СОФИЙСКАЯ КАФЕДРА И КЛАССОВАЯ БОРЬБА В НОВГОРОДЕ В ПЕРВОЙ ЧЕТВЕРТИ XV в.

представительства в посадничестве, неизбежно приводили к новым вспышкам борьбы внутри Новгорода Великого.

Восстание 1418 г., известное в исторической литературе как восстание Степанки, началось с избиения на вече боярина Данилы Ивановича. Инициатор этого выступления «человек некыи» Степанко был вскоре схвачен новгородскими боярами и подвергнут пыткам. Узнав об этом, вооруженные восставшие пришли на Козмо- демьянскую улицу, разграбили дом Данилы Ивановича и «иных много домов», и на Яневе улице «берег погра- биша». Дальнейшее продвижение восставших по Чудин- цевой и Людогощей улицам сопровождалось грабежами и было остановлено лишь на Прусской улице. Вернувшись на Торговую сторону, восставшие стали готовиться к отражению удара с Софийской стороны, «яко Софеис- кая страна хощеТь на нас въоружатися и домы наша грабити; и начаШа звонити по всему граду, и начаша лю- дие сърыскйвати с обою страну, акы на рать, в доспесех на мост великыи»139.

В. Л. Янин, оценивая события 1418 г., отмечает в ходе восстания сложное переплетение задач боярской и классовой борьбы: «Разобщенность сил черного люда и отсутствие ясного представления о том, что все бояре, в том числе и живущие на одной улице, в одном конце с черными людьми, являются их непримиримыми врагами и теперь позволили боярству, оставив на время собственные разногласия, обуздать поднявшийся на борьбу черный люд» 140.

Активная роль в урегулировании внутрибоярских противоречий перед лицом восставшей «черни» принадлежала иерархам новгородской церкви. Еще на первом этапе выступления, когда восставшие обрушились на козмодемьянское боярство, жители этой улицы обратились к архиепископу за посредничеством: «молиша его (Симеона. — А. X.), да пошлет к собранию людску». Взбунтовавшийся люд отверг посредничество владыки. Более того, в ходе выступления пострадал Никольский на Поле- монастырь («нь и монастырь святого Николы

на Поле разграбиша, ркуще: «зде житници боярскыи»1Ь5. В условиях выступления «черни», дерзнувшей поднять руку на государственные устои и церковные святыни, выступление новгородского иерарха вполне логично.. Владыка консолидировал боярство Новгорода, выступив инициатором временного союза олигархической верхушки города. Боярский сговор остановил страшное для всех феодалов народное выступление.

Однако боярское соглашение сохранило сложившееся кончанское представительство в посадничестве, оставив тем самым предпосылки нового конфликта10*. Следующая вспышка отмечена летописцем спустя три года после восстания Степанки.

Под 1421 г. в летописи помещен рассказ о новом столкновении враждующих сторон: «И в Новегороде вос- сташа бранью два конца, Неревськии и Славенскии за Климентия Артемьина про землю на посадника Ондрея Ивановича и пограбиша двор его в доспесех и иных бо- ляр разграбиша дворы напрасно. И убиша Андреевых пособников 20 человек до смерти, а неревлян 2 человека и умиришася» 141. В. Л. Янин, подробно рассмотревший ход восстания Степанки и выступление 1421 г., убедительно продемонстрировал их генетическую связь142.

Восстание 1421 г. совпало с важными переменами на святительской кафедре.

Причины изгнания нареченного владыки коренятся в социально-политической ситуации новгородского- общества тех лет. Помимо внутрибоярской борьбы за кон- чанское представительство в посадничестве, восстание 1421 г., несомненно, имело земельный акцент, зафикси- рованный летописцем: «... воссташа бранью... про землю»144. Для малоземельного Клопского монастыря этот факт мог послужить причиной выступления монастыря на стороне народных масс в решении вопроса о перераспределении земельного фонда, следствием чего было ВЫ' движение посадскими массами кандидатуры Феодосия при выборах нового святителя. Жеребьевка дала угод* ного народу, владыку — игумена малоземельного, монастыря, кровным образом заинтересованного в решении поземельного вопроса. Новгородское боярство, решившее после 142-1 г. свои внутренние вопросы путем урегулирования кончанского представительства в посадничестве, вмешалось в положение на святительской кафедре. Это подтверждает автор «Повести», который в противовес летописцу указывает виновников низложения нареченного владыки: «Ненавидий же добра враг, видел же его (Феодосия. — А. X.) мужа добродетельна, вздвизает брань на нь и вооружает на нь старейшин града, и паки сведоша его из дому архиерейского»115 (сравним летописное «сослаша новгородци»). Следовательно, новгородское боярство («старейшины града») было инициатором и организатором «сведения» Феодосия. Социально-политическая подоплека боярского мероприятия проступает достаточно отчетливо. Изгнание Феодосия единственный в истории святительской кафедры случай резкого расхождения политических устремлений владыки с олигархической верхушкой Новгорода.