Нарративное биографичаское интервью и его свойства

когда социолог предлагает потенциальному рассказчику легенду, объясняя мотивацию своего проекта. Он может, например, сказать: «Мне интересно услышать ваш рассказ потому, что вы живой свидетель таких-то событий», или «потому, что вы достигли такого редкого положения», или «потому, что вы уникальны», или «потому, что вы типичны», и т. д. Кроме того, та ситуация, в которой находится рассказчик «здесь и сейчас», — болен он или здоров, счастлив или травмирован, оптимистичен или находится в депрессии, голоден или сыт, — также влияет на селективную работу индивидуальной памяти. Итак, прошлое представлено в биографическом интервью избира-

тельно, но сами рассказчики могут этого не осознавать. Кроме того, рассказ о пережитом выстраивается с ориентацией па ожидаемое будущее — изменение места жительства и профессионального положения, вступление в новую фазу жизненного цикла, уход из жизни и т. д.

Исследователи проводят различие между прожитой жизнью и рассказом о пережитом. Повествуя о своем прошлом опыте, человек выстраивает его как аутентичный, т. е. события и сопутствующие им переживания и оценки предстают как достоверные и действительно имевшие место. Однако мы согласимся с П. Бурдье, утверждающим, что эта достоверность вполне иллюзорна. Но именно претензия па аутентичность является конституирующей частью биографической работы, в результате которой создается нарративное Я (Я рассказчика). Это Я стремится не только к тому, чтобы предстать подлинным, но и к тому, чтобы быть признанным в качестве такового другими. Таким образом, рассказчик постоянно должен выстраивать последовательность разных фрагментов своей жизни (фактов, переживаний, интерпретаций) так, чтобы она была узнаваема другими и вызывала доверие.

В результате рассказ о жизни представляет собой некоторую целостность. Согласно Дильтею, автобиограф всегда ориентирован на то, чтобы охватить опыты своей жизни в смысловое целое, а не в череду разрозненных событий. Подспудная когерентность изложения предполагает, что отдельные фрагменты будут связаны общим смыслом. Именно наличие латентного смыслообразующего ядра приводит к тому, что рассказчик выделяет и подробно описывает одни фрагменты своей жизни и забывает или оставляет в тени другие. Рассказывая о пережитом, человек совершает контекстуально определенную биографическую работу, придавая (не всегда осознанно) смысл своей жизни перед лицом вызовов жизненного многообразия. Формирование этой нарративной структуры особенно важно в современном фрагментированном мире, где задачи конструирования идентичности определяются поиском стратегий жизнеустройства. Биографическое структурирование в интервью — один из аспектов повседневной техники жизнеорганизации.

Еще одной особенностью нарративного биографического интервью является множественность текстуальных модальностей. Поясним, что имеется в виду. В тексте интервью репрезен-

тирован пережитой опыт. Согласно феноменологическому подходу, структуры опыта предполагают три измерения — практическое, аффективное и когнитивное. Это означает, что во всяком фрагменте опыта можно аналитически выделить действия и взаимодействия, переживания и ощущения, связанные с этими (взаимо)действиями, и осмысление этих (взаимо)действий. В соответствии с таким представлением о структуре опыта исследователи различают три смысловых пласта, которым соответствуют разные текстовые модальности. Анализируя разные модальности текста и их сочетания, сравнивая текстовые репрезентации с событийной канвой рассказа, можно составить представление о смысловых нагрузках текста и выявить тот смысловой стержень, который объединяет нарратив в единое целое. Опишем подробнее модальности, которые исследователь должен распознавать в автобиографическом тексте.

Описание. Эта модальность представлена изложением последовательности событий и опытов, соотнесенных с пространственно-временным контекстом. Стиль текста — объективистский, в нем нет описания эмоций и ощущений, нет •

эксплицированных оценок. Такой текст подобен дистанцированному (отстраненному) изложению, где вовлеченность рассказчика обозначена лишь указанием на его функцию. Примером может служить типовая автобиография, которую представляют при поступлении на работу.

Собственно нарратив включает эмоционально насыщенные фрагменты текста — личного сообщения, которое содержит описание собственных или чужих переживаний, относящихся к некоторому ситуативному опыту. Такой текст включает в себя грамматические формы и интонационные / фигурации, которые призваны вызнать ответную эмоцию у слушателя. В них суть пережитого — боль, страх, смех, слезы, радость, тревога и т. д. Без эмоциональной части нет нарративного интервью, нет рассказа о пережитом, а есть лишь сухая канва событийной цепочки.

Интерпретация, содержащая объяснение и оценку произошедшего. Рассказчик эксплицирует причинно-следственную связь событий, относящихся к его жизненному опыту, генерализирует факты, выстраивает системы референций и т. д. Такая текстовгш модальность призвана упорядочить событийный ряд, помочь осмыслить его место в рассказе о пережитом.

Каждой из текстовых модальностей соответствуют языковые и речевые маркеры, которые искушенный исследователь легко распознает. В интервью текстовые модальности встречаются в разных сочетаниях, однако исследователи исходят из того, что композиция разных типов текста, относящихся к некоторому фрагменту жизни, создает смысловую насыщенность опыта.

Обратимся теперь к структуре нарративного интервью. Текст автобиографического повествования (результат авторской импровизации) состоит из секвенций и коды. Секвенция представляет собой фрагмент в последовательности текста, выделенный по тематическому критерию и составляющий смысловое целое. Каждая секвенция характеризуется особой конфигурацией текстовых модальностей39. Кода является завершением последовательности секвенций.

Задача анализа нарративного интервью — тип биографической работы, характерной для того или иного нарративного Я. Исследователю важно дать наименование типу нарративного интервью (придумать слово), найти категорию (эмпирическую или аналитическую), улавливающую тип биографической работы, представленный в тексте. Предполагается, что тип биографической работы обусловлен субъективно и объективно, т. е. зависит от пережитого опыта рассказчика и культурной парадигмы биографической самопрезентации. При этом главные структуры жизнеописания рассматриваются как выражение биографической работы, соответствующей процессу самоидентификации личности.

Изучив множество исследовательских проектов, немецкий социолог Ф. Шутце выделил четыре типа биографических процессов, которые ои реконструирует на основе анализа текстов нарративных интервью. Для каждого типа характерна своя собственная секвенциональиость, особенности социо-лингви- стических построений, выраженные в разных сочетаниях текстовых модальностей. Шутце предполагает, что жизненный путь и презентация жизненного опыта изоморфны. Рассмотрим кратко каждый из выделенных типов. Термин «биографический процесс» нам представляется не вполне удачным, потому что ои предполагает объективность и достоверность изложенного в нарративе. Поскольку мы исходим из различения жизненного опыта и рассказа о нем, то предпочитаем термин «биографическая работа», который предполагает, что автобиографический нарратив является процессом и результатом констуирования Я рассказчика.

Биография как траектория (trajectory). Пример такой биографической работы — жизнеописание тяжелобольного человека, повествующего о том, как началось и как протекало его заболевание, как постепенно изменялись его место в социальном простргшстве и его идентичность. Ретроспективно рассказчик нанизывает все воспроизводимые им события на одну нить — становление и разворачивание опыта страдания больного. В таком рассказе всегда присутствует ключевой момент, который является поворотным для жизни и жизнеописания: воспоминание о начальной точке траектории, о том, как человек почувствовал себя больным или узнал о своей болезни. Эта биография представляет человека, жизнь которого задана не зависящими от него обстоятельствами, которым он не в силах противиться. Траектория — это жизненная колея, путь, который невозможно изменить.

Биография как стратегия (biographical action scheme). Пример такого конструирования нарративного Я — жизнеописание человека, который «сделал себя сам» (по крайней мере, таким он себя представляет). В таком жизнеописании выражен стратегический сюжет, подчеркивается поступательное продвижение действующего лица от события к событию, от одного этапа обдуманного и распланированного жизненного пути к другому. При этом рассказчик подчеркивает наличие первоначального замысла действия, делает акцент на своей рацио нальности и самостоятельности в целеполагании, принятии решений, мобилизации возможностей. Рассказ насыщен воспоминаниями о «помощниках», способствующих достижению поставленной цели, и «злодеях», создающих препятствия и строящих козни. Такой рассказ легко распадается на смысловые фрагменты, каждый из которых маркирован событием, значимым в стратегической биографической схеме. В центре нарративного Я — идея self-made person, человека, последовательно идущего к поставленной цели и добивающегося ее.

Биография как институциональная карьера (institutional career line). Нарративное Я сводится к описанию цепочки ролевых образцов, соответствующих разным институциональным аффилиациям рассказчика. Жизненный путь представлен как последовательность и сочетание ролей: ребенка, учащегося, военнослужащего, работника, отца, супруга, пенсионера и т. д. Рассказчик чаще прибегает к перечислению событий, не акцентируя внимание на своих переживаниях и не интерпретируя свой опыт в категориях активности, индивидуальности и т. д.

Биографический процесс как «превращение» (metamorphosis). Ключ к пониманию такого нарратива — изменение биографического гештальта рассказчика. Описывая свою жизнь, информант отмечает ее переломные моменты (эпифапии), которые он представляет как ключевые события, не просто способствующие его социальному продвижению, а приведшие к его полному перерождению. В результате конкретного опыта, накрепко отпечатанного в памяти и сопряженного с сильными эмоциональными переживаниями, меняется, по словам рассказчика, смысл его собственной жизни и его понимание себя. Такое изменение биографического гештальта подобно эффекту психологического эксперимента по восприятию сложной коифшурации фона и фигуры (эксперимент с вазой и профилями). Человек видит иа рисунке либо вазу, либо два профиля, в зависимости от рамки восприятия, которая формируется под воздействием обстоятельств, Пример такого биографического превращения — жизнеописания людей, которые резко поменяли свои ценности и примкнули к альтернативным общественным движениям! Так, в одном из интервью, собранных Шутце, информант, в прошлом участник Второй мировой войны, ныне лидер пацифистского движения, рассказывает, как опыт рукопашной схватки с противником-подростком оказался решающим в изменении его взглядов на роль военного насилия при решении конфликтов.

Обращая внимание читателя на описанные варианты биографической работы, мы хотели бы подчеркнуть следующее. Во- первых, этот короткий список не является исчерпывающим, так как он был сформирован индуктивно (по большому счету, в данном случае трудно говорить о «типологии» в логическом смысле). Во-вторых, исследователь имеет шанс обнаружить в каждом нарративном интервью (хотя и в неравной мере) фрагменты той или иной версии биографической работы. Знакомство с исследованиями Шутце позволит нам обратиться к поискам биографических структур в тех нарративных интервью, которые мы собирали сами в рамках наших исследовательских проектов.