Изучение Татианова «Диатессарона» привело исследователей ко многим практически неизученным областям. Хотя мхитаристское издание армянского текста Комментария на «Диатессарон» св. Ефрема вышло в 1836 г., еще почти полвека после этого текст не был доступен широкой публике, пока не вышел латинский перевод Ayxepa в 1876 г.97 Ho даже после этого — совершенно непонятно, почему — прошло еще несколько лет, прежде чем ученые осознали всю его важность98.
С тех пор, однако, не прекращались попытки восстановить оригинальный текст «Диатессарона»99. Евангельская гармония характеризуется двумя независимыми друг от друга признаками: характер текста и характер секвенции (определенного расположения текста). Свидетельства о «Диатессароне», перечисленные выше, обнаруживают близость к первоначальному «Диатессарону» либо по тексту, либо по секвенции. Некоторые из них, как, например, Фульдский кодекс и арабский «Диатессарон», более или ме нее сходно повторяют структуру Татианова «Диатессарона»100, но форма текста в них существенно иная, нежели у Татиана. В случае с Фульдским кодексом, например, епископу Виктору почти совершенно удалось приспособить старолатинскую форму текста подлинника к бывшей тогда в ходу Вульгате. Что касается арабского «Диатессарона», то сирийский текст, лежащий в его основе, в значительной мере тождествен Пешитте, которая в большинстве случаев заменила старосирийский текст гармонии Татиана. Таким образом, главное свидетельство, которое содержат эти два документа, относится не к характеру текста, а к структуре; многочисленные совпадения в порядке разделов, вероятно, точно передают структуру оригинала «Диатессарона». С другой стороны, иные свидетельства, где последовательность не имеет ничего общего с трудом Татиана, могут сохранять Татиановы чтения, дошедшие через старосирийский или старолатинский варианты текста. Эти свидетельства, равно как и тип текста, представленный в евангельских цитатах, например, у Афраата или в сирийской Liber Graduum, в армянской и грузинской версиях и некоторых манихейских книгах, — все они, кажется, в той или иной мере содержат чтения «Диатессарона». Здесь следует отметить, что метод, когда в арабском «Диатессароне» Татиано- выми признаются только чтения, расходящиеся с Пешит- той, неоправданно жёсток: даже те чтения, где арабский «Диатессарон» совпадает и с Пешиттой, и со старосирийской версией, оказываются древнее Пешитты и, таким образом, могут быть Татиановыми. Такая возможность становится особенно вероятной, когда подкрепляется Комментарием Ефрема и другими свидетельствами, не связанными с Пешиттой101. Одна из первых проблем, встающих перед исследователем «Диатессарона» Татиана, связана с вводным стихом. Татиан, как с определенностью свидетельствует Дионисий бар Салиби102, начинал свою гармонию со стиха Ин 1:1. Хотя свидетельство бар Салиби подтверждается данными Комментария Ефрема, ему противоречит арабский текст (который начинается стихом из Евангелия от Марка, так же как и персидская гармония) и Фульдский кодекс (он начинается с JIK 1:1). Однако расхождение оказывается не таким разительным, если принять во внимание вводные примечания в арабской версии. Детальное изучение текста показало, что оригинал арабского «Диатессарона» на самом деле начинался с Ин 1:1. Равным образом, почти наверняка в гармонии, которую переписал епископ Виктор, первых четырех стихов из Евангелия от Луки не было, так как они не упомянуты в оглавлении — оно начинается с Евангелия от Иоанна. Отсюда следует, что нынешний порядок материала в арабском «Диатессароне» и в Фульдском кодексе - результат изменения при переписке. В последние десятилетия не один исследователь вновь и вновь обращал внимание на проблему общей композиции «Диатессарона» Татиана. Л. Лелуар, взяв за основу Комментарий на «Диатессарон» Ефрема, сравнивал последовательность стихов в арабской, латинской, голландской, итальянской (Венецианской) и персидской гармониях103. Он также выявил значительное число «татианизмов», сохранившихся в трудах Ефрема и находящих подтверждение или в армянской, или в грузинской версии. Изучая композицию и характерные черты «Диатессарона», Ортис де Урбина104 отметил, что если цитаты, приводимые Ефремом, выписать в таблицу, для каждого из четырех Евангелий отдельно, то они предстанут в полном беспорядке, если соблюдать последовательность отдельных Евангелий. Если же рассматривать расположение материала в «Ди- атессароне», станет ясно, что Татиан группировал отрывки из четырех Евангелий по общности контекста, будь то эпизод, притча, диалог или проповедь Иисуса. Целью «Диатессарона», согласно этому исследователю, было создать подходящий текст для литургических нужд, равно как и для катехизического наставления верующих. Одна из мелких загадок, связанных с изучением «Диатессарона», — вопрос, почему Виктор Капуанский называет «Диатессарон» Татиана diapente105. По предположению некоторых исследователей, это выражение должно было косвенным образом указывать, что в дополнение к четырем каноническим Евангелиям Татиан использовал пятый источник. Нередко этим пятым источником считают «Евангелие евреев» (Гроци- ус, Милль, позднее Баумштарк, Петерс и Квиспел); иногда его отождествляют с «Протоевангелием Иакова» (Мессина). Другие полагают, что diapente — не более, чем просто lapsus calami106, которое не следует воспринимать серьезно (Т. Цан). Еще одно предположение, которое впервые выдвинул И. Касобон — что diapente следует понимать как музыкальный термин, — было подробно исследовано в монографии Больджиани107. На материале Марциана Капеллы, Фульген- ция, Макробия и других древних авторов Больджиани показывает, что 8ia xeaaapov и 8ia rcevxe — технические термины, использовавшиеся в древнем музыковедении. Первый означает три интервала квинты, второй — четыре интервала кварты. Поэтому он считает, что комментарий епископа Виктора означает следующее: гармония четырех Евангелий Татиана включает не только четыре индивидуальных «голоса», но и четыре основных элемента симфонической гармонии. Таким образом, оба термина — diatessaron и метафорически употребленное Виктором diapente — впол не адекватно описывают «Гармонию на Евангелия» Татиана. Независимо от вопроса, в каком смысле Виктор применяет слово diapente к «Диатессарону», вскоре после публикации в 1956 г. коптского «Евангелия от Фомы», конечно, назрел вопрос, связано ли это новое открытие с трудом Татиана. Согласно Квиспелу, в Евангелии от Фомы обнаруживается влияние некоего иудеохристианского источника, подобного «Евангелию евреев»; это и был пятый источник Татиана, а выдержки из него вошли также в Heliandm. Связь «Евангелия от Фомы» с текстами круга Татиана исследовал, независимо от вышеназванных, еще один голландский ученый — Т. Баарда108. Собрав в таблицу около 130 вариантов чтений, Баарда показал: больше всего в «Евангелии от Фомы» совпадений с арабским «Диатессароном» (более 60 совпадений); с Льежским «Диатессароном» и персидской гармонией в нем около 50 совпадений; с Венецианской и Тосканской гармониями - около 30; а с Комментарием на «Ди- атессарон» св. Ефрема - около 20. Значение этих данных неоднократно обсуждалось. Хотя Квиспел продолжал утверждать, что «автор Евангелия от Фомы и автор “Диатессарона” использовали один и тот же иудеохристианский источник»109, другие исследователи110 не « Диатессарон» Татиана усматривали в речениях Фомы никакого влияния внекано- нических письменных источников (в противоположность устным источникам). Более того, возможно также, что, если соответствия между Евангелием от Фомы и свидетельствами Татианова круга — не простая случайность, они обусловлены зависимостью всех этих документов от некого «необработанного» текста отдельных Евангелий111. Другой вопрос, также много обсуждавшийся, касается языка, на котором впервые был написан «Диатессарон».
Еще один вопрос, связанный предыдущим, также вызывающий затруднения - где «Диатессарон» появился впервые. Был ли он изначально написан на греческом, а потом переведен на сирийский (так считают А. Гарнак112, Г. фон Зо- ден113, Э. Пройшен114, А. Юлихер115, М.-Ж. Лагранж116, К. Лейк117, К. X. Крелинг118)? Или Татиан написал его на своем родном языке (так считают Т. Цан119, А. Хьельт120, Д. Плоой121, А. Баумштарк122, К. Петерс123, П. Э. Кале124 и А. Вебус125); и, если так, работал ли он по старосирийским четырем Евангелиям, или эта оригинально сирийская композиция сделана непосредственно по греческим текстам и призвана самым простым и практическим путем донести суть греческих Евангелий до сироязычной церкви? Или, как полагал Ф. К. Беркитт126, в Риме была составлена неизвестным автором некая латинская гармония как сокращенный свод Евангелий, ее экземпляр на греческом попал в руки Татиану, а тот переделал и усовершенствовал ее, впоследствии взял с собой на Восток и там перевел на сирийский? В пользу греческого оригинала говорит: (а) греческое название, под которым текст был известен даже на сирийском языке127; (б) молчание Евсевия — упоминая «Диатессарон», он ничего не говорит о том, что этот труд был написан на сирийском языке; (в) большое влияние, которое он оказал на Евангелия на Западе. В пользу сирийского оригинала: (а) молчание многих отцов церкви (например, Иринея, Tep- туллиана, Климента Александрийского, Оригена и Иеронима), которые говорили о Татиане или о его Слове к Эллинам, но никогда не упоминали «Диатессарон»; (б) широкое распро странение «Диатессарона» в Сирии128; и (в) появление не только на Востоке, но и на Западе версий «Диатессарона», прямо или косвенно обнаруживающих в своей основе сирийское Vorlage. Против ожидания, даже найденный в Дура-Европос фрагмент «Диатессарона» на греческом языке не разрешает проблему: о его значении также высказывались диаметрально противоположные мнения. С одной стороны, Беркитт129 отмечал расхождения между текстом Лк 23:51 и старосирийскими Евангелиями (в последних читается «Царство Небесное», а во фрагменте из Дура-Европос — p[ocaiAdav] той Gd, в соответствии с принятым греческим текстом; в старосирийском принят перефразированный стих 51а, а во фрагменте из Дура-Европос — нет). С другой стороны, Баум- штарк130 замечает некоторое сирийское влияние в языке отрывка и отмечает необычное написание слова «Аримафея»: ’Epiv|aa0aia (это v могло появиться, если оригинал был сирийский и слово ('rymty') переводчик по ошибке прочитал как Cmmtyi), потому что сирийские буквы _» (i) и_1 (п) очень схожи; равным образом и огласовка е в начале слова легко объясняется, если предположить сирийский оригинал). Другая область исследований по Татиану, которой уделялось немало внимания, — анализ особенностей «Диатессарона» в свете богословских воззрений его составителя. Был ли Татиан еретиком с самого начала? Какой ереси (или ересям) он следовал? Насколько подобные тенденции проявляются в его «Диатессароне»? Некоторые исследователи131 утверждают, что Татиан первоначально был гностиком-валентинианином, хотя в его Слове к эллинам многое идет вразрез с подобным определением. Другой ученый132 объясняет взгляды Татиана преимущественно в терминах среднего платонизма, но опять-таки есть многое, что не вписывается в подобные философские рамки. Согласно другому, в некотором роде более приемлемому объяснению еретических наклонностей Татиана, его лучше всего характеризовать как радикального христианина-эклек- тика, которого с самого начала его христианского пути привлекала аскетически-энкратитская жизненная позиция133. Оставив Рим, он, возможно, какое-то время прожил в Греции или в Александрии, где мог быть учителем Климента134, затем вернулся в Месопотамию, где вследствие своих крайних воззрений отделился от Церкви и стал основателем секты энкратитов135, которые отвергали брак как грех и воздерживались от употребления мяса и вина в любом виде - даже во время евхаристии заменяли вино на воду. Чтения, где обнаруживается тенденция к энкратизму, сохранились в одном или в нескольких свидетельствах «Диатессарон» Татиана о «Диатессароне», включая нижеследующие избранные примеры. (а) Вместо того чтобы следовать общепринятому греческому тексту Мф 1:19, Татиан избегает упоминания об Иосифе как муже Марии: опускает определенный артикль и притяжательное местоимение, понимая avfjp («муж») в общем смысле, а не как обозначение семейного положения, так что фраза обретает следующий смысл: «Иосиф, будучи человеком праведным» (то же — в цитате из «Диатессарона» у Ефрема, в Персидской и Венецианской гармониях). (б) Возможно, у Татиана срок супружества Анны пророчицы (Лк 2:36, ^fjaaaa цеха av5poq етт| еята ano Tfjg mxpGevtag cuttfjg — «прожив с мужем от девства своего семь лет») сокращен с семи лет до семи дней136. В одном из своих «Гимнов»137 Ефрем цитирует этот стих именно в таком чтении, так же передается он в старосирийской версии Синайской рукописи (в самом деле, здесь это утверждение еще и подчеркнуто словом лO-Vi Va — только [семь дней]; в рукописи Кьюртона не сохранилось). Хотя Персидская гармония не сокращает супружескую жизнь Анны столь радикально, там опущено слово ^naaaa, предполагающее обычную семейную жизнь, что превращает ее замужество в брак с соблюдением целибата: «семь лет оставалась девой с мужем» (era rimasta sette anni vergine con suo marito). Ср. Штуттгартскую и Феодисскую гармонии, где вместо аяо Tfjg rcapGeviag (от девства) стоит «в девстве своем»138. (в) В нескольких средневековых гармониях (Льежской, Штуттгартской, Гравенхагской и Феодисской) утверждение «Посему оставит человек отца и мать и прилепится к жене своей» (Мф 19:5) приписывается не Богу, но Адаму. Эта перестановка совершенно меняет значение брака: Богом предусматривался только духовный союз между мужем и же ной, а союз плотский — не что иное, как нововведение Адама139. (г) Вместо «Я есмь истинная виноградная лоза» (Ин 15:1) Персидский «Диатессарон» (4:31) приписывает Иисусу слова «Я древо плода истины»; ср. у Афраата, Dem. xiv. 24 (39): «Он — виноградник истины»140. (iд) Нападки на Иисуса: «Вот человек, который любит есть и пить вино» (Мф 11:19) — отсутствуют в цитатах из «Диатессарона» у Ефрема, как и в эпизоде брака в Кане опущены слова «а когда напьются» (Ин 2:10). (е) Во время распятия Иисусу поднесли «вино, смешанное с желчью» (Мф 27:34); в цитате из «Диатессарона» у Ефрема Иисусу дают смесь уксуса и желчи. Наряду с чтениями, которые представляются следствием аскетических воззрений, у Татиана порой находят определенные антииудейские тенденции141. Однако примеры, которые приводятся в подтверждение этого, неоднозначны или могут представлять собой просто случайные вариации. Меньше обсуждался вопрос о наличии в «Диатессароне» апокрифических вставок142. Например, Татиан, кажется, дополняет рассказ о крещении Иисуса историей о нисхождении на Иордан великого света или огня143. На этот эпизод, упомянутый учителем Татиана Иустином Мучеником144 и включенный, согласно Епифанию145, в «Евангелие евреев», ссылается в своем комментарии Ефрем146*7; он сохранился в среднеанглийской гармонии рукописи Пеписа, равно как и в двух старолатинских рукописях на Мф 3:15: в Верчель- ском кодексе (рук. a: «lumen ingens») и Сен-Жерменском кодексе (рук. g1: «lumen magnum»). Мессина отмечает, что истории Рождества в персидском «Диатессароне» содержит несколько чтений, засвидетельствованных в «Протоевангелии Иакова»147. Однако в целом объем внеканонического материала, который, кажется, присутствует в «Диатессароне» Татиана, не подтверждает гипотезы некоторых исследователей148 о том, что Татиан при составлении своей гармонии широко использовал какое-то пятое, апокрифическое Евангелие. III.