Первая же новость, которую Джеймсу II сообщили в Лондоне, привела его в полное отчаяние — его дочь принцесса Анна последовала за своим мужем1. Джеймс не сдержал слез, услышав сообщение об этом. «Боже! Помоги мне — мои дети покинули меня», — зарыдал он.
Не осмелившись написать своему отцу, принцесса Анна объяснила свой поступок в записке, адресованной к его супруге, которую она, словом сказать, люто ненавидела. «Мадам! — обращалась она к Мэри Модене. — Прошу Вашего прощения, если я была столь глубоко расстроена удивительными новостями об уходе принца; так как я была не в состоянии свидеться с Вами, то оставляю эту бумагу для того, чтобы выразить свой смиренный долг перед королем и Вами и сообщить Вам, что я удаляюсь, дабы избежать недовольства со сторо ны короля, которое я не могу позволить испытывать ни принцу, ни себе... Был ли кто-нибудь когда-либо в таком несчастном состоянии, в таком раздвоении между долгом и привязанностью к отцу и мужу, поэтому я не знаю, что делать, но знаю, что надо следовать одному, чтобы сохранить другое. Я вижу общее падение знати и джентри, которые признаются, что не имеют никакой другой цели, кроме как победить короля, чтобы сохранить свою религию, которую они увидели в такой большой опасности из-за неправильных советов священников, которые в защите своей собственной религии не заботятся о том, каким опасностям они подвергают короля. Я полностью убеждена, что принц Оранжский намеревается обезопасить и сохранить короля, и надеюсь, что все дела могут совершиться без большого кровопролития посредством созыва парламента. Бог обеспечит счастливый конец этим беспокойствам, чтобы королевское правление могло быть процветающим, и я смогу вскоре встретить Вас в совершенном мире и безопасности»1. Представляя в приведенной записке свое бегство спонтанным, вызванным неожиданным переходом своего мужа на сторону нидерландцев, принцесса Анна явно лукавила. 18 ноября она писала принцу Оранжскому о своем муже: «Принц отправился вчера с королем в Солсбери, намереваясь уйти оттуда к Вам, как только его друзья сочтут, что наступило подходящее время для этого»2. Советник штад- хаудера Нидерландов Гаспар Фагель признался перед самой своей смертью, случившейся в конце 1688 года, что договоренность принца Оранжского с принцем Георгом и принцессой Анной о переходе их на его сторону была достигнута еще до высадки нидерландских войск на побережье Англии. На следующий день после своего возвращения в Лондон, а именно: 27 ноября / 7 декабря, Джеймс II собрал на совещание духовных и светских лордов. Первые прибыли к его величеству в количестве девяти человек, вторых было тридцать или сорок. Лорды посоветовали королю сделать следующие шаги: 1) срочно созвать парламент, 2) вступить в переговоры с принцем Оранжским, 3) издать прокламацию об общем прощении, 4) удалить всех католиков с государственных должностей. Джеймс II попросил ночь на размышление и утром объявил, что принимает все советы лордов, за исключением последнего.
По мнению его величества, принятие решения об удалении всех католиков с государственных должностей следует возложить на «свободный» парламент. Требование созвать парламент предъявлялось королю Джеймсу II различными группами его подданных еще до вторжения в Англию нидерландских войск. Причем неоднократно. Выдвинув данное требование в Декларации от 1/10 октября 1688 года, принц Оранжский выразил тем самым весьма распространенные в английском обществе настроения. Известие о высадке на побережье Англии иностранной армии только усилило эти настроения среди англичан. Немедленный созыв парламента стал теперь рассматриваться ими в качестве единственного средства предотвратить гражданскую войну, которой в Англии панически боялись, помня кровавые события 40—50-х годов XVII века. Это сознание отчетливо проступало в содержании петиции дворянского сословия северных частей Англии, составленной через две недели после начала вооруженного вторжения принца Оранжского в Британию. В ней говорилось: «Мы, знать и джентри северных частей Англии, будучи глубоко озабочены бедствиями, угрожающими этим королевствам (Англии, Ирландии, Шотландии. — В. Т.), и считаем своим долгом, как христиан, так и добрых подданных, попытаться сделать то, что лежит на нас, — избавиться от наших настоящих неурядиц и предотвратить более великие. С печалью мы предчувствуем ужасные последствия, которые могут появиться от высадки в этом королевстве армии из чужих краев; поэтому мы не можем не огорчаться тем, что повод для этого был дан столь многими посягательствами, совершенными в течение последнего года, относительно религии и законов. И в то же время мы не можем не думать о каком-либо другом средстве уладить наши разногласия и предотвратить пролитие крови, кроме такого, которое обеспечило их урегулирование (settlement) в этих королевствах после последних гражданских войн — созыв и работа парламента, свободно и надлежащим образом избранного»'. 28 ноября / 8 декабря король издал приказ о созыве парламента 15/25 января 1688/1689 года. Через день — 30 ноября /10 декабря — им была издана прокламация об общем прощении. В ней говорилось: «Для безопасности всех лиц, как при выборах в парламент, так и во время службы в нем, несмотря на то, что они взялись за оружие или совершили какое-либо враждебное действие, или каким-либо способом содействовали ему или участвовали в нем: и для лучшей гарантии ее, его величество приказал немедленно подготовить для скрепления большой печатью Общее Прощение (General Pardon) всех его подданных. И для примирения всех общественных групп и стирания самой памяти о всех прошлых неурядицах, его величество увещевает сим и любезно предостерегает всех своих верных подданных склониться к выбору таких лиц для своего представительства в парламенте, которые не могли бы оказаться пристрастными вследствие предрассудка или страсти, но отличались бы талантами, опытом и знаниями, соответствующими для этой ситуации»1.