгий административный контроль Вены, Подчеркнуто неаристократический характер чешского общества препятствовал тому, чтобы выходцы из чешской среды занимали высокое положение в дипломатической службе. Поэтому до первой мировой войны существовало противоречие между амбициями чешских политиков, направленными на признание самостоятельной и полноправной чешской нации в международном масштабе, и их неспособностью существенно повлиять на высокую политику, В этих условиях чешское общество в начале XX в. реализовало свои национальные амбиции в гораздо большей степени в негосударственной сфере (к примеру, в движении неославизма), чем во внешнеполитических акциях27.
К сожалению, рамки обзора не позволяют более подробно проанализировать содержание работ Й.Коржалки. Концепция пяти идеологических доминант представляет собой совершенно новое оригинальное объяснение эволюции чешской нации. Подход Й.Коржалки, строящийся на выявлении чрезвычайной семантической чувствительности языка к этносоциальным изменениям, позволяет наиболее полно рассмотреть эволюцию доминирующих признаков национального самосознания. Эю сближает исследование с моделью национализма в трудах Э. Геллнера, где доказывается, что процесс складывания национального общества ярко проявляется в изменениях одежды» речи, поведения и образа жизни. Дифференцированное культур*10' языковое оформление в лексических пластах таких понятий, каК "богемский народ", "славянство", "великогерманство’', "чешс#* самобытность", а также представлений об общей австрийск^ родине - все это показывает, насколько многогранным ^ неоднозначным был процесс эволюции этнического меньшинств*
рациональное общество. Метод Й. Коржалки без сомнения перспективен и плодотворен. Он применяется автором в совокупности с исследованием социальной структуры и процесса партийно-политической дифференциации общества, и именно в э1ой совокупности он является органичным дополнением к анализу {Ctro комплекса проблем нациообразования.
С другой стороны, материалы, которые приводит Й.Коржалка, не вписываются в модели национализма, которые выстраивают как Э. Геллнер, так и М. Грох. В соответствии с их подходом, по мере развития нации происходят упорядочение и стандартизация системы идей. В новом обществе складываются новая структура ценностей и новая модель государства, а "старые связи государства с религией и династией распадаются или становятся нефункциональными и превращаются в чистую декорацию"28. Тем не менее чехи, имея национальное общество, продолжают остро ощущать необходимость              сохранения
государственного комплекса австрийских земель и традиция сосуществования отдельных земель, империи              продолжает
действовать уже на уровне национальных обществ.              Й. Коржалка
показывает, как доминанта "австрийство",              постоянно
модернизируясь, наполняясь все более идеями национальной самобытности, оставалась ведущей концепцией на протяжении XIX * начала XX в. Иными словами, "австрийство", с одной стороны, помогало преодолевать комплекс "неполноценности" (малочисленности) малой нации и, с другой стороны, предоставляло определенные гарантии от внешней ассимиляции. Такой подход №ет возможность по-новому взглянуть на эволюцию национализма в имперском пространстве. Появление этого исследования вставляет во многом пересмотреть устоявшиеся подходы к пРоблемам складывания чешской нации и открывает новые ^Рспективы для исследования процессов нациообразования в Центральной Европе.
Примечания
Stton-Watson Н. Nations and states. An inquiry into the origins of nations and the Cities of nationalism. — Boulder (Coll). — J977.— P. 5.
Дискуссию с концепцией М. Гроха см.: Геллнер Э. Пришествие национализма мифы нации и класса// Путь, 1992. — № I. — С. 9-62. Anderson В. Erfmdung der Nation. Zur Kariere eines folgenreichen Konzepts. - Fmakfurt a. М.; N.Y., 1988. - S. 88-89. Й. Коржалка начал подробно исследовать проблему национальных взаимоотношений в 60-е годы. В 1963 г. выходит в свет его книга, посвященная проблеме пангерманизма в чешских землях в конце XIX в., а в 1969 г. - монография «Что есть нация», в которой автор делает попытку отойти от абсолютизации экономической аргументации процессов нациообразования. В 70-е годы Й. Коржалка принимал активное участие в работе страсбургской группы по изучению проблем «возвышения социальных и политических элит» и «политической репрезентации» чешской нации. В 80-е годы он занимается разработкой своей концепцией чешской нации. Koralka J. Tschechen im Habsburgerreich und in Europa 1815-1914. Socialgeschichle Zusammenhange der neuzeitlichen Nationsbildung und der Nationalitatenfrage unden bomischen LSndem. — Wien; Munchen, 1991. — S. 24-26. Геллнер Э. Ук. соч. — С. 24-25. Sugar P. The rise of nationalism // Austrian history yearbook. — 1967. — Vol. III. - Pi. 1. Anderson B. Op. cit. — S. 71 -137. Kann R. Die Habsburgermonarchie und das Problem des bbemationalen Staates // Die Habsburgermonarchie, 1848-1918. - Bd . II. - Wien, 1975. - S. 1-51. Koralka J. Op.cit. — S. 28-37. Отметим, что Й.Коржалка пишет о существовании
двух основных тенденций:              «староавстриство» и «многонациональное
австрийство». Первоначальной формой было надэтническое этатистское представление об «австрийстве» как об общегосударственной единой идее, не признающей существования каких-либо иных национальных образований. Koralka J. Op.cit. — S. 125. Hroch M. Evropska narodnf hnuti v 19. stoleti. — Pr., 1986. S.246-250. Koralka J. Op.cit. — S.36-37; Morava G.J. Franz Palacky. Eine fruhe Vision von Mitteleuropa. — Wien, 1990. — S. 104-134. Koralka J. Op.cit. -S. 123-125. Hroch M. Op.cit. — S.55. Kren J. Konfliktni spoleCnost. CeSi a Nfimci. 1780-1918. — Pr., 1990. — S. 11. KoralkaJ. Op.cit.-S. 51-63. Ibid.-S. 60-61. Kfen J. Op.cit. - S. 151. Ibid.— S. 224.
Koralka J. Op.cit. — S. 40-42. Wollman P. Slavismy a antislavismy za jara narodfl. — Pr., 1968. S. 45-91. Koralka J. Op.cit. — S.46. Masaryk T.G. Karel Havlidek. Snahy a tuzby politickeho probuzeni. — Pr., 1986; Masaryk T.G. Ceska otazka. — Pr., 1948. — Vyd. 6. Snyder L. Encyclopedia of nationalism. — N.Y., 1990. — P. 309. Vom Ethnos zur Nationalist / Hrsg. v. A. Moritsch. — Wien; Muncben, 1991. (Wiener Beitrage zur Geschichte der Neuzeit). Koralka J. Op.cit. — S. 63. Ibid. — S. 258-259. Геллнер Э. Указ. соч. — С. 23.

<< | >>

↑

Источник: А.И. Миллер. Нация и национализм. 1999

Еще по теме О. В. ПАВЛЕНКО ЙИРЖИ КОРЖАЛКА: НОВЫЙ ВЗГЛЯД НА ПРОЦЕССЫ ФОРМИРОВАНИЯ НАЦИЙ В ЦЕНТРАЛЬНОЙ ЕВРОПЕ:

- Внешняя политика и международные отношения - Вопросы политологии - Геополитика - Государственное управление. Власть - История международных отношений - История политических и правовых учений - Общие вопросы политологии - Политика - Политическая философия - Политические исследования - Политические режимы и партии - Политология в Украине - Социальная политика - Социология политики -