Объекты, подвергаемые функциональному анализу

На первый взгляд кажется, что простое описание объекта, который предстоит проанализировать функционально, вызывает мало проблем. Вероятно, описывать элемент надо как можно «полнее и точнее». И все же, если подумать, очевидно, что этот принцип не дает почти никаких ориентиров для наблюдателя.

Представим себе, в каком затруднительном положении оказывается приобщенный к функционализму неофит, вооруженный лишь этим авторитетным изречением для ответа на вопрос: за нем мне наблюдать, нто вносить в свои полевые записи и нто можно спокойно пропустить?
Не предполагая дать сейчас полевому работнику детальный и обстоятельный ответ, мы тем не менее можем отметить, что вопрос сам по себе законный и что частично уже получены полные ответы. Чтобы вычленить и кодифицировать эти ответы, надо подойти к случаям функционального анализа с таким вопросом: какого рода данные последовательно включались вне зависимости от объекта, подвергающегося анализу, и почему были включены именно эти, а не другие данные?
Вскоре выясняется, что функциональная ориентация в основном определяет, что включается в описание объекта, который необходимо объяснить. Так, описание магического обряда или церемонии не ограничивается сообщением о заклинаниях или магической формуле, ритуале и исполнителях. Оно включает систематическое сообщение об участвующих и наблюдающих, о типах и видах взаимодействия между исполнителями и аудиторией, об изменениях этих моделей взаимодействия в ходе церемониала. Так, описание обрядов дождя у племени гопи, например, включает нечто большее, чем действия, вроде бы ориентированные на вмешательство богов в метеорологические явления. Сюда входит сообщение о людях, которые разным образом вовлечены в эту модель поведения. А описание участников (и зрителей) дается с точки зрения структуры, то есть с точки зрения расположения этих людей в их взаимосвязанных социальных статусах.
Короткие выдержки покажут, что функциональный анализ начинается с систематического учета (и, желательно, схематизации) статусов и социальных взаимоотношений тех, кто осуществляет поведение, ставшее предметом исследования.
Обряд достижения половой зрелости для девочек в племени Chiracahua: расширенная семья (родители и родственники, которые могут помочь финансами) берет на себя расходы по этой четырехдневной церемонии. Родители выбирают время и место для обряда. «Присутствуют все члены лагеря девочки и почти все члены местной группы. Немало гостей из других
местных групп и несколько прибывших из внешних формирований, и их число растет с каждым днем». Выступает, приветствуя гостей, лидер местной группы, к которой принадлежит семья девочки. Короче говоря, это описание четко привлекает внимание к следующим статусам и группам, по- разному занятым в обряде: к девочке; ее родителям и близким родственникам; местной группе, особенно через ее лидера; формированию, представленному членами внешних местных групп, и «племени, представленному членами других формирований»[163].
Как мы в свое время увидим — хотя это можно сформулировать уже в данный момент, — простое описание обряда с точки зрения статусов и групповой принадлежности разнообразных участников дает главный ключ к пониманию функций, выполняемых этим обрядом. Словом, мы хотим сказать, что структурное описание участников анализируемого действия дает гипотезы для последующих функциональных интерпретаций.
Еще один пример также коротко и ясно выражает характер таких описаний, выполненных на языке роли, статуса, групповой принадлежности и взаимоотношений между ними.
Шаблонные ответы на миррири (непристойности, услышанные в адрес сестры) в австралийском племени Murngin. Стандартизированную модель можно очень кратко описать так: когда муж ругает жену в присутствии ее брата, то брат ведет себя внешне аномально, бросая пики в жену (не в мужа) и ее сестер. Далее описание этой модели включает описание статусов участников. Сестры являются членами клана брата; муж принадлежит к другому клану.
Снова отметим, что учеников локализуют внутри социальных структур и эта локализация является основой для дальнейшего функционального анализа этого поведения[164].
«Комплекс романтической любви» в американском обществе: хотя все общества признают «временные сильные эмоциональные привязанности», современное американское общество — одно из немногих, извлекающих выгоду из романтических привязанностей: по крайней мере общее мнение считает именно их основой выбора партнера по браку. Эта
характерная модель выбора сводит к минимуму или исключает выбор партнера родителями или более широкой группой родственников[165].
Отметим, что выделение одной модели выбора партнеров тем самым исключает альтернативные модели выбора, существующие в других обществах.
Этот случай подсказывает второе пожелание, касающееся того, какие данные необходимо включить в описание объекта, подвергаемого функциональному анализу. При описании характерной (модальной) модели для решения стандартизированной проблемы (выбор партнера по браку) наблюдатель где только можно указывает главные альтернативы, которые в связи с этим исключаются. Это, как мы увидим, дает непосредственное представление о структурном контексте модели и, подсказывая подходящие сравнительные материалы, свидетельствует об обоснованности функционального анализа.
Третий неотъемлемый компонент описания проблемного объекта, непосредственно подготавливающий его к функциональному анализу — так сказать, дальнейшее требование при подготовке образца для анализа, — это включение «значений»(или когнитивной и эмоциональной значимости) данного действия или модели для членов группы. Фактически, как станет очевидно, обстоятельное описание значений, придаваемых данному объекту, во многом задает нужное направление функциональному анализу. Пример, взятый из множества функциональных анализов Веблена, поможет нам проиллюстрировать этот общий тезис:
Культурная модель престижного потребления: престижное потребление относительно дорогостоящих товаров «означает» (символизирует) обладание достаточным богатством, чтобы «позволить себе» такие траты. Богатство, в свою очередь, почетно. Люди, занимающиеся престижным потреблением, получают удовольствие не только от непосредственного потребления, но и от повышенного статуса, отраженного в отношении и мнениях других людей, наблюдающих за этим потреблением. Эта
модель весьма заметна среди праздного класса, т.е. тех, кто может уклониться и уклоняется от продуктивного труда [это статус или компонент роли при описании]. Однако это проникает и в другие слои, которые стремятся подражать такой модели и тоже испытывают чувство гордости при «расточительных» расходах. И наконец, потребление как элемент престижа стремится вытеснить другие критерии потребления (например, «эффективное» расходование средств). [Это явная ссылка на альтернативные способы потребления, которые оказались в тени благодаря тому, что культура акцентирует только модель престижного потребления.][166]
Как известно, Веблен далее отводит модели престижного потребления целый ряд функций: повышения статуса, подтверждения статуса, «хорошей репутации», хвастовства финансовой мощью.

Эти последствия, испытанные на себе участниками данной типовой деятельности, приносят им удовлетворение и во многом объясняют постоянство этой модели. Ключ к пониманию отведенных функций почти полностью дает описание самой модели, которое включает явные ссылки на (1) статус тех, кто дифференцированно воплощает эту модель; на (2) известные альтернативные модели потребления, когда оно осуществляется скорее ради хвастовства и «расточительности», чем ради «глубоко личного» удовольствия от конкретного продукта потребления; наконец, на (3) всевозможные значения, придаваемые в данной культуре престижному потреблению его участниками и наблюдателями.
Эти три компонента описания подлежащего анализу образца никоим образом не являются исчерпывающими. Полное протокольное описание, адекватное дальнейшему функциональному анализу, неизбежно выходит на уровень проблемы непосредственных психологических и социальных последствий поведения. Но эти последствия можно с большей пользой изучить в связи с понятиями функции. Здесь лишь надо повторить, что описание объекта не ведется из прихоти или по наитию. Оно должно включать по крайней мере три характеристики объекта, если мы хотим, чтобы протокольное описание представляло оптимальную ценность для функционального анализа. Хотя еще много предстоит узнать о пожеланиях, касающихся описательной фазы всего анализа, эта краткая презентация дескриптивно-содержательных моделей может послужить указанием на то, что процедуры функционального анализалюлсио кодифицировать до такой степени, что в конечном счете социолог, ведущий полевое исследование, получит необходимую для его наблюдений «карту».
Другой пример служит иллюстрацией того, что еще желательно учесть при описании подлежащего анализу объекта:

Табу на внешний брак: чем выше степень групповой солидарности, тем сильнее чувство неприятия брака с людьми за пределами группы. «Не важно, какая причина заставляет желать групповой солидарности...» Внешний брак означает или потерю члена своей группы в пользу другой, или включение в свою собственную группу таких людей, ко- торые недостаточно подготовлены к восприятию ценностей, мнений и обычаев внутренней группы[167].
Здесь содержится указание на четвертый тип данных, которые необходимо включить в описание социального или культурного образца, предваряя функциональный анализ. У всех, кто причастен к изучаемому обычаю, обязательно есть некий набор мотивов для конформизма или для девиантного поведения. Описание должно, насколько это возможно, сообщать об этих мотивациях, но эти мотивы нельзя путатьgt; как мы видели, с (а) объективной моделью поведения и (б) с социальными функциями этой модели. Включение мотивов в описание помогает объяснитьясшо- логические функции, выполняемые моделью, и, как часто оказывается, оно подводит вплотную к социальным функциям.
Пока что мы рассматривали объекты, представляющие собой явно выраженные типовые обычаи или верования — модели, которые признают таковыми сами члены данного общества. Так, члены конкретного общества могут, хотя и в разной степени, обрисовать обряд достижения половой зрелости у Chiracahua, модель миррири у Mumgin, выбор супруга на основе романтической привязанности, интерес к престижному потреблению или табу на внешний брак. Это очевидные проявления культуры, и поэтому они в большей или меньшей мере известны тем, кто принадлежит к этой культуре. Однако социолог не ограничивается этими очевидными моделями. Время от времени он раскрывает скрытую культурную модель — ряд обычаев или верований, — которая столь же шаблон на, как и очевидные модели, но которую участники не считают нормативно упорядоченной. Таких примеров множество. Так, статистика показывает, что в квазикастовой ситуации, которая характерна, например, для отношений между неграми и белыми в нашей стране, превалирующая модель смешанного брака (когда он имеет место) — это брак между белой женщиной и негром (а не между негритянкой и белым мужчиной). Хотя эта модель, которую можно назвать кастовой гипогамией, не институционализирована, она сохраняется и является удивительно устойчивой[168].

Или рассмотрим другой пример устоявшейся, но явно непризнанной модели. Малиновский сообщает, чтотробриандеры, коллективно занимающиеся технологической задачей построения каноэ, выполняют не только эту явную технологическую задачу, но также устанавливают и укрепляют походу дела межличностные отношения между собой. Многие из последних данных по этим первичным группам, называемым «неформальными организациями», относятся к этим моделям отношений, которые наблюдает социолог, но которые не признают, по крайней мере в их полной значимости, участники[169].
Все это указывает на пятое пожелание, касающееся протокольного описания: проявления упорядоченности поведения, связанной с номинально главной деятельностью (хотя и не являющейся частью эксплицитной культурной модели), должны входить в протокольные описания, которые ведутся полевым исследователем, поскольку эти неосознанные закономерности часто дают ключ к разгадке отличительных функций всей модели. Как мы увидим, включение этих «неосознанных проявлений упорядоченности» в протокольное описание почти сразу ориентирует исследователя на анализ модели с точки зрения латентных функций, как мы их здесь называем.
Подведем итоги; протокольные описания, таким образом, должны, насколько это возможно, включать: локализацию участников модели в пределах социальной структуры, их дифференцированное участие; рассмотрение альтернативных способов поведения, исключенных из-за акцентирования наблюдаемой модели (т.е. концентрации внимания не только на том, что происходит, но также и на том, чем пренебрегают из-за существующей модели); эмотивные и когнитивные значения, придаваемые данной модели участниками; различие между мотивациями участия в модели и объективным поведением при данной модели; закономерности поведения, не осознаваемые участниками, но тем не менее связанные с главной моделью поведения.
Вполне вероятно, что список этих пожеланий относительно протокольного описания, выполненного наблюдателем, далеко не полон. Но он все же является пробным шагом в направлении тонного определения
объектов наблюдения, что облегчает последующий функциональный анализ. Эти пожелания отличаются большей конкретностью по сравнению с рекомендациями, которые обычно даются при общей характеристике этого метода, — такими, как совет наблюдателю чутко улавливать «контекст ситуации».

<< | >>

↑

Источник: Мертон Р.. Социальная теория и социальная структура. 2006

Еще по теме Объекты, подвергаемые функциональному анализу:

- Cоциология семьи - Антропология. Этнография - Гендерная социология - Демография - Домоведение - История социологии - Методы сбора и анализа социологических данных - Общая социология - Первоисточники по социологии - Политическая социология - Социальная безопасность - Социальная работа - Социальная структура и стратификация - Социально-территориальные общности - Социоинженерная деятельность - Социологические работы - Социология культуры - Социология личности - Социология общественного мнения - Социология права - Экономическая социология - Этносоциология -