На протяжении истории современной (Вестфальской) системы государств, по мнению Мартина Уайта, одного из виднейших представителей британской школы теории международных отношений, сформировались три основных конкурирующих между собой направления политической мысли относительно регулирования поведения государств во внешнем мире: гоббсианская, или “реалистская традиция”, рассматривает международную среду как перманентное состояние противоборства государств между собой; кантианская, или “универсалистская традиция”, предполагает, что в системе своих взаимоотношений друг с другом государства исходят из морально-этических принципов, представляя собой (возможно и потенциально) некое сообщество народов (человечества)’, гроциаиская (от Гуго Гроция), или “интернационалистская традиция”, рассматривает мировую политику в контексте международного общества. Каждое из этих трех направлений мысли включает в себя описание природы международной политики и ряд постулатов, касающихся поведения субъектов международной системы11. По мнению Хэдли Булла, виднейшего представителя современной британской политической мысли, гоббсианская традиция описывает международные отношения как состояние “войны всех против всех”, как арену борьбы, где каждое государство объективно противостоит другим. Согласно воззрениям гоббсианской школы, международные отношения являют собой ярко выраженный конфликт между их субъектами и напоминают собой игру с нулевой суммой: интересы каждого государства по определению несовместимы с интересами любого другого государства и могут быть реализованы лишь в условиях полного разрушения интересов соперника. Конкретная международная деятельность, наиболее типичное ее состояние, наилучшим образом дающая ключ к ее пониманию - это состояние войны. Таким образом, мир, по гоббсианским понятиям, - это всего лишь период восстановления сил после последней смертельной схватки и подготовки к следующей. Гоббсианский постулат международного поведения - государство свободно в достижении своих целей в отношении других стран и в этом плане не связано какими-либо моральными или правовыми ограничениями (обязательствами). В соответствии с этими взглядами, понятия морали и закона применимы только в контексте общества, а международная жизнь выходит далеко за его пределы. Если какие-то моральные или правовые цели и следует проводить в международной политике, то это могут быть только моральные или правовые цели самого данного государства, и они должны стать объектом подражания для других. Утверждается (как это делал Н. Маки- авеллй), что государство проводит внешнюю политику в своего рода моральном и правовом вакууме; или, как считали Гегель и его последователи, что моральность поведения государства во внешнем мире состоит в его собственном самоутверждении (в том числе и за счет других). Для сторонников гоббсианской традиции существуют единственные правила или принципы, о которых можно говорить, что они ограничивают поведение государств в отношениях друг с другом - это объем мощи каждого из них, правила выгоды или целесообразности с позиций данной нации. Таким образом, международные соглашения можно выполнять, если это целесообразно, с точки зрения правящей элиты данного государства, но ими можно и пренебречь, в случае, когда их соблюдение представляется нецелесообразным или противоречит жизненно важным интересам данного государства. Мирорегулирование, а оно здесь несомненно присутствует, основывается на материальной силе, оно обусловлено ее распределением на мировой арене. Сила же переменчива, поэтому сами международные отношения неустойчивы и непредсказуемы. Кантианская, или универсалистская, традиция являет собой иную крайность - она предполагает, что сущностная природа международной политики состоит не в конфликте между государствами, а в транснациональных социальных связях, которые соединяют индивидуумов или граждан государств поверх их властных вертикалей. Согласно кантианским воззрениям, главным объектом международных взаимосвязей только с виду являются отношения между государствами, а в действительности - это отношения между всеми людьми в великом сообществе человечества (а не государств). По мнению представителей данной школы, это очевидно, даже если такое положение вещей пока существует в потенции, а не фактически. Когда же это станет реальностью, система государств может быть отброшена за ненадобностью. В соответствии с универсалистскими взглядами, в рамках мирового сообщества, объединяющего все человечество, интересы всех людей в конечном счете тождественны; международная политика, рассматриваемая под этим углом зрения, - это не “разъединяющая” игра с нулевой суммой, как утверждают сторонники гоббсианского подхода, а игра с ненулевой суммой. Столкновение интересов проис ходит между правящими элитами государств, но это имеет место ; только на поверхностном или преходящем уровне существующей А'системы государств; будучи правильно понятыми, интересы всех ?;людей идентичны. По мнению кантианцев, конкретный вид между- 1 народной деятельности, который представляет собой ее наиболее типичный образец - это горизонтальный конфликт идеологии, который распространяется через границы государств и разделяет -человеческое общество на два лагеря - доверенных имманентного ; сообщества человечества и тех, кто стоит на их пути; на истинно верующих и “еретиков”; на освободителей и угнетенных. Кантианский, или универсалистский, взгляд на мораль во внешнем мире противоположен гоббсианской концепции - в области ме- окдународных отношений существуют совершенно определенные * моральные императивы, ограничивающие либо направляющие действия государств. Но эти императивы нацелены не на сосуществование или сотрудничество между государствами, а наоборот - на ниспровержение системы государств как таковой и ее замену космополитическим обществом. Сообщество человечества (людей), согласно дсантианским воззрениям, является не только главной (и единственной) реальностью в международной политике, в том смысле, что есть силы, способные сделать это явью; оно также является целью или объектом высших моральных устремлений. Правила, которые поддерживают сосуществование и социальное общение между государствами, следует игнорировать, если того требуют императивы высшей морали сообщества людей. Верность в отношениях с “еретиками” не имеет иного смысла, кроме как с точки зрения тактической выгоды. Между избранными и проклятыми, освободителями и угнетателями не может возникать вопроса о взаимном признании прав на суверенитет или независимость. Мирорегулирование в рамках кантианской тенденции идет через морально-этические ценности, исповедуемые человечеством.
Кантианство объективно ведет к уничтожению национального государства, которое обожествляется гоббсианцами и которое является основой реально существующей стихийной системы (если стихийность можно назвать системой) международных отношений. Тем самым они уходят от реальности в мир собственных философских конструкций, в которых создают идеальный мир, к которому и должно стремиться (идти) человечество. То, что обычно называют гроциаиской, или интернационалистской, традицией, находится где-то посередине между реалистским и универсалистским подходами. Гроцианская традиция описывает международную политику с точки зрения сообщества государств, которое, однако, по характеру взаимоотношений, в нем складывающихся, больше похоже на международное общество, а не сообщество. В противовес гоббсианской традиции сторонники гроцианско- го подхода утверждают, что государства вовлечены не просто в схватку - подобно гладиаторам на арене - они ограничены в своем противоборстве друг с другом общими (общепризнанными) правилами поведения и институтами. В международном обществе, как и в обычном, субъекты ведут себя в соответствии с действующими законами. Здесь нет центральной власти, но есть общие правила игры, которые все соблюдают, поскольку соблюдать их более выгодно (и это общее мнение), чем нарушать. Но в отличие от кантианской, или универсалистской, точки зрения сторонники гроцианской тенденции согласны с гоббсианской посылкой, что суверены или государства - являются главными субъектами международных отношений. По их мнению, непосредственными членами международного общества являются государства, а не человеческие индивидуумы. Международные отношения - в гроцианском понимании - не выражают собой ни абсолютный конфликт интересов между государствами, ни полную идентичность этих интересов; они напоминают собой игру, которая в чем-то разрушительна, но в чем-то также и созидательна. Конкретная международная деятельность, по гроци- анским понятиям, это ни война между государствами, ни горизонтальный конфликт, распространяющийся через их границы, а торговля, или более обобщенно - экономическое и социальное взаимодействие одного государства с другим в рамках международных отношений. Вывод гроцианцев относительно международного поведения государств состоит в том, что все они в своих сношениях друг с другом связаны правилами и структурами международного общества, которое они образуют. Вопреки гоббсианским взглядам, государства, по мнению сторонников гроцианского подхода, связаны не только правилами благоразумия и целесообразности, но и императивами морали и закона. Но в отличие от взглядов универсалистов, эти императивы велят не ниспровергать систему государств и не заменять ее всеобщим (космополитическим) сообществом человечества, а признавать требования сосуществования и сотрудничества в обществе государств12. Таким образом сообщество стран превращается в международное общество. Мирорегулирование осуществляется здесь через нормы поведения государств на международной арене, нормы их взаимодействия, нормы, которые совместно разработаны и учреждены этим государствами, субъектами международного общества. Таким образом, Грацианская тенденция, как и гоббсианская, исходит из признания факта существования национальных суверенитетов и стихийности международной среды, но она не демонизирует ее, считая, что наличие того и другого не препятствует возникновению и утверждению норм международного поведения, что поставит в конце концов мирорегулирование на прочную ( научно предсказуемую, в конечном счете, в идеале - правовую ) основу. Каждое из этих течений политической мысли включает в себя огромное разнообразие доктрин международных отношений, между которыми существует весьма слабая связь. В отдельные периоды истории каждая из этих тенденций обретала свое выражение и появлялась в связи с различными проблемами и потребностями государств и системы международных отношений в целом. В XX в., как и в XVI и XVII столетиях, гроцианская идея международного общества вынуждена была занимать оборонительные позиции. С одной стороны, гоббсианское или реалистское толкование мировой политики нашло подтверждение в конфронтациях, которые завершились двумя мировыми войнами. С другой - кантианское или универсалистское, толкование было подкреплено стремлением выйти за пределы системы суверенных государств, чтобы избежать конфликтов и беспорядков, которые сопутствовали ей в этом столетии. Между тем нынешняя тенденция к глобализации, все более проявляющая себя в области международной политики, экономики и безопасности и влияющая на состояние национальных обществ, вновь возвращает политическое мышление к идеям (грацианского) международного общества. Можно отметить, что идеи эти на рубеже XXI в. были намного ближе к тем их толкованиям, которые циркулировали в первые столетия существования системы государств, чем к тем, которые господствовали в XVIII и XIX столетиях. Здесь не место более глубоко изучать взаимосвязи и различия между каждым из этих течений. Достаточно принять во внимание тот факт, что гроцианская идея международного общества со времени своего возникновения почти всегда присутствовала в размышлениях о системе государств. “Современная мировая система, - подчеркивает британский теоретик X. Булл, - так же в известной мере представляет собой международное общество, по крайней мере, в том плане, что международное общество было одним из тех компонентов, который постоянно присутствует в ней... В то же время следует учитывать, что международное общество - не более чем один из основных элементов, функционирующих в современной международной системе, который постоянно конкурирует с присутствующими в ней элементами всеобщей войны (гоббсианской традицией. - Авт.) и кантианской транснациональной солидарности и потому не являющийся не единственным и не доминирующим в этой системе”13. Не менее важно и другое: очевидно, что эти три тенденции - в разном соотношении друг к другу - будут либо присутствовать в любой будущей схеме международных отношений (мирового порядка), либо будут оказывать на нее определенное влияние. Это особенно заметно, если попытаться проанализировать истоки различий в подходе различных держав (прежде всего великих) к проблематике мирорегулирования, складывающемуся новому мировому порядку. Ибо на их становление, по мнению гарвардского профессора Стенли Хоффмана, по-прежнему в решающей мере будет влиять “соотношение между тремя элементами, присущими международному обществу, - силой, общепринятыми нормами и институтами”14.