Но в наибольшей степени посылки силового равновесия, баланса сил, лежащие в основе нынешнего варианта силового мирорегулирования, разошлись с реальным развитием международных отношений в результате возникновения после окончания “холодной войны” однополюсного мира.
Было бы значительным упрощением полагать, что он возник из стремления правящей элиты Соединенных Штатов к образованию своей империи. Скорее всего можно предположить, что он мог возникнуть из намерения стать решающим фактором в системе мирового регулирования. Так, по мнению К. Лейна, профессора Южнокалифорнийского университета, “стратегия единоличного (американского) преобладания имеет своей целью сохранить стабильность, существовавшую в период холодной войны в условиях, когда сама холодная война приказала долго жить”48. Однако представляется, что стратегические расчеты Вашингтона имели весьма отдаленное отношение к появлению американоцентризма. Однополюсный мир в системе силовых международных отношений возник в результате самопроизвольного распада второй сверхдержавы - Советского Союза, а этот акт в значительной мере имел под собой субъективные устремления некоторых представителей его политической элиты, прежде всего России и Украины, а не объективную потребность самого российского или украинского обществ. В подобной ситуации трудно было ожидать, что американ ская правящая элита в интересах сохранения мирового равновесия ответит тем же и распустит Соединенные Штаты. Таким образом объективно возник однополюсный мир, в котором одна держава по всем своим параметрам мощи - военным, экономическим, научно-техническим, финансовым, информационным - значительно оторвалась от остальных государств, и этот разрыв пока увеличивается, а не сокращается. “Только Соединенные Штаты, обладая в настоящий момент превосходством великодержавной силы на разных ее уровнях (в различных ее видах), имеют основание претендовать на лидирующее положение в системе международных отношений”, - утверждает К. Лейн49. Единственным соперником, способным в перспективе уравновесить силу США на международной арене, может стать, по мнению ряда экспертов, Европейский союз, ВВП которого в настоящий момент примерно равен американскому (правда, иногда в качестве кандидата на эту роль называют КНР, тут же оговариваясь, что если это и будет, то лет через двадцать пять, не ранее) . Но для этого, во-первых, ЕС действительно должен стать федеративным государством с единым правительством, а до этого пока еще очень далеко, если это вообще осуществимо. Во-вторых, Европейский союз если и сравним по силовым показателям с Соединенными Штатами, то лишь в плане количества, а не качества. В самом деле, ВВП в целом отражает созданную за определенный период количественную стоимость, но не качественную. Между тем именно на качественном уровне разрыв между двумя силовыми центрами прежде всего и ощутим. Но дело не только в том, что возникновение в современных условиях альтернативного США силового центра мало вероятно. Главное состоит в другом. Согласно закономерностям становления силового мирорегулирования, функционирования силовой системы международных отношений, силового равновесия, политики баланса сил и т.д. появление в этой системе одного силового центра, по своим возможностям значительно превосходящего другие государства (центры силы), должно было бы (автоматически или осознанно, не имеет значения) вести к возникновению в рамках этой системы естественного противовеса этой мощи, образованию какой-то коалиции государств, способной эту мощь уравновесить. Так всегда было на протяжении человеческой истории, особенно с тех пор как политика силового равновесия стала осознанным внешнеполитическим курсом ряда государств. “В системе международных отношений, - подчеркивает К. Уолтц, один из патриархов американского неореализма, - появление одной преобладающей силы (государства, коалиции) традиционно ведет к отталкиванию и порождает стремление других государств каким-либо образом уравновесить эту мощь”50. Это фактическое признание того, что однополюсный мир, во-первых, ненормален, во-вторых, неправомерен, в-третьих, неработоспособен, он будет постоянно давать сбои, которые некому будет корректировать. И в начале 90-х годов прошлого столетия, когда и обозначилась тенденция к возникновению однополярного мира, многие американские авторы, особенно принадлежащие к школе политического реализма (или неореализма), доказывали, что развитие пойдет именно этим путем, что возникновение однополюсности практически автоматически поведет к появлению новых сверхдержав (новых центров силы, новых коалиций). Они призваны уравновесить концентрацию мощи, возникшую в рамках одного полюса, фактически их задача - выправить неравномерное распределение силы в системе, восстановить нарушенное равновесие. “Структурный реализм (неореализм), - соглашаясь с этой точкой зрения, пишет К. Лейн, - неизбежно ведет к заключению, что гегемония в системе международных отношений неизбежно генерирует появление уравновешивающей силы в форме новых великих держав”51. Однако ожидаемого не произошло. Возможно, мир в своем развитии все-таки дошел до фукуямовского “конца истории”, где действуют иные, не свойственные нашему времени закономерности. А может быть нынешняя ситуация, несмотря на лицемерное недовольство некоторых премьеров и президентов, просто всех устраивает. Действительно, если говорить о западном сообществе, то несмотря на некоторое брюзжание французских руководителей, вспоминающих о временах де Голля, оно не только смирилось с единоличным американским лидерством в системе международных отношений, но и попыталось обосновать его необходимость в период, когда в них идут такие фундаментальные изменения. Пекин, активно выступающий за многополярный мир, временами обвиняет Вашингтон за его вмешательство в китайские внутренние дела, за поддержку китайских инакомыслящих, за его поддержку Тайваня, тибетского далай- ламы. В то же время он прекрасно сотрудничает с Соединенными Штатами на экономическом поприще, имея весомый подарок от них в виде позитивного торгового баланса размером в 40 млрд долл. каждый год. Поэтому на данном этапе американское преобладание в системе международных отношений Пекин мало задевает.
То же самое можно сказать и о Японии. Наверное, поэтому наивные попытки российской дипломатии создать какие-то силовые противовесы одностороннему американскому преобладанию в мире сначала в виде коалиции Москва-Париж-Берлин, а затем в форме оси Моск- ва-Пекин-Дели оказались безуспешными. Все потенциальные кандидаты, способные, по мнению России, стать в оппозицию американскому однополюсному миру, за исключением ее самой, предпочли вести самостоятельную игру с Вашингтоном. Вместо того чтобы заниматься бесперспективным, по их мнению, противоборством с объективной реальностью, возникшей, как уже отмечалось, не без участия самой России, они предпочли извлечь для себя какую-то выгоду из американского лидерства. Таким образом, можно предположить, что если сохранится силовая ориентация системы международных отношений, то в ближайшие годы система мирорегулирования будет находиться под значительным, если не преобладающим, влиянием Соединенных Штатов. По мнению того же К. Лейна, “момент одно- полярности”, т.е. геополитический период, который в конечном счете уступит место многополярности, продлится по крайней до 2010 года, если не дольше”52. Автор не объясняет, почему он остановился на этой дате (возможно потому, что это первая круглая дата в новом столетии и в новом тысячелетии). По мнению других американских исследователей, период однополярности скорее всего выйдет за эти пределы, учитывая тот отрыв, в который ушли Соединенные Штаты в 90-е годы прошлого столетия. Но это, помимо всего прочего, означает, что все или по крайней мере многие закономерности функционирования силовой системы международных отношений и мирового регулирования, выявленные в предшествующие исторические периоды, на данном этапе могут не работать. Возможно это и временный сбой, возможно мировое сообщество каким-либо образом приспособится к этой “незаконной” ситуации. Но важно и другое - следует признать, что мировая система международных отношений, в основу которой заложены исключительно силовые критерии, переживает серьезный кризис. Система, функционирующая на основе традиционных принципов и критериев, не может нормально работать и выдавать ожидаемые результаты в условиях, когда эти принципы и критерии изменились, когда взаимодействие элементов системы дает сбои, ибо сами эти элементы перестали быть соизмеримыми, перестали быть явлениями одного порядка, подчиняющимися общим закономерностям. Но это означает, что надо либо модернизировать взаимодействие в рамках действующей международной системы, либо менять ее на другую, работающую на иных принципах, более адекватных новым реальностям международной среды. ПРИМЕЧАНИЯ 1 Фукидид. История Пелопонесской войны. Москва, 1887. Т. 1. С. 52. 2 Schelling Т. Arms and Influence. New Heaven; London, 1966. P. 1 . 3 Кауфман В. Сила и международные отношения // Военная политика и национальная безопасность. М., 1958. С. 242. 4 Киссинджер Г. Ядерное оружие и внешняя политика. М., 1959. С. 343-344. 5 US Naval Institute Proceedings. 1969. Маг. P. 61. 6 Schelling T. Op. cit. P. 3, 25. 7 Bull H. The Anarchical Society. A Study of Order ib World Politics. 2nd ed. L., 1955. P. 115. 8 Mueller J. The Essential Irrelevance of Nuclear Weapons: Stability in the Postwar World // The Cold War and After // ed. S. Lynn-Jones, S. Miller. Cambridge, Mass., 1994. P. XII-XIII. 9 CM.: Schelling T. The Use of Force. International Politics and Foreign Policy” / Ed. R. Art, K. Waltz. Boston, 1971. P. 99. 10 Киссинджер Г. Дипломатия. М., 1997. С. 13. 11 Morgenthau Н. Politics among Nations. 4,h ed., N.Y., 1966. P. 52. 12 Ibid. P. 53. 13 Ibid. P. 55. >4 Ibid. P. 57. 15 Kennedy P. The Rise and Fall of the Great Powers. N.Y., 1989. P. XVI. 16 Киссинджер Г. Указ. соч. С. 12. 11 Bull Н. Op. cit. P. 102. 18 Morgenthau H. Op. cit. P. 163. 19 Цит. no: Bruce W.C. John Randolf of Roanoke. N.Y., L., 1922. Vol. II. P. 211. 20 The American Commonwealth. Vol. I. N.Y., 1891. P. 390-391. 21 Smith J.A. The Growth and Decadence of Constitutional Government. N.Y., 1930. P. 242. 22 Цит. no: Scott J.B. The Classic of International Law. Wash.; 1916. P. 40. 23 Клаузевиц. О войне. Т. II. М., 1936. С. 28-29. 24 Morgemthau Н. Op. cit. Р. 194. 25 Ibid. Р. 195. 26 Цит. no: International Politice / Ed. R. Art, P. Gervis. Boston; Toronto, 1985. P. 113. 27 Ibid. 28 Lc Prinipe d’Equilibre et le Concert Europeen. P., 1909. P. 104. 29 On the Balance of Power. The Philosophical Works of David Hume. Boston, 1854. Vol. III. P. 369. 30 Mills L.A., McLaughin Ch.H. World Politics in Transition. N.Y., Holt, 1956. P. 110. 31 Schleicher Ch.P. Introduction to International Relation. Prentice Hall. 1954. P. 116. 32 Walfers A. The Pole of Power and the Pole of Indifference // World Politics. 1951. Vol. 4. P. 41. 33 Memorandum of Sir Eyre Crowe on the Present State of British Relations with France and Germany. Jan. I. 1907 // British Documents on the Origin of the War. 1898— 1914 / Ed. G.P. Gooch, H. Temperey. L., 1928. Vol. II. P. 403. 34 Churchil W. The Second World War. The Gathering Storm. Boston. 1948. P. 207-208. 35 Lerche ChJr. Principles of International Politics. N.Y., 1959. P. 129. 36 Цит. no: Sweet P.R. Friedich von Gertz. Defender of the Old Order. Madison, 1941. P. 55. 37 Kissinger H.A. A World Restored. Boston, 1957. 38 Gulick E.V. Europe’s Classical Balance of Power. Ithaca, 1955. P. 300. 39 The Cold War and After. Prospect for the Peace / Ed. S.M. Lynn-Jones, S.E. Miller. Cambridge, Mass., 1994. P. XI. 40 Киссинджер Г. Указ. соч. С; 71. 41 Там же. С. 67. 42 Morgenthay Н. Politics among Nations. P. 175. 43 Walt St. Two Cheeres for Clinton Presidency // Foreign Affairs, 2000, March-Apr. P. 65. 44 Morgenthau H. Politics among Nations. P. 519. 45 Ibid. P. 202. 46 Ibid. P. 204. 47 The Papers of Woodrow Wilson / Ed. S. Link, Princeton, N.J., Princeton University Press, 1966. Vol. 40. P. 536-537. 48 Layne Ch. The Unipolar World // International Security. Vol. 17. № 4 (Spring 1993). P. 72. 49 Layne Ch. Op.cit. P. 71. 50 Waltz K.N. America as a Model for the World // A Foreign Policy Perspective. 1991. Dec. P. 669. 51 Layne Ch. Op. cit. P. 74. 52 Ibid. P. 73.