РУССКИЕ ПРОСВЕТИТЕЛИ О ВОСПИТАНИИ И ОБУЧЕНИИ Максим Грек (ок. 1475—1556)
Максим Грек (Михаил Триво- лис) родился в Греции, в г. Арте. После получения образования на о. Корфу он в 1492 г. приехал в Италию (Флоренцию), где до 1495 г. учился у видных гуманистов того времени И. Ласкари- са, А. Полицано, М. Фочано. Большое влияние на него оказали взгляды Д. Савонаролы. В 1518 г. московский великий князь Василий III пригласил Максима Грека из Ватопедского монастыря на Афоне в Москву для перевода греческих сочинений на русский язык и исправления книг его библиотеки. Разделяя взгляды русских нестяжателей24, Грек принял участие в религиозно-политических спорах и борьбе нестяжателей против обогащения монастырей. Он был противником монастырского землевладения и жестокой эксплуатации крестьян духовными феодалами [7]. В своих многочисленных сочинениях Максим Грек обличал жестокость вельмож, критиковал отрицательные стороны общественной и частной жизни. Особое внимание он обращал на воспитание нравственности, имея прежде всего в виду вос питание кротости, мудрости, чувства гражданственности. По его мнению, человеческий разум подобен tabula rasa (в пе реводе с лат.— «чистая доска»), на которой можно написать любые письмена. Среди его учеников были такие просвещенные люди, как Зиновий Отенский, Андрей Курбский и другие. Максим Грек — автор трудов «О грамматике», «О пользе грамматики», «Лексис — неведомые речи» и др. В одной из работ Максима Г река, датированной 1530 г., впервые в русской литературе упоминается Новый Свет, т. е. Америка. После 9 лет жизни в Москве он подвергается гонениям, обвиняется в распространении ереси. В 1525 и 1531 гг. был осужден церковными соборами. Находился в заточении до 1551 г., последние годы жизни провел в Троице-Сергиевом монастыре. Похвальная словеса сея блаженныя и святыя, книги грамматики да не нарекутся яко бых от лица ея быти реченным Чтущаго мя якобы рече почту и любящаго возлюблю, а уничижающего не поношю и притекающаго ко мне не отжену, но паче по естеству случитися тому благоволю. Зане же божие дарование нарицаети ся хощу. Подобает бо любящим себе и ищущим мене честную науку мудрую грамматику с прилежанием внимати. Понеже бо младенцем есмь острым гласом воздух предирает, еже бо аз возкли- ковает и тем пищю себе испрошает. Детищам же яко хранительница, яко на восприятие своего бытия пестуны призывает. Отрачатом же яко быстрозрителная наставница, яко вся качества и количества не премолчавает, но всяко вопрошает и ведатися понуждает.
Юношам яко целомудрию учителница. Мужем яко любимая сожител- ница. И престареишимся яко всечестная собеседница. Купно же всем безразсуждения возраста яко второродительница, еже в плоти учением слово и к слову зрением смысла и к смыслу происхождением действа. Действа же всякого качества разседает четы и составляет вины, и бывает цвет доброплоднаго ума, и потом великии благоразумна плод иже всем в преполнение, и в насыщение, и в наслаждение изобилно изливает и простирает и подает, аки некое сокровище стяжавыи. Ему же ключь к руце имущь и тем дверь разумения отверзает отепуду же всечестныя багра и многобогатных маргаситов доброты восприемлет и прочим подает всем... Сего ради никто же во уме своем благо что обрящет, аще не познав и не уразумев мене. Аз бо все удобно и разумно глаголати и писати научаю и быстрозрителнаго разума постигнути умудряю и вся помыслы разсужати умышляю, и от лжи истинствовати наставляю, и глубокобытное таинство открываю, и высокопаривое слово совершаю, и нрав мудростью украшаю, и все существо того прославляю и просвещаю, понеже неразумие разрешаю, и забвение воспоминаю, настоящее предлагаю, друголюбие сочетаю... Яко же реши, болыии всех есть добродетелей любовь. И тако мною составляхуся вся чиновная статии и сплетаемые стихи, и на- чинаемыя главы, и накончаваемые свитки, и вся прочитаемыя книги И таковыя ради вины грамматику мя нарекоша и тем диалектику и риторику ми сочетаеша и содружиша, и яко чиновницу ^ в уставях и хитрогласницу нарекоша, и тыя же сами в своих словесех да рекутся. Аз же о себе зде явлю: не токмо убо мене древнии философы возлюбиша, но и в новой благодати вси иже во учении божественных писании и прочих философских наказании упражняющийся...1. Вси бо сии от юности их и во вся дни жития своего мене возлюбиша и собеседницу себе сочиташа. Если бо от седми началная и свободная мудрость грамматика, еже дом ми есть покоя моею все словесное животно всяк человек, славою бо честна и умением красовита, во устех сладка и на сердцы чюдна и на языце светла. Сего ради вси иже разгибающии книги и развивающии свитки мною прочитающе и себе научающе и пре- мудростно ся исполняюще, и друг друга удивляюще... Такова есмь уставом и поставом, и составом, и всем естеством грамматика имянуюся [11, с. 209—211].