Развитие раннеклассового общества

В Северном Афганистане также существовали две крупные историко-культурные области. Территория современного Гератского оазиса именуется в «Авесте» Ха- ройва (Арея в греческой передаче), что в конечном счете и дало современное название Герат, или, в средневековой передаче, Херат. Районы по среднему течению Амударьи вместе с южными областями Узбекистана и Таджикистана образовали Бактрию (Бахди в авестийской передаче и Бахтриш в древнеперсидской транскрипции). С Бактрией граничила, а в отдельные периоды и входила в ее состав Маргиана (авестийское Моуру, древнеперсидское Маргуш), расположенная в плодородных низовьях Мургаба на юго-востоке Туркмении.

«Авеста» дошла до нас в далеко не полном виде. Из сохранившихся частей наибольший интерес представляет «Ясна», что буквально означает «почитание, жертвоприношение». Здесь объединены различные тексты, произносимые при определенных обрядах. Среди них сохранилось и 17 глав, приписываемых знаменитому основателю одной из мировых религий Зороастру, или Заратуштре. Проповеди Заратуштры известны под названием Гат и отличаются весьма архаическим языком, большой эмоциональностью и страстностью. Другая важная часть «Авесты» — «Видевдат» (закон против дэвов) содержит тексты, передающие весьма древнюю традицию. Наконец в «Авесту» оказались включенными и 22 гимна-молитвы (так называемые яшты), посвященные различным божествам. По языку они еще более архаичны, чем проповеди Заратуштры.

Древнейшие части «Авесты» позволяют в известной мере охарактеризовать общественный строй восточноиранских племен, по крайней мере первой трети I тыс. до н. э. Низшей общественной единицей была имана-дом, означавшая большую патриархальную семью, включавшую рабов, жилище и все хозяйство. Следующей единицей был вис — род, за которым следовало занту — племя или область, населенная племенем. Наконец, четвертой единицей в иерархии общественных органов была да- хью — страна, область, которую возглавлял правитель области — дахьюпати. Видимо, дахью — это основные хозяйственно-политические организмы того времени, представлявшие собой оазисы с центром в виде поселения городского типа. Такие оазисы, группировавшиеся вокруг крупного поселения с высившейся на мощной платформе из сырцового кирпича цитаделью, известны для IX—VII вв. до н. э. в дельте Мургаба, в древней Маргиане. Вероятно, таким центром древней Дрангианы был Нади-Али в Систане. Центр этого достаточно крупного памятника представляет собой холм высотой 31 м, на вершине которого находились остатки здания постройки VII—VI вв. до н. э., возможно дворцового характера. Во всяком случае, здесь при раскопках помимо глиняной посуды найдены обломки украшений из меди и золота. Возможно, это была резиденция местного дахьюпати. В яштах упоминаются дома правителей, очевидно являющиеся древнейшими дворцовыми сооружениями. В правобережной Бактрии также известны монументальные строения первой трети I тыс. до н. э. с использованием высоких платформ, сложенных из сырцового кирпича (Тилля-тепе).

Археологические материалы свидетельствуют об определенных изменениях в культуре североафганистан* ских оазисов первой трети I тыс. до н. э. Здесь происходит сокращение количества керамики ремесленной выделки. Теперь почти половину глиняной посуды состав ляют грубые, ручной лепки, сосуды, покрытые нередко несложными расписными узорами. (Вместе с тем ряд культурных традиций сохраняется, что особенно заметно в области строительства.) Многочисленные бронзовые наконечники стрел указывают на большую роль вооружения в жизни древних племен. Начавшееся в этот период освоение железа позволило воинам и земледельцам изготовлять орудия невиданной ранее прочности и надежности. Близкая к такой культура распространена была в то время и на левом берегу Амударьи (Кучук- тепе), и в низовьях Мургаба (комплексы типа Яз-депе 1). Причины происходящих изменений не вполне ясны. Скорее всего они отражают процесс культурной ассимиляции, связанной с переходом населения Афганистана и соседних стран на языки и диалекты восточноиранской языковой группы. Наряду с развитием оседлых оазисов в начале I тыс. до н. э. начинается сложение кочевых племен, также говоривших на восточноиранских языках и являвшихся потомками степных скотоводов эпохи бронзы. Переход к верховой езде позволил кочевникам совершать далекие походы. Вооруженные конники стали мощной военной силой древнего мира. Из этих племен наиболее известны саки, основным центром расселения которых были Северная Киргизия и Южный Казахстан. Но отдельные группы кочевников часто жили в непосредственном соседстве с жителями оседлых оазисов. Есть основания говорить о весьма раннем проникновении кочевых племен даже на юг Афганистана.

Дальнейшее развитие хозяйства, накопление богатств, усиление военной опасности, продолжающееся расслоение общества на богатых и бедных стимулировали стремление к созданию крупных политических объединений с устойчивым централизованным руководством. Эпико-героическая традиция восточноиранских племен, частично сохраненная «Авестой», позволяет осветить некоторые стороны этого процесса. Так, в одном из яштов, называемом «Михр-яшт» и посвященном древнеиран- скОму богу Михре, или Митре, упоминается лицо довольно высокого общественного положения, а именно дахью- пати всех дахью, т. е. правитель не одной, а нескольких стран-оазисов8. Уже само появление такого термина указывает на наличие тенденции к политической централизации, к объединению нескольких оазисов под властью одного правителя. Эти объединения могли быть и довольно значительными. В том же «Михр-яште» рассказывается, как сам Митра на быстром коне первым покоряет вершины и с высоких гор взирает на благодатную «арийскую» землю, в состав которой входят Согд, Маргиана, Арея, Хорезм и области, находившиеся, видимо, в горном Афганистане. Исследователи не без оснований предполагают, что это одно из весьма древних политических объединений, не отличавшихся постоянством границ и стабильностью власти9.

В эпико-героической традиции рода Виштаспы, покровителя Заратуштры, повествуется о драматических событиях, сопутствовавших образованию подобных объединений. Кави Хусрау, дальний предок Виштаспы, воевал с Франграсьяном, предводителем кочевых племен, именуемых в «Авесте» турами. Первоначально Фран- грасьяна завоевал страну Кави Хусрау, который, судя по всему, правил в Дрангиане, на юго-западе Афганистана. Но затем в результате жестокой битвы предводитель кочевников был взят в плен и связанным приведен к Кави Хусрау, который убил его «у озера Чайча- ста, глубокого озера с солеными водами» (по всей видимости, у Аральского моря). Один из видных советских исследователей, И. М. Дьяконов, даже предполагает, что «арийская земля», описанная в «Михр-яште», представляет собой конфедерацию, образованную дран- гианским владыкой. Во всяком случае, это было лишь одно из временных объединений, которые создавались под властью удачливых царьков и опирались на военную силу. Правда, власть этих царьков была ограничена «советом первейших». Большую роль играли и служители культа, выделявшиеся в особую касту жрецов.

Как бы то ни было, борьба за объединение разрозненных оазисов в условиях постоянных столкновений с вторгавшимися в страну кочевниками становится главной прогрессивной тенденцией того времени. В такой исторической ситуации и развернулась деятельность Заратуштры. Молитвы-проповеди Заратуштры (Гаты) принадлежат, как свидетельствует стилистический анализ, одному лицу и отражают яркую личность автора, его порывистость, страсть и нетерпимость. Лейтмотив этих речений вполне ясен — перед нами идеологический реформатор, отвергающий ранее существующие верования и стоящую за ними жреческую корпорацию.

Заратуштра яростно выступает против лживых богов и их последователей, в том числе против правителей, при которых находятся «дурные проповедники». На первое место в его религиозных воззрениях выдвигается Ахура- Мазда (мудрое божество). Вместе с тем в проповеди самого Заратуштры заключены и основы учения о дуализме, о двойном делении мира на царство добра и правды (Арта) и царство зла и лжи (Друг). В одной из проповедей Заратуштра прямо говорит: «Я хочу сказать о двух духах в начале бытия, из которых светлый сказал злому: «Не согласуются у нас ни мысли, ни учение, ни воля, ни убеждения, ни слова, ни дела, ни наша вера, ни наши души». Оба изначальных духа явились, как пара близнецов, добрый и дурной в мысли, в слове, в деле. И когда те два духа встретились, вначале они установили с одной стороны жизнь, с другой — разрушение жизни» 3. Человек, во всяком случае теоретически, свободен в выборе встать на сторону добра или зла. Сам Заратуштра ни минуты не сомневается в своем выборе и активно выступает как истинный артовец. Однако за абстрактными понятиями и туманными, хотя и поэтическими видениями Заратуштры могут быть выявлены вполне реальные, земные устремления 10.

Условия, в которых возникло и сформировалось это идеологическое явление, в частности бескомпромиссный дуализм с извечной борьбой добра и зла в космических масштабах, достаточно определены. Так, в проповедях Заратуштры десятки раз в разных сочетаниях упоминается скотоводство, различные домашние животные, чаще всего быки и коровы. Говоря о скоте и скотоводстве, пророк выказывает активную заинтересованность в их благополучии и процветании, в ограждении от всяческих злых сил, от массовых забоев при жертвоприношениях и, главное, от хищничества и разбоя. Известно, что на определенной стадии развития общества, когда резко обособляются социальные группы, перерастающие в классы, именно скот и владение им были символом социальной и общественной значимости. Скот, как легко отчуждаемое имущество, становился в первую очередь объектом собственности. Обладание скотом означало богатство и процветание. В этом отношении показательно, что знатный род, представители которого одними из первых поддержали учение Заратуштры, назывался хвагва, что этимологизируется как «имеющий хорошего Т ыка» или «хороший скот». Один из приверженцев пророка носит имя Фрашауштра, что означает «обладающий годными (хорошими) верблюдами», другой — Джа- маспа — «ведущий лошадь». Даже имя самого пророка означает «обладающий желтым верблюдом» или «верблюжий погонщик».

Вместе с тем Заратуштра отнюдь не пассивен в своих призывах к ограждению довольства и богатства, символизируемого процветающим скотоводством. Он видит и тот инструмент, который может оградить общество от бед и грабежей, утвердить на земле начала правды и света. Это «хшатра» — сильная власть земных владык. В 17 сохранившихся проповедях Заратуштры данное понятие упомянуто 63 раза. Добрый правитель, утверждает он, несет смерть и истребление в лагери врагов и таким образом воздвигает мир для радостных селений. В этом отношении зороастризм был учением, наиболее полно отвечающим сложившейся исторической обстановке, идеологически обосновывавшим создание крупных государственных объединений под властью «праведных царей». В свою очередь это было одной из причин, обусловивших быстрое распространение нового учения, являвшегося идеологической платформой знати, которая противопоставляла свою власть обществу.

Сам родоначальник учения принял активное участие в политической борьбе за создание прочных государственных образований. Устойчивая зороастрийская традиция утверждает, что Заратуштра появился за 258 лет до Александра Македонского, но не ясно, имелась ли в виду селевкидская эра, начавшаяся в 312 г. до н. э., или какое-либо другое событие. Ориентировочно жизнь и деятельность пророка можно отнести к VII в. до н. э. Это был вполне реальный человек. Его мать носила имя Дугдава (доящая коров), а отец — Пурушаспа (владеющий серыми или пятнистыми конями). В возрасте около 30 лет Заратуштра начал проповедь нового учения, но не имел успеха на своей родине. Особенно резкую оппозицию ему составили представители традиционного жречества, и Заратуштра был вынужден бежать из родных мест. Признание он находит при дворе правителя Виш- таспы. Здесь адептами нового учения становятся многие представители знати, в том числе главный советник царя Джамаспа. Опираясь на эту мощную поддержку,

Заратуштра гневно обличает других правителей, внимающих «ложным пророкам». Считается, что этого успеха Заратуштра достиг в возрасте 42 лет. Но борьба Виштаспы за создание под своей эгидой значительного владения была трудной и в конечном счете неудачной. Его главный противник Арджатаспа, вождь племени хьяуна, подчинил царство Виштаспы. Что же касается Заратуштры, то в возрасте 77 лет он был убит лицом из племени тура, т. е. кочевником.

Однако это был лишь один из эпизодов военно-политической борьбы за создание крупных государственных образований. Судя по всему, наиболее значительных успехов в этом деле достигли правители Бактрии, где богатые и процветающие оазисы сложились еще во II тыс. до н. э. В «Авесте» Бактрия характеризуется как «прекрасная страна с высоко поднятыми знаменами», что явно указывает на воинские доблести.

О древней Бактрии как могущественном политическом объединении свидетельствует стойкая традиция античной историографии, восходящая к греческому автору Ктесию Книдскому. Согласно этой традиции, Бактрия представляла собой крупное царство, в котором имелся целый ряд городов. Затем она подверглась нападению ассирийских войск во главе с царем Нином и царицей Семирамидой (Саммурамат). Поскольку столица страны Бактры (ныне городище Бала-Хисар около Мазари- Шарифа) была хорошо укреплена (помимо крепостных стен здесь имелась цитадель), овладеть ею удалось лишь хитростью. После падения столицы было захвачено большое количество золота и серебра. Многое в этом повествовании имеет явно легендарный характер. Саммурамат была фактической правительницей Ассирии с 810 г. до н. э. Хотя при ней совершались походы далеко на восток, но, видимо, не далее центральных областей Ирана. Следует полагать, что в сообщениях древних авторов объединены воспоминания об этих далеких для древневосточного мира восточных походах ассирийских войск и предания о существовании в доахеменид- ской Бактрии достаточно сильного политического объединения. Во всяком случае, нет сомнений в том, что в VIII—VII вв. до н. э. в Афганистане и на юге Средней Азии существовали поселения городского типа с мощными цитаделями. Показательно, что ахеменидский царь Кир своим главным соперником (после разгрома Ми дии) на международной арене наряду с Вавилоном, Египтом и кочевниками-саками считал Бактрию. Смещение различных представлений сказалось и на том, что некоторые греко-римские авторы царем Бактрии в пору бактрийско-ассирийской войны называют Зороастра,

о котором античный мир знал как о выдающемся деятеле областей, лежащих далеко на востоке. Вероятно, Бактрия, так же как и соседние области, начинает постепенно все больше втягиваться в орбиту политической истории древнего Востока.

В конце VII в. до н. э. главной силой в Передней Азии становится мидийская держава, нанесшая сокрушительное поражение Ассирии. Возможно, в какой-то период мидийское влияние распространялось и на южные области Афганистана. Владычество Мидии на древнем Востоке было сравнительно недолговечным, и вскоре ее место заняла персидская держава Ахеменидов.

Видимо, в рассказах об эвергетах и дербиках отражены одни и те же события, когда Киру в его борьбе с племенами Восточного Ирана и Южного Афганистана удалось привлечь на свою сторону какую-то племенную группировку. В источниках не сохранились подробности подчинения Киром Бактрии. Имеются сведения о том, что первые сражения не дали решающего результата и лишь позднее бактрийцы добровольно подчинились основателю ахеменидского государства. Всякое сопротивление жестоко подавлялось. Так, Киром была разрушена Ка- писа, находившаяся в районе современного Баграма. В покоренных странах образовались сатрапии, во главе которых были поставлены персидские наместники, имевшие вооруженные силы и административный аппарат для сбора налогов. Однако не все восточные походы кончались для Кира удачно и результативно: в августе 530 г. до н. э. в столкновении с кочевниками персидская армия была разгромлена, а сам Кир убит. По одним сообщениям, противниками Кира в этом сражении были массагеты, по другим — дербики, по третьим — племена даев, или дахов. Судя по всему, это был поход против среднеазиатских кочевников. Персидская армия потер- пела поражение, вероятно, в междуречье Амударьи и Сырдарьи.

После смерти Кира «царем царей» ахеменидской державы стал его сын Камбис (530—522 гг. до н. э.), сосредоточивший внимание на походе в Египет, который его отец так и не сумел завоевать. В последний год правления Камбиса в ахеменидской державе разразился социально-политический кризис, потрясший до основания недавно созданное государство. За происходившей в это время династической борьбой нетрудно видеть глубокие внутренние противоречия, раздиравшие созданную Киром империю. В ее состав вошли многие страны и народы, бывшие ранее независимыми и отнюдь не смирившиеся со своим подчиненным положением. В среде самих персидских и мидийских племен, занимавших в ахеменидской державе привилегированное положение, активизировался процесс имущественной и социальной дифференциации, шло обогащение знати и усиливающееся порабощение рядовых общинников. Сходные процессы углубления классовой дифференциации происходили и в восточных сатрапиях Ахеменидов, где местная знать в ряде случаев вставала на сторону завоевателей, выступая против собственного народа.

Толчком к массовым движениям послужил династий- ный переворот. Сообщается, что Камбис, стремясь обеспечить себе единовластие, тайно убил своего брата Бар- дию. Во время египетского похода Камбиса один из жрецов (маг) по имени Гаумата, воспользовавшись тем, что убийство сохранялось в тайне, объявил себя сыном Кира и захватил власть в Персии. Камбис решил срочно вернуться, но в пути умер от раны, полученной при неясных обстоятельствах. Гаумата принял титул «царя царей», и обширная держава оказалась в его руках. Но волнения, начавшиеся еще в правление Камбиса, усили- лись. Стремясь удержаться на троне, лже-Бардия отменил на три года налоги с покоренных стран и поставку ими воинских отрядов в персидскую армию. Вскоре против Гауматы возник заговор в среде персидской аристократии, в результате которого он был убит. «Царем царей» стал представитель младшей линии Ахемени- дов — Дарий I (522—486 гг. до н. э.). Новый дворцовый переворот еще более накалил политическую обстановку. Дарий I сразу же вынужден был бросить свои силы на подавление восстаний, охвативших многие районы империи, в том числе и восточные сатрапии.

Особенно массовым было движение в Маргиане, где восставшие избрали своим вождем маргианца по имени Фрада. Против них был направлен бактрийский сатрап Дадаршиш, и в сражении 10 декабря 522 г. до н. э. мар- гианцы потерпели жестокое поражение. Сообщается, что было убито 55 тыс. восставших, а 6,5 тыс. взято в плен. В. В. Струве убедительно показал, что есть все основания видеть в маргианском восстании движение широких масс, таившее особенную опасность для социальной базы ахеменидской державы, что обусловило быстроту и жестокость его подавления п.

В это же время не менее опасное для Дария восстание охватило район Персиды и некоторые другие области. Его возглавил некий Вахьяздата, объявивший себя Бардией, сыном Кира, и добившийся того, что на его сторону перешла вся Персида, где он, видимо, был поддержан широкими кругами местного населения. По официальной версии, в первом же сражении, происшедшем 29 декабря 522 г. до н. э. у крепости Капишканиш (предположительно ее отождествляют с Каписой), мятежники были разбиты. Однако движение не прекратилось. Восставшие «снова собрались», что свидетельствует о безусловной поддержке их со стороны местного населения. Лишь вторая битва, 21 февраля 521 г. до н. э. в местности Гандутава, принесла окончательную победу. Есть все основания видеть в этих восстаниях результат усиления классовой дифференциации, вызывавшей протест со стороны все более обездоливаемых рядовых общинников 12.

Одержав победу в напряженной борьбе, Дарий I провел ряд реформ, усовершенствовал административную систему государства, организовав' с этой целью систему негласного надзора за сатрапами. Была улучшена дорожная сеть, а также денежное обращение.

Однако тенденции к обособлению отдельных сатрапий, особенно наиболее развитых в экономическом и политическом отношении, сохранялись. В этом плане показательна роль Бактрии, сатрапами которой обычно назначались члены правящей династии, стремившиеся, опираясь на это свое владение, предъявить и более значительные политические претензии. Так, в начале правления Ксеркса (486—465 гг. до н. э.) против него выступил его брат Ариамен, возглавлявший Бактрийскую сатрапию. Позднее, при том же Ксерксе, взбунтовался другой бактрийский сатрап, Масиста, пользовавшийся широкой поддержкой у бактрийцев и саков. При Артаксерксе I (465—423 гг. до н. э.) его брат, правитель Бактрии Гистасп, выступил с притязаниями на трон, что послужило причиной длительной междоусобной войны, в которой бактрийцы активно сражались на стороне претендента. В этот период ахеменидское государство в целом уже явственно клонилось к закату. Неудачные греческие походы, беспрестанные дворцовые перевороты, ослабление персидского войска, в котором все большую роль стали играть наемники, способствовали общему упадку.

В то же время росла самостоятельность и отдаленных сатрапий, некоторые из них вообще становились независимыми государствами. Например, на востоке отпал Хорезм, приобрела независимость часть индийских земель, присоединенных при Дарии I. Последний ахеме- нидский сатрап Бактрии по имени Бесс не ограничивал свои владения только Бактрией. Ему подчинялись (во всяком случае, поставляли воинские контингенты) сог- дийцы и индийцы (видимо, жители западной части Ганд- хары), а сакские племена были его «союзниками». Эти обширные владения, своего рода прообраз будущего Греко-Бактрийского царства, не могли не повлиять на политические амбиции Бесса, который в условиях разгрома ахеменидской державы армией Александра Македонского даже попытался создать независимое государство.

В списках податных округов ахеменидского государства и в описаниях событий, происходивших в VI—V вв. до н. э., содержатся названия различных племен и народов, что делает их ценным палеоэтнографическим источ ником. Среди многоязычного населения ахеменидской империи упоминаются и пактии, жившие где-то в восточных сатрапиях. Некоторые исследователи считали, что пактии — это один из вариантов самоназвания афганских племен, ныне звучащего как паштун или пах- тун 13. Сообщения греческих авторов позволяют ориентировочно наметить территорию, на которой обитали племена пактиев. Именно на их территории находился город Каспатура, или Каспапура, откуда начала свое плавание вниз по Инду флотилия, организованная Да- риєм I для изучения своих новых владений.

Вместе с тем есть свидетельство, что земля пактиев граничила со «скифами», т. е. с какой-то группой кочевых племен, которых античные авторы нередко называли по имени наиболее хорошо им известных кочевников. Это скорее всего саки Памира, где обнаружены их погребения, или саки, также обитавшие в горных долинах, на горных плоскогорьях, но несколько южнее. Вместе с тем в области обитания пактиев реки были уже достаточно судоходны. Возможно, земли пактиев располагались в горах, к северу от реки Кабул 14. Однако лингвистически сближение пактии — паштун не подтверждается.

Как показывает топонимика Бактрии, Арахосии, Дрангианы и других областей, ныне полностью или частично входящих в состав Афганистана, на этих территориях в середине I тыс. до н. э. жило население, говорившее преимущественно на диалектах восточноиранской группы языков. На это указывает, в частности, широкое распространение элемента aspa (конь) в названиях племен и народов (Зариаспа — прозвище Бактр, ариаспы, аспасии) и многое другое. Эти древние восточноиранские племена и составляли ту основу, на которой происходило развитие ираноязычных народов, населяющих современный Афганистан. Имеются определенные связи между бактрийским и современным афганским языками. Значительную роль в афганском глоттогенезе сыграли и сакские языки, носители которых довольно рано продвинулись далеко на юг, а затем неоднократно пополнялись новыми волнами перемещавшихся кочевых племен. Следует считать, что взаимодействие оседлого населения Арахосии и Дрангианы, говорившего на восточноиранских диалектах, и кочевников сакской группы было важным этапом этногенеза предков афганского народа. Однако это был длительный и сложный процесс.

При всей насыщенности периода VI—IV вв. до н. э. восстаниями и волнениями в целом для Бактрии и соседних областей это было время известной стабилизации. Пришел относительный мир в «радостные селения», к чему призывал в своих проповедях Заратуштра. В это время наблюдается определенный подъем экономики, в первую очередь поливного земледелия и ремесел. Ахе- менидское правительство специально занималось строительством ирригационных сооружений, хотя и стремилось при этом обложить пользующихся водой общинников дополнительными налогами. Была известна и кяризная система орошения с устройством водосборных галерей, постепенно выводящих подземные воды на поверхность. Поощряя развитие поливного земледелия, Ахемениды освобождали от податей на определенный срок каждого человека, соорудившего кяриз. Вполне вероятно, что первые кяризы Афганистана, известные в целом ряде районов страны, в частности в районе Фа- раха-Гиришка, восходят еще к середине I тыс. до н. э.

Население постепенно все более концентрируется в поселениях городского типа, которые становятся важными центрами развития экономики и культуры. Обследованные археологами руины столицы Бактрии занимают площадь 120 га, не считая пригородов. Многие города наряду с крепостными стенами имели и укрепленную цитадель. Так, важным центром этого оазиса было городище Алтын-Дильяр-тепе, имеющее в плане форму почти правильного круга с прямоугольной цитаделью в центре. В городах были сосредоточены различные ремесленные производства, происходил обмен продуктами, осуществлялись торговые операции. Индийские источники позволяют составить обширный список предметов торговли того времени. Это были шерстяные одеяла, различные железные орудия, в том числе серпы, лопаты, лемехи плугов, глиняная посуда, золотые и серебряные украшения, лодки, повозки и колесницы, т. е. в основном изделия ремесленников. Что же касается земледелия, то, судя по всему, оно еще было слабо затронуто товарными отношениями: из продуктов земледелия в продажу шли различные сорта вин, в том числе один сорт вина из Каписы. Получила развитие и международная торговля, которой ахеменидское правительство старалось покровительствовать. Существовал торговый путь из Малой Азии в Бактрию и далее в Индию.

Развитие товарных отношений и выход за рамки натурального хозяйства нашли свое отражение в развитии денежного обращения. В источниках сообщается о налогах, взимаемых с различных сатрапий, причем Бактрия платила 360 талантов в год (один талант = около 30 кг серебра). Вероятно, это был денежный эквивалент объема различных натуральных поставок, но не исключено, что часть налогов поступала и в виде денег. На территории Бактрии, Гандхары и Арахосии сравнительно редко встречаются монеты собственно ахеменидского чекана— золотые дарики (8,4 г) и серебряные сикли (5,5 г). Шире распространены монеты, выпускавшиеся различными греческими городами, и прежде всего Афинами. В Гандхаре чеканились и местные монеты в виде продолговатых или квадратных серебряных слитков с различными изображениями. В Кабуле был найден большой клад серебряных монет того времени, из которых лишь небольшая часть попала в музей 15. Помимо ахеме- нидских, греческих и гандхарских монет в нем находились 29 весьма своеобразных монет, близких по формам греческому чекану, а по некоторым изображениям — гандхарским монетам. Имеются на них и оригинальные изображения — птица, спаренные протомы баранов, голова слона, гиена (?). Было высказано предположение, что это чекан Каписы или даже самой Бактрии16.

В целом можно заключить, что в условиях политического господства Ахеменидов, в состав владений которых вошли и земли нынешнего Афганистана, в местном обществе завершилось развитие классовых отношений. С одной стороны, местная аристократия, сделавшись представителем власти центрального правительства на местах, укрепила свое особое общественное положение, с другой — усилилось расслоение общины и порабощение рядовых общинников. Ответом на это стали массовые народные движения в Маргиане и Арахосии. В личном владении представителей Ахеменидской династии и ахеменидских вельмож находились обширные земельные угодья и различные мастерские, в которых трудились рабы или беднейшие общинники, низведенные до рабского состояния 17. Рабовладельческая верхушка восточных сатрапий стремилась следовать образу жизни ахеменидских столиц. Недаром и в Дрангиане и в Бактрии открыты относящиеся к этому времени постройки дворцового типа 18. Середина I тыс. до н. э. была периодом дальнейшего подъема культуры и искусства, в котором все более ощущается знакомство с произведениями мастеров не только Месопотамии, но и малоазийской Греции. Об этом можно судить по предметам из так называемого амударьинского клада, найденного в XIX в. при случайных обстоятельствах в Северной Бактрии19. Здесь немало привозных вещей, в том числе произведений придворного искусства ахеменидского Ирана и даже эллинских мастеров. Вместе с тем другие предметы, в частности воспроизводящие животных в энергичном движении, роднятся с искусством кочевых племен, с так называемым скифо-сибирским звериным стилем. В составе клада есть и произведения местных бактрийских мастеров. Так, предполагается, что именно в Бактрии был выработан и сложился местный вариант ахеменидской глиптики — золотые перстни с изображениями хотя и близкими малоазийским геммам, но отличающимися от них рядом деталей20.

Значительные достижения в области экономики и культуры в немалой степени стимулировали сепаратистские устремления восточных сатрапий ахеменидской державы, стремившихся к установлению политической независимости. Верхушка местного классового общества отнюдь не была расположена без конца делиться доходами от эксплуатации своих соплеменников с Ахеменидской династией. Но свое практическое воплощение эти тенденции получили в более поздний период, в сложной исторической ситуации, после того как переживающая внутренний кризис ахеменидская держава пала под напором армий Александра Македонского.