Несмотря на то, что в настоящий момент Россия находится в состоянии глубокой социальной дезорганизации, одна цель российского общества остается без изменений. Эта цель—построение рыночной экономики. Следует, однако, учитывать, что рыночная экономика и капитализм существуют в разных, очень непохожих формах.
К капитализму ведет не один магистральный путь, а множество разных дорог: «Нам обещали капитализм, и мы его получили. Не только народные массы, но и управленцы всех видов жили с мыслью о роскошных парижских магазинах. При этом забывали о существовании голодных и безработных Лимы и Сан Пауло, которые нам гораздо ближе. Самолет взлетел в воздух, и многие пассажиры уверены в том, что приземлятся в Париже или Стокгольме. Но на самом деле самолет летит в Буркина Фасо, потому что эта авиалиния и этот самолет устроены так, что не могут лететь на запад. Некоторые в конце концов прибудут туда, куда направлялись, и будут жить в Москве, как в Париже. Но сделать это они смогут только за счет тех, кто будет жить так, как живут в Буркина Фасо» (Kagarlitsky, 1992,14). Как я уже говорил выше, классификация моделей общественного развития на основе одного критерия поляризованности классовых отношений рождает слишком грубую типологию. Существует возможность определить множество исторических типов властных отношений между классами. Социальный класс может быть сильным, если: отношения собственности или обладание властными ресурсами, на которые он опирается, твердо укоренены в обществе; основные измерения его классовой ситуации устойчивы и он может положиться на поддержку сильных организаций. Разумеется, сказанное является упрощением уже в силу того, что названные условия не обязательно реализуются в одно и то же время. Однако предложенная система координат дает нам отправную точку для сравнения с другими типами классовых отношений и позволяет очертить возможные пути будущего развития России. Таблица 11 иллюстрирует различные типы классовых отношений с точки зрения силы или слабости социального класса. Классы, включенные в контекст анализа в этом случае, — это буржуазия, рабочий класс и новый средний класс. В этом также есть момент упрощения, поскольку в этом списке отсутствуют крестьяне, определявшие, как известно, классовые отношения во многих обществах, а также городская мелкая буржуазия, обладавшая определенным влиянием на ситуацию. Альтернативные модели классовых отношений Буржуазия Сильный Слабый Средний класс Сильный Слабый Сильный Слабый Сильный Рабочий 1 2 3 4 класс Слабый 5 6 7 8 В этой аналитической выкладке западноевропейские страны (в особенности скандинавские) помещены в клеточку 1. В этих странах отношения собственности полностью определились, а базовый средний класс, включающий в себя управленцев и специалистов, имеет неоспоримые привилегии по отношению к рабочему классу. С другой стороны, рабочий класс также имеет сильные организации—профсоюзы и партии, с помощью которых он функционирует как влиятельная часть гражданского общества. Только небольшая доля общественных богатств напрямую потребляется классом собственников. Именно поэтому нельзя рассматривать эти общества как эксплуататорские в прямом смысле этого слова. Россия попадает в клеточку 8. Здесь отношения собственности находятся в процессе становления, а властные ресурсы среднего класса слишком слабы. Организации рабочего класса слабы, а на уровне предприятия властные ресурсы рабочих находятся под контролем управленцев. Не подлежит сомнению то, что позиции новой буржуазии будут формироваться по мере завершения процесса приватизации. Это обусловлено тем, что процесс структурной перестройки экономики продолжается. Пока слишком рано говорить о прибыльных отраслях производства или каких- либо перспективах. В начальной стадии становления находятся также организации и интересы среднего класса. Следует подчеркнуть, что процесс протекает в противоречивой форме и в трудных обстоятельствах. Нельзя не видеть, что успех классов будет во многом зависеть от общего гегемонического проекта в обществе, а также от их успешности в деле формулирования собственных стратегий развития. Маловероятно, чтобы Россия в одночасье переместилась из клеточки 8 в клеточку 1. Каковы же другие варианты? Сразу после гражданской войны классовая структура советского общества попала бы в клеточку 4. Буржуазия и средний класс были слабы, а рабочий класс силен. Но независимые организации власти рабочих были свергнуты еще при Ленине, а при Сталине уничтожены навсегда. Чем дольше Сталин оставался у власти, тем слабее становились независимые организации рабочего класса и тем сильнее — организации среднего класса. Такое положение шло вразрез с первоначальными планами большевистского проекта. В каком-то смысле складывающаяся ситуация приближает нас к седьмому варианту из тех, что представлены в новых теориях господствующего класса. Однако из всех общественных сил, включенных в процесс преобразований, наибольшие выгоды получает отнюдь не средний класс, а номенклатура, становящаяся новым правящим классом.
Даже в том случае, если при помощи процесса приватизации номенклатура станет новой буржуазией, в обществе могут формироваться разные типы властных отношений между классами. Вариант 2 напоминает ситуацию в Германии во времена Веймарской республики, когда средний класс был раздавлен в тисках между сильной буржуазией и сильным рабочим классом (Geiger, 1949; Speier, 1986). Некоторые черты этой ситуации распознаются в положении специалистов в современной России. С одной стороны, буржуазия становится все сильнее, с другой, рабочий класс численно силен и должен хотя бы в какой-то степени приниматься во внимание. Сейчас нелегко определить те политические силы, которые действуют внутри рабочего класса как левые или правые (Oittinen, 1995). Даже КПРФ заявляет, что одной из ее важных задач является превращение России в мощную национальную державу. Исходя из этого, модель, предполагающая становление авторитарных движений, не слишком далека от реальности. Стремление к национальному самоутверждению на фоне слабости среднего класса вполне может стать поводом к беспокойству. Наихудшим сценарием из всех возможных является перспек- ! тива превращения России в развивающуюся страну. Если это слу- 1 чится, то классовая структура российского общества будет похожа на структуру в странах, где буржуазия настолько сильна, что большая часть прибавочного продукта идет на удовлетворение потребительских амбиций правящего класса. Можно найти массу примеров такой структуры в обществах Латинской Америки, Азии и Африки. Это в буквальном смысле этого слова эксплуататорские общества. Основным фактором, толкающим Россию на этот путь, является отсутствие капиталистической рациональности. Если нынешние формы российского бизнеса, полагающиеся на спекуляцию и ставящие основной целью получение максимальной прибыли в кратчайшие сроки, будут и далее преобладать, то возникнет реальная опасность скатывания России на уровень стран Третьего мира. С другой стороны, по-прежнему существуют силы, которые тянут страну в противоположном направлении и, в частности, высокий уровень образованности населения и огромный экономический потенциал. Пятый вариант ближе всего к ситуации в США, где средний класс настолько силен, что даже рабочий класс усвоил его образ мысли (Ahme and Wright, 1983). Рабочий класс слаб в том, что касается организации, а левых проектов переуст ройства не существует. Если учесть, что российский средний класс неустойчив и слаб, то такой вариант развития событий нельзя назвать вероятным. В США подобная ситуация возникла как результат особого статуса страны, находящейся в центре мирового порядка, а также как результат исключительно высокого уровня жизни. Подобные проекты, ориентированные на средний класс, известны в России. В этих проектах в рамках трудового процесса проводится четкий водораздел между функциями исполнения и планирования. Соответствующим образом дифференцируется и система образования. Для реализации этого проекта российский средний класс должен будет создать новые институты. В этом случае интересы среднего класса и рабочих войдут в стадию антагонизма. Если процесс экономического перехода крынку утратит первоначальную динамику, и если структурная перестройка экономики завершится неудачей, то вполне возможным становится седьмой вариант. В этом случае старые структуры внутри предприятия будут, скорее всего, сохранены (Clarke, 1993). Управленцы удержат в своих руках контроль над слабыми предприятиями, а специалисты станут основной силой, выступающей за модернизацию. Утрата политического контроля над обществом, бесспорно, толкает его в этом направлении. Одним из следствий этого варианта будет растущая безработица и организационная фрагментация рабочего класса. Согласно варианту 3, рабочий класс успешно превращает солидарность трудового коллектива в действительно организованную деятельность по защите своих интересов. Такой поворот дела может обеспечить движение к европейскому постиндустриальному обществу, о чем говорилось выше, а также увлечь средний класс проектом модернизации, предполагающим создание государства народного благосостояния. Превращение номинальной собственности трудового коллектива в реальную собственность может стать фундаментом для демократической левой альтернативы. Вместо сильного класса собственников возникнет плюрализм форм собственности. В России этот вариант социал-демократического развития вполне возможен. Уже есть структурные основания для его реализации, но остаются очень серьезные препятствия политического и культурного характера. Прежде всего, новый гегемонический проект потребует сознательной работы для демонтажа старых культурных форм и тех социальных институтов, которые на них опираются.