Новое понятие социальности состоит в том, что само общество, по Дюркгейму, есть прежде всего моральная общность. Его сцепляют не скрепы экономических интересов, а выработанные им самим нравственные принципы и нормы поведения.
Важнейшее достижение теорети ческого мышления Дюркгейма состоит в том, что он отказывается от постановки вопроса об обществе вообще и о законах общества, рассматриваемых безотносительно к конкретным условиям его жизни. Он исходит из того, что всякое общество вырабатывает собственную мораль и собственные нормы поведения. Поэтому вывод Дюркгейма состоит в утверждении относительности нравственных норм: то, что является благом для одного народа, может не быть таковым для другого. По этому поводу Парсонс замечает: «Оказывается, что факты социальной жизни, — по Дюркгейму, — не организованы в соответствии с какой-либо единой совокупностью принципов, как это имеет место с законами физического мира или с законами естественного отбора в биологии. Принципы поведения людей не являются универсальными, они своеобразны для каждого общества... В истории социальной науки обоснование релятивизма вариантов или типов социальности является позитивным вкладом Дюркгейма первостепенного значения. Этот вклад означает окончание попыток свести различие исторически сложившихся моральных правил в угоду поискам единственной совокупности главных принципов»99. Исходное соображение, выдвигаемое Дюркгеймом в связи с анализом морального сознания, заключается в вычленении социально-пси- хологических механизмов зависимости индивида от общества. Наиболее существенным здесь на последней фазе его творчества, связанным с «Элементарными формами религиозной жизни», оказывается разделение двух типов реальности в сознании людей. Реальность первого типа — это мир обыденных вещей, которые отражаются в чувственном восприятии людей, их сознании. Реальность второго типа — мир «священных» вещей, символизирующих какие-либо общественные отношения. Особенность социальной жизни человека, важнейшее отличие его от животного, состоит в способности к символизации, которая осуществляется без всякого намерения или умысла. Люди постоянно производят «священное» из «обыденного»; многие вещи таким образом приобретают двойственное существование, они принадлежат двум мирам одновременно. Излюбленные примеры, с помощью которых Дюркгейм неоднократно поясняет свою мысль, — знамя, почтовая марка, указательный знак. Скрытая функция символизации — объединение людей в нечто целое. Предметы становятся символами, поскольку они указывают на принадлежность индивида к определенной социальной группе: войсковой единице, клану, национальной общности. Собственно, основания морали восходят к «священному» началу. И здесь встает вопрос о соотношении нравственности и религии. Дело в том, что Дюркгейм исходит из идеи политеизма как эмпирического факта сравнительного религиоведения и собственной биографии. И с этой позиции он не может признать сверхъестественного обоснования нравственности и морали. Они имеют земное, то есть социальное происхождение. Но на первоначальных этапах развития люди не разделяли нравственные принципы и религиозные установления. Те и другие сливались воедино. Понадобились тысячи лет для осознания возможности существования светской морали как легитимного варианта мировоззрения. В одной из своих работ Дюркгейм рассматривает способ или механизм возникновения «священного». По его мнению, моменты коллективного взаимодействия во всяком сообществе порождают «те великие идеалы, на которых зиждется цивилизация... Периоды творчества или обновления возникают тогда, когда люди в силу различных причин приведены в тесные отношения друг с другом, когда союзы и собрания оказываются наиболее многочисленными, когда взаимоотношения оказываются более основательными и обмен идеями наиболее активным...
В такие моменты эта высшая форма жизни переживается с такой интенсивностью и исключительностью, что она почти полностью изгоняет эгоизм и банальность из всех индивидуальных сознаний. В такие периоды идеалы стремятся к тому, чтобы соединиться с реальностью, и в силу этого у людей возникает впечатление, будто близко то время, когда идеал будет осуществлен на самом деле и Царство Божие будет установлено на земле. Эта иллюзия не может продолжаться долго потому, что экзальтация не способна сохраняться на такой высоте: это оказывается слишком изнуряющим. Как только проходит критический момент, накал общественной жизни спадает, интеллектуальные и эмоциональные действия отступают на задний план и индивидуумы возвращаются к своему повседневному уровню»100. Подъем коллективного сознания, интенсивность общения, обмен идеями и другие признаки энтузиазма и вдохновения, навеянные воспоминаниями о Великой революции, закрепляются с помощью культов и обрядов светского характера, а могут оказаться включенными в религиозный ритуал. Во всяком случае, Дюркгейм утверждает, что «не подлежит никакому сомнению, что общество обладает всем необходимым для того, чтобы вызвать чувство божественного в умах, просто благо даря той силе, которой оно обладает по отношению к своим членам; общество для них оказывается тем, чем является бог для исповедующих религию. Бог есть прежде всего существо, о котором человек думает как о более возвышенном, превосходящем его самого и свою зависимость от которого он постоянно ощущает»101. Иными словами, бог — это преобразованная в индивидуальном сознании зависимость личности от общества. Французская социология прошла длительный путь после «Элементарных форм религиозной жизни», раскрывших социальную значимость совместных ощущений, совместного переживания в ходе исполнения некоего установленного обычаем ритуала. Здесь — корни теории идентификации и идентичности: основания отождествления себя с некоторым «Мы», то есть увеличение самого себя, выявления себе некоего вне- телесного бытия. В заключение этой главы о великом французском социологе замечу, что дюркгеймовский этап французской социологии существенно отличается от контовского не только в теоретическом, но и в организационном отношении. Конт обретает последователей своего учения главным образом за рубежом. Последователи Конта возникают во всех странах, подготовленных к восприятию позитивистской трактовки общества. Основным средством распространения его влияния оказываются переводы с французского на другие языки. Конт еще при жизни приобретает мировую известность. С Дюркгеймом дело обстоит иначе. Его теоретические постулаты нуждаются не просто в поддержке со стороны прогрессистов, а в развитии поля эмпирических исследований. Если в работе «Разделение общественного труда» Дюркгейм создает своего рода теорию солидарности, то в «Самоубийстве» он находит способ подвернуть эту теорию эмпирической проверке. В этом одно из объяснений того, что работы Дюркгейма, так же как и его немецкого современника Вебера, при его жизни не получают признания в общеевропейском масштабе. Лишь в России тщательно отслеживают его публикации и обеспечивают переводы на русский язык102. Дюркгейм создает французское социологическое сообщество, организует первый французский социологический журнал. У него образуется круг последователей, ориентированных на воспроизводство эмпирической картины мира, на фиксирование динамики коллективных представ лений в различных обществах и при различных общественных состояниях. Он прокладывает пути к нескольким значимым направлениям французской социальной науки, среди которых структурная лингвистика, а далее — французский структурализм.