Истину или то, что выдается за истину, исследовать и испытывать
Нигде на земле нельзя найти такой совершенной истины, чтобы она не допускала различных суждений, толкований и понимания. А ведь она — только одна единственная. Никакая эпоха не обладала ею в полном объеме и совершенстве и ни одному человеку она никогда не открывалась целиком и полностью.
Поэтому стремление к истине заранее предполагает испытание того, что нам предлагается ^под видом истины. Стремление к истине заключается отчасти в исследовании духовного содержания нашей собственной жизни, отчасти в испытании того, что другими провозглашено истиной. Без испытания истина не может быть воспринята человеком в качестве животворной, возбуждающей, созидающей и одухотворяющей силы. В пассивном, мертвом состоянии она не воспринимается и не рождается. Самодеятельно поднимается она из глубины нашего сердца, предстает перед ясным сознанием и становится его достоянием. Поэтому Лессинг7 говорит: «Если бы мне была предложена в одной руке истина, а в другой стремление к ней, и надо было бы выбирать, я избрал бы последнее...» Только посредством честного испытания, исходящего из чистой любви к истине, становится она постепенно нашей собственностью. Поэтому мы чувствуем влечение к тому, кто предлагает нам испытать провозглашаемую им истину, и отворачиваемся от того, кто хочет навязать нам свою. Такой человек совершенно справедливо возбуждает в нас сомнение в том, что он сам не уверен в истине своего учения. Ведь истина может лишь выиграть от испытания; истина выдерживает испытание, а ложь и заблуждение исчезают благодаря нему. Поэтому, кто боится и не хочет допустить испытания своей предвзятой истины, тот не друг, а скорее враг истины. По этой причине ни один человек на земле не может претендовать на так называемую непогрешимость. Кто захочет прослыть безусловным авторитетом, будет за это отвергнут. Кто хочет предоставить другим искание истины, а сам думает ее воспринять от них, тот ее не найдет и не обретет. Она слишком неприступна, чтобы достаться кому-нибудь без напряжения, усилий и борьбы. Пассивно воспринятые, непроверенные положения подобны мертворожденным детям. Это — пустые, бессо держательные слова, посредством которых люди, не имеющие никакого представления об истине, а также дурно или неправильно ее толкующие, обманывают самих себя и тех, кто потерян для человечества. Поэтому ни один человек, стремящийся к твердым, правильным убеждениям, к духовной самостоятельности, не избавлен от исследования, испытания и связанных с этим усилий. Нельзя думать за другого. То, что познано другими, идет мне на пользу лишь в той мере и постольку, поскольку будит во мне стремление к исследованию. Да, настоящий, стремящийся к истине и образованию человек находит именно в исследовании и испытании радость и удовольствие. Его духовная жизнь, в той мере, в какой она является познавательной деятельностью, заключается в искании и испытании. Только ленивый, боящийся думать человек любит, если за него думают другие. Он хотел бы приобрести истину как готовое, уже приготовленное кушанье и наслаждаться ею. Но истину нельзя купить ни за какие деньги; се надо добиваться. Поэтому для нас очень большое значение имеет вопрос, как следует производить, в соответствии с природой человеческого ума, испытание того, что выдается за истину. Здесь следует различать воспринимаемое посредством органов чувств, полученное из опыта, от истин, которые порождаются духом. В первом случае решает сам чувственный опыт. Что огонь жжет, а вода делает мокрым — это каждый познает непосредственно. Совсем по-иному обстоит дело с истинами, источником которых является сам дух, хотя, может быть, чувственное вое- ^ приятие и открывает этот источник. Здесь мы поступаем иначе. Именно: каждое новое положение мы подвергаем испытанию на основании уже известных нам суждений, мнений, воззрений, мыслей, представлений, чтобы посредством согласования или совпадения нового и незнакомого со старым, уже знакомым, вынести суждение. Или же мы смотрим, вытекает ли содержание положения, подлежащего исследованию, из истин, которые заключаются в нашем духе. При этом мы руководимся следующими основными правилами: 1. Положение, противоречащее признанным за правду, или (что для отдельного человека в субъективном отношении то же самое) принятым за правду положениям, неверно (считается неверным). 2. Положение, находящееся с другими, верными положениями в такой связи, что они должны бы стать ложными, если его признать ложным, — верно. 3. То, что проистекает из верных положений на основании правильного вывода, — верно. Из этого следует, что каждое новое положение, которое мы хотим испытать, мы всегда сопоставляем с уже признанными нами за истину. Последние служат, таким образом, масштабом, посредством которого мы их измеряем. Только выдающиеся мыслители способны исследовать новое положение до самых его источников и оснований и привести его в соответствие с природой самих форм мышления. Оценка новых истин всецело зависит, таким образом, от масштаба, т. е. от содержания наших прежних убеждений. Если последний целиком или хотя бы отчасти ложен, то мы принимаем ложные положения за истинные, истинные за ложные. Само собой разумеется, что нашему суждению нельзя в этом случае доверять, а наше испытание не сможет привести к верному результату. Если человек достигает возраста, когда он становится способным к испытанию, его ум уже имеет определенное содержание, приобретенное посредством собственного жизненного опыта, традиций и обучения, так что к нему неприменимо сравнение с чистой доской (tabula rasa). От качества этого содержания — оставим в стороне различие природных дарований и степень их развития — будет зависеть, в какой мере человек созрел для испытания, какова его способность осуществлять это испытание.
Кто имел счастье получить воспитание, которое способствовало его разностороннему развитию и предоставило в его распоряжение известную сумму важных и значительных истин, тот имеет огромное преимущество перед тем, чье воспитание было менее удовлетворительным и основывалось на предрассудках и суевериях. Последний должен постигнуть трудное искусство — разучиться. Никто не может совсем без него обойтись, так как каждый приносит с собой из ранней поры юности з зрелый возраст более или менее ложные понятия, неверные суждения и всякого рода предрассудки. Поэтому перед всеми нами встает задача — научиться искусству разучиваться. Но разучиться чему-нибудь гораздо труднее, чем научиться чему-нибудь. В последнем случае ум напоминает девственную почву, которая во всякое время способна воспринять посев; в первом же он подобен полю, на котором растут терния, чертополох и всякого' рода * сорная трава, которую нужно тщательно вырвать с корнем прежде чем можно будет подумать о новом посеве. Но, если мы не постигнем этого искусства, мы никогда не освободимся от унаследованных, слепо воспринятых на веру, как это свойственно незрелому детскому уму, суеверий и предрассудков, благодаря которым в нашей голове будет все более и более накопляться множество ложных понятий, так как мы используем ранее приобретенные нами убеждения при испытании каждого нового явления. Если, например, кто- нибудь с юных лет слышал от людей, внушающих ему уважение своим жизненным опытом, возрастом или благородными поступками, положение: «Магомет — несомненный пророк» и уверовал в него, тот позже отвергнет все противоречащие этому мнения. Потребуется исключительное напряжение, быть может совсем иная среда, необыкновенная судьба или выдающийся талант, чтобы можно было надеяться, что он когда-ни- будь освободится от своего предрассудка 8. Или, если кому-нибудь в юности родители, воспитатели или другие люди, с мнением которых он считается, внушат, что следует признавать непреложной истиной суждения какого-нибудь его современника, то он освободит себя от всякого испытания, если суждение исходит ,от последнего. В тех же случаях, когда он услышит суждения из уст других людей, он ограничится выяснением, совпадают ли они с суждением непогрешимого или же расходятся с каким-нибудь его положением. Все наше дальнейшее образование зависит, таким образом, отчасти от взглядов и идей, которым мы обязаны нашей юности. Поэтому их характер и содержание имеют исключительное значение. Кто знает, как трудно не только слабому, но даже сильному человеку расстаться с прежними привычками, освободиться от старых предрассудков, которые, в конце концов, стали нам милы и как бы внедрились в нашу душу, тот поймет, почему большинство людей погрязает на всю жизнь в предрассудках, всосанных с молоком матери. Он также поймет, почему тот, кто опутан и пленен ими, может освободиться от духовного рабства и достигнуть духовной свободы только благодаря напряженной душевной борьбе и чистой бескорыстной любви к истине. Здесь нужны мужество, непоколебимое хладнокровие и большая сила духа, какими (назовем хоть одного) обладал Гёте, объявивший умение разучиться духовным наслаждением, самой оживляющей борьбой 38. Ни один человек, стремящийся к образованию, к обладанию истиной, не может быть освобожден от этой борьбы. Никто другой не может за него вести эту борьбу. То, что должно стать духовным достоянием человека, ему необходимо приобрести посредством собственной силы и деятельности. Тело можно обвешать посторонними предметами, мишурой вроде золота, серебра, шелковых материй и драгоценностей, но то, чем предстоит обогатиться духу, должно быть усвоено им самим. Мысль одарить дух качествами, унаследованными, заимствованными от других, — таит в себе внутреннее противоречие. Чего дух не имеет в себе самом и благодаря самому себе, того он совсем не имеет. В этом смысле Монтэнь9 говорит: «Мудрым можно сделаться только благодаря собственной мудрости». Для человека, стремящегося к истинному образованию, имеет поэтому большое значение мысль о праве на испытание и об обязанности подвергать испытанию. Ленивый человек заставляет других думать за себя; наделенный живым умом, напротив, сам исследует и испытывает в течение всей своей жизни. Он видит самое достойное для человека назначение в том, чтобы все более и более освобождаться от предрассудков и все яснее и очевиднее воспринимать правду во всей ее изначальной красе. Освободиться от заблуждения для него так же важно, даже важнее, чем узнать новую истину. В первом случае человек испытывает двойное духовное наслаждение благодаря воодушевляющему его чувству освобождения от тяготивших его оков, от незрелости и порабощения. Избавление от болезни приносит больше счастья, чем улучшение здоровья вообще, а тот, кто освобождается из тюрьмы, сильнее испытывает воодушевляющее чувство свободы. Пусть,- впрочем, никто не мечтает, что сможет когда-нибудь освободиться от всех заблуждений и гарантировать себя от приобретения новых. Сила человека имеет свои пределы, но сила знания бесконечна. Пусть также никто не мечтает о том, чтобы когда-нибудь в жизни достигнуть такой вершины, на которой он смог бы разрешить все вопросы и загадки и таким образом избавиться от необходимости дальнейшего испытания. «Никогда не переставай исследовать, никогда не переставай испытывать, никогда не переставай упражняться в том, что ты исследуешь», — говорит Козегартен10. Это — задача всей жизни. Разрешение ее облегчит тебе неутолимая жажда истины, как пищи бессмертного духа. Теперь мы переходим к третьему условию интеллектуального образования, связанному с предыдущими. А именно: 2.