19 сентября 1932 года Теперь мы вернемся в Европу и проследим, как менялась ее судьба. Европа находилась накануне больших изменений, оставивших глубокий след в мировой истории. Чтобы понять эти изменения, мы должны заглянуть в глубь вещей, а также попытаться выяснить, что происходило в умах людей.
Потому что любое действие, как мы видим, является результатом сложного сочетания мьгслей и страстей, предубеждений и суеверий, надежд и опасений; действие само по себе трудно понять, если не рассматривать одновременно и причины, которые к нему привели. Но это нелегкое дело, и, даже если бы я мог написать исчерпывающе о причинах и мотивах, под влиянием которых складываются выдающиеся исторические события, я все равно воздержался бы от этого, чтобы не сделать эти письма еще более скучными и тяжелыми, чем они уже есть. Я опасаюсь, что порой, увлеченный предметом или какой-либо точкой зрения, углубляюсь больше, чем следовало бы. Боюсь, что тебе придется примириться с этим. Итак, мы не можем слишком глубоко вдаваться в причины событий. Но было бы весьма глупо игнорировать их; если бы мы поступали так, то от нас ускользнуло бы все обаяние истории и все ее значение. Мы уже рассмотрели все перевороты и беспорядки, происходившие в Европе на протяжении шестнадцатого и первой половины семнадцатого веков. В середине семнадцатого века был заключен Вестфальский мирный договор (1648 год), положивший конец ужасной Тридцатилетней войне; а через год закончилась гражданская война в Англии и Карл I лишился головы. Последовал период относительного мира. Европейский континент был полностью истощен. Благодаря торговле с американскими и другими колониями начался приток денег в Европу, это принесло облегчение и способствовало уменьшению напряженности в отношениях между различными классами. В Англии произошла мирная революция, которая изгнала Якова II и принесла победу парламенту (1688 год). В действительности борьба была выиграна парламентом еще в ходе гражданской войны против Карла I. Мирная революция только закрепила результат, достигнутый с помощью оружия за сорок лет до этого. Таким образом, в Англии королю пришлось отойти на задний план, но на континенте, за исключением некоторых небольших стран, таких, как Швейцария и Голландия, дело обстояло иначе. Абсолютные и неограниченные монархии были там по-прежнему в моде, и король Франции Людовик XIV, «Великий монарх», был идеалом и образцом, которому подражали остальные. Семнадцатый век на Европейском континенте был фактически веком Людовика XIV. Короли Европы, беспечно забывая о неизбежной участи себе подобных и не пытаясь даже извлечь уроки из судьбы, постигшей английского короля Карла I, продолжали по-прежнему разыгрывать роль самодержцев, сохраняя все прежнее великолепие, церемонии и сумасбродство. Они притязали на всю полноту власти и на все богатства в стране, рассматривая свои страны почти как частные владения. Более четырехсот лет назад знаменитый голландский ученый Эразм [Роттердамский.— Ред.] писал: «Из всех птиц один только орел показался мудрецам воплощением монарха — не обладающий ни красотой, ни мелодичным голосом, непригодный в пищу, но плотоядный, алчный, всем ненавистный и являющийся проклятием для всех, он обладает огромной силой и еще большим желанием причинять зло». Королей в наше время почти нет, а те, что остались, представляют собой лишь пережиток прошлого и не имеют или почти не имеют власти. Мы можем теперь не обращать на них внимания. Но их место заняли другие и к тому же опасные люди, и орел все еще является подходящей эмблемой для этих новейших империалистов и королей стали, нефти, серебра и золота. Европейские монархии развились в сильные централизованные государства. Старые феодальные идеи о сеньоре и вассале были мертвы или отмирали. Их место заняла новая идея о стране, как о реально существующем единстве. Франция под управлением двух способных министров, Ришельё и Мазарини, играла в этом ведущую роль. Таким образом, развивался национализм и отчасти патриотизм. Религия, бывшая до того времени важнейшим элементом в жизни людей, отошла на задний план, ее место заняли новые идеи, о которых я надеюсь рассказать тебе в этом письме. Семнадцатый век еще более замечателен тем, что в этом веке были заложены основы современной науки, а также возник мировой рынок. Этот новый обширный рынок, естественно, подорвал старую экономику Европы, и многое из того, что произошло впоследствии в Европе, Азии и Америке, можно понять, только если иметь в виду этот новый рынок. Наука развилась позднее, она создала средства для обеспечения потребностей мирового рынка. В восемнадцатом веке борьба за колонии и империи, в особенности между Англией и Францией, привела к войне не только в Европе, но и в Канаде, а также, как мы видели, в Индии. После этих войн в середине столетия снова установился период относительного мира. Внешне Европа казалась спокойной и безмятежной. Многочисленные европейские дворы были полны весьма учтивых и культурных дам и кавалеров. Но спокойствие царило только на поверхности. В глубине все бурлило, и умы людей волновали и будоражили новые мысли и идеи; и большинство людей, за исключением заколдованного крута придворных и частично высших классов, испытывали все большие и большие страдания из-за возраставшей нищеты. Таким образом, покой, царивший в Европе во второй половине восемнадцатого века, был весьма обманчив, это было затишье перед бурей. 14 июля 1789 года буря разразилась в столице крупнейшей европейской монархии — в Париже. Она уничтожила монархию и вместе с ней сотни других отживших, замшелых обычаев и привилегий. Эта буря и последовавшие за пей изменения длительное время подготавливались во Франции, а частично также в других европейских странах новыми идеями. На всем протяжении средних веков религия была господствующим фактором в Европе. Она оставалась им даже позднее, во времена Реформации. Любые вопросы, и политические, и экономические, рассматривались с точки зрения религии. Религия обладала организацией, и под точкой зрения религии подразумевались взгляды папы Римского или высших сановников церкви. Организация общества довольно сильно походила на кастовое устройство в Индии. Касты, согласно их первоначальной идее, означали деление общества в соответствии с профессиями или выполняемыми функциями. Та же мысль о делении на социальные классы в соответствии с их функцией лежала в основе идей об обществе в средние века. Внутри класса, так же как и внутри касты в Индии, существовало равенство. Но отношения между двумя и более классами строились на неравенстве. Неравенство составляло самую основу всей социальной структуры, и никто не подвергал сомнению его правомерность. Тем, кому приходилось страдать при этой системе, говорили, что «их ждет вознаграждение на небесах». Разговорами о мире ином религия старалась отвлечь умы людей и поддержать неспоаведливый общественный строй. Она проповедовала также так называемую доктрину о попечительстве, это означало, что богач являлся своего рода опекуном для бедняков; земля арендатора вверялась «попечению» лендлордов. Так церковь пыталась объяснить весьма затруднительную ситуацию. Но богачу эти объяснения были безразличны, а бедняку они не доставляли утешения. Остроумные толкования не могут заменить пищу для голодного желудка. Ожесточенные религиозные войны между католиками и протестантами, нетерпимость обеих сторон, как католиков, так и кальвинистов, а также и инквизиция — все это было результатом страстных религиозно-общинных убеждений. Подумай только! Многие сотни и тысячи женщин, как рассказывают, были объявлены ведьмами и сожжены в Европе, в большинстве случаев пуританами.
Новые научные идеи подавлялись, так как считались несовместимыми со взглядами церкви. Это был статический, застывший взгляд на жизнь, о прогрессе не было и речи. Мы наблюдаем, как начиная с шестнадцатого столетия эти идеи стали постепенно меняться; возникает наука, а всеобъемлющее влияние церкви начинает слабеть; политика п экономика начинают рассматриваться отдельно от религии. В семнадцатом и восемнадцатом столетиях в Европе происходит, как говорят* рост рационализма, то есть разума в противовес слепой вере. Восемнадцатый век считается веком победы веротерпимости. Это отчасти верно. Но в действительности такая победа означала, что люди перестали придавать прежнее значение своему вероисповеданию. Терпимость была очень близка к безразличию. Когда люди чего-то страстно желают, они редко проявляют при этом терпимость; лишь тогда, когда они становятся безразличными, опи милостиво возвещают о своей терпимости. С появлением индустриализма и большой машины к религии стали относиться с еще большим безразличием. Наука подорвала основы старой веры в Европе; новая промышленность и экономика поставили новые проблемы, занимавшие умы людей. Поэтому люди в Европе отказались от привычки (хотя и не полностью) ломать друг другу головы из-за вопросов веры и религиозных догматов; вместо этого они стали ломать головы над экономическими и социальными проблемами. Очень интересно и поучительно сравнить этот религиозный период в Европе с современной Индией. Индию часто называют, и с похвалой и в насмешку, религиозной и духовной страной. Ее противопоставляют Европе, которая считается неверующей и слишком привязанной к земным благам. Фактически эта «религиозная» Индия чрезвычайно напоминает Европу шестнадцатого века в том, что касается религиозной окраски мировоззрения Индии. Разумеется, мы не можем заходить слишком далеко в этом сравнении. Но совершенно ясно, что у нас имеет место то же самое явление, когда мы придаем чрезмерное значение вопросам веры и религиозным догматам, когда мы смешиваем политические и экономические вопросы с интересами религиозных групп в наших общинных спорах и других подобных вопросах, которые существовали также и в средневековой Европе. Суть дела не в практицизме и материализме Запада и духовности и потусторонности Востока. Различие между ними заключается в индустриализации и высоком развитии техники на Западе, со всеми положительными и отрицательными последствиями, и во все еще аграрном и в основном доиндустриальном характере Востока. Процесс развития веротерпимости и рационализма в Европе был медленным. Книги первоначально мало способствовали этому, так как люди боялись публично критиковать христианство. Поступить так означало навлечь на себя тюремное заключение или какое-либо другое наказание. Один немецкий философ был изгнал из Пруссии за то, что слишком восхвалял Конфуция. В этом усмотрели неуважение к христианству. Однако в восемнадцатом веке, по мере того как эти новые идеи обретали более ясный и общий характер, стали выходить книги, посвященные этой теме. Самым знаменитым писателем того времени, выступавшим по проблемам рационализма и другим вопросам, был француз Вольтер; он был заточен в тюрьму, затем выслан и в конце концов поселился в Ферне, близ Женевы* Во время пребывания в тюрьме ему было запрещено пользоваться бумагой и чернилами. Поэтому он записывал свои стихи кусочками грифеля между строками книг. Он стал знаменитостью еще очень юным. Ему было всего десять лет, когда он привлек к себе внимание сваей необычайной одаренностью. Вольтер ненавидел несправедливость и религиозный фанатизм, вел против них войну и выдвинул знаменитый лозунг «Ecrasez Tinfame!» — «Раздавите гадину!». Он дожил до весьма преклонных лет (1694—1778) и написал великое множество книг. Своей критикой христианства он навлек на себя лютую ненависть христианских ортодоксов. В одной из своих книг он говорит, что «человек, принимающий религию без раздумий, подобен быку, позволяющему надеть на себя ярмо». Сочинения Вольтера оказали большое влияние на людей, склонив их к рационализму и новым идеям. Его старый дом в Ферне все еще служит местом паломничества для многих людей. Другим великим писателем и младшим современником Воль-, тера был Жан-Жак Руссо. Он родился в Женеве, и Женева очень им гордится. Помнишь ли ты его статую там? Сочинения Руссо по вопросам религии и политики вызвали бурю протеста. Тем не менее его новые и довольно смелые социальные и политические теории заставили многие умы зажечься новыми идеями и принять новые решения. Сейчас его политические идеи уже устарели, но они сыграли важную роль в подготовке французского народа к Великой революции. Руссо не призывал к революции, возможно, он даже не ждал ее. Но его книга и идеи, без сомнения, сеяли в умах людей семена, которые расцветали цветами революции. Наиболее известная его книга «Об общественном договоре» («Du Contrat Social»). Она начинается словами (цитирую на память: «Человек рождается свободным, но он повсюду скован цепями». Руссо был, кроме того, великим педагогом, многие из способов обучения, предложенных им, и сейчас применяются в школах. Помимо Вольтера и Руссо, было еще и много других выдаю* щихся мыслителей и писятелей во Франции восемнадцатого столетия. Я назову еще одно имя — Монтескьё, который написал среди прочих книг «Дух законов». Приблизительно в это же время в Париже была издала также «Энциклопедия», со множеством статей на политические и социальные темы, написанных Дидро и другими одаренными авторами. Во Франции, казалось, было полно философов и мыслителей, и, более того, их широко читали и они добились успеха, заставив множество простых людей размышлять над их мыслями и обсуждать их теории. Таким образом, во Франции сложилось сильное общественное мнение, на- лравленное против религиозной нетерпимости и политических и социальных привилегий. Людьми овладело смутное желание свободы. Но любопытно между тем, что ни философы, ни парод пе желали избавиться от короля. Идея республики не была распространена в то время, люди все еще надеялись па возможность появления идеального государя, кого-то вроде платоновского правителя -философа, который облегчит их тяготы, установит справедливость и предоставит некоторую долю свободы. По крайней мере так писали философы. Но сомнительно, насколько любили короля страдавшие массы. В Англин не было такого развития политической мысли, как во Франции. Говорят, что англичанин в отличие от француза не является «политическим животпым». Кроме того, Английская революция 1688 года песколько ослабила напряжение. Тем не менее определенные классы Англии продолжали пользоваться множеством привилегий. Новые экономические условия, о которых я скоро расскажу тебе в других письмах, торговля, а также осложнения в Америке и в Ипдни отвлекали умы аигличап. А когда социальное папряжепие слишком усиливалось, то взрыв предотвращался с помощью компромисса. Во Фрапции пе было условий для такого компромисса и в результате возпик конфликт. Интересно отметить, одпако, что современный роман возник в Англии около середппы восемнадцатого века. Книги «Путешествия Гулливера» и «Робипзоп Крузо» появились, как я уже говорил тебе, в начале восемнадцатого века. За ними последовали настоящие ромапы. В Англии в это время шире становится крут читающей публики. В восемнадцатом же столетии апгличапин [Эдуард. — Ред.] Гиббон написал свою знаменитую «Историю упадка и разрушения Римской империи». Я уже упоминал о нем и его книге в одном из своих предыдущих писем, когда рассказывал о Римской империи. 88.