1. Вненаучное наивное познание

Мы обратимся сначала к вненаучному наивному познанию, поскольку оно имеет чрезвычайно большое значение для философского познания. Прежде всего мы должны разобраться, чем отличается наивное ознакомление от философского.

Философское ознакомление с предметом исключительно тематично, т.

Если мы рассмотрим наивное ознакомление, то прежде всего столкнемся со случаями, когда оно совершенно не тематично. Это имеет, место тогда, когда мы что-либо воспринимаем между прочим, не концентрируясь. Например, мы ждем приятеля и воспринимаем невнимательно окружающую обстановку, поскольку наше внимание отвлечено ожиданием. Знание и конкретное знание предметов различного содержания заключено и в таком восприятии, однако оно не только не выраженно, но и вообще не определяется темой ознакомления. Настоящая тема данной ситуации по преимуществу нетеоретична. Прагматическая тема, или тема чувств управляет этой ситуацией: желание увидеть приятеля. Второстепенной темой здесь является сознательное желание узнать, придет ли приятель. Сюда относится восприятие тех признаков, которые могли бы возвестить о его приходе, — всего того, что происходит на том месте, где, по нашему предположению, он мог бы появиться. Кроме того, происходит не тема- тичное, случайное, попутное ознакомление с окружающим: например, со строениями или деревьями, которые мы видим, с голосами поющих птиц и т. д.

Нет надобности говорить, что здесь мы не имеем в виду случаи, когда наше внимание столь рассеянно, что несмотря на активность чувств, вызванную внешним стимулом, вообще не может происходить никакого ознакомления. Напротив, мы рассматриваем здесь действительное ознакомление, которое однако происходит совершенно нетематич- но, — те случайные впечатления, посредством которых мы получаем сведения о чем-либо, но при этом ни предмет как таковой, ни наше знание о нем не становятся темой.

Этот совершенно нетематичный, наивный контакт с бытием очень далек от философского ознакомления как раз по причине отсутствия тематического уклона. К тому же, такое ознакомление а fortiori абсолютно не критично. Всякий раз, когда ознакомление в высшей степени нетематично, мы имеем и в высшей степени некритичное, естественное восприятие предмета.

Следующим типом наивного ознакомления является обычное знакомство с содержанием, например, когда мы впервые видим какой-нибудь оттенок или в первый раз общаемся с человеком. Мы можем в данном случае говорить о скрытой тематичности познания. В противоположность философскому познанию здесь отсутствует ясное осознание тематичности познания. Здесь еще нет напряжения между вопросом: "Как обстоит дело?" и ответом: "Так-то и так-то". Здесь происходит простое наивное знакомство с содержанием, во время которого однако, в противоположность попутно воспринятому, содержание уже находится в фокусе моего сознательного постижения.

Когда мы впервые видим какую-нибудь местность, то, как правило, не имеем явно выраженного намерения познакомиться с ней. В этот момент мы, скорее, походим на ребенка, которого вывели погулять. Мы фиксируем характерные черты местности; мы приобретаем знание и конкретное знание, однако еще нет чередования вопросов: "Как обстоит дело?" и ответов: "Так-то и так-то". Знание приобретается в результате естественного наивного восприятия существования предмета и его свойств.

Отличие от философского познания налицо. Во-первых, недостает явно выраженной тематичности познания; во-вторых — критичной установки, направленной на верификацию существования предмета и его свойств.

Далее, существуют обширные сферы наивного ознакомления, отличительным признаком которых является их прагматический характер. Очень часто наше наивное ознакомление тесно связано с достижением практических целей. Стремясь найти сред- ства и пути достижения этих целей, мы часто делаем различные наблюдения и воспринимаем разные стороны исследуемого предмета. Например, заключенный находит окно, через которое он может убежать. Это окно интересует его не как таковое, а только как путь к свободе. Знание этой особенности помещения, в котором он содержится, само по себе нетематично для заключенного, его тематичность второстепенна по причине необыкновенного практического значения этой особенности, внеположного по отношению к теме познания в той мере, в какой от указанной особенности зависит сама возможность побега.

Изнывающий от жары ищет воду и неожиданно видит источник. Ознакомление с фактом наличия источника хотя и осуществлено с обостренным вниманием, хотя и носит явно выраженный тематический характер, однако является не автономной темой, а лишь подчиненной утолению жажды.

Когда домохозяйка определяет, что закипела вода, здесь налицо явно выраженное ознакомление с этим фактом, однако оно всецело подчинено достижению практической цели. Кроме того, этот факт имеет интерес и значение только как средство достижения данной цели. Поэтому знание его носит подчиненно тематический характер.

Философское ознакомление отличается в двух отношениях от наивного ознакомления прагматического характера. Во-первых, во втором случае познание не является тематичным по преимуществу. Во- прос: "Каково положение вещей?" как таковой не является темой. Он является ею лишь постольку, поскольку служит необходимым условием достижения практической цели. Это обусловливает принципиально иное отношение к предмету. В противоположность философскому подходу, он как таковой не принимается всерьез. Он лишь служит моим интересам. Во-вторых, прагматическое познание непременно будет односторонним: оно будет направлено на те свойства предмета, которые важны лишь с практической стороны. Человек воспринимает лишь то, что имеет значение с точки зрения практического применения.

Домохозяйка не интересуется физическим механизмом кипения воды, она лишь хочет знать, когда закипит вода, как ее можно довести до кипения, использовать для приготовления пищи и т. д. Умирающий от жажды фиксирует лишь то, что вода есть и что это питьевая вода. Все прочие стороны предмета он не замечает, возможно даже сознательно. Собираясь выйти из дома и обращая внимание на погоду, мы выбираем из данных обстоятельств лишь те элементы, которые нам необходимы для того, чтобы надлежащим образом одеться. В этот момент мы можем не заметить ни красивого освещения, ни особенной формы облаков и т. д. Прагматическая установка, с одной стороны, является классической мотивацией некоторых открытий, но с другой — необоснованным ограничением нашего познания, когда мы воспринимаем лишь тонкий срез действительности. Более того, этот срез в большинстве случаев определяется субъективной точкой зрения, и предпочтение одних элементов другим не подчинено тому, что составляет главную тему объекта как такового.

Такая прагматическая деформация является специфической антитезой философского познания, когда предмет стремятся понять исходя из его собственной природы. Сверх того, философия старается постигнуть предмет в его объективной соотнесенности с другими предметами. Поэтому она не ограничена субъективным целеполаганием. Условием философского познания является интерес к сущему как таковому и к познающему соприкосновению с ним. В результате и прагматическое наивное ознакомление, несмотря на отличие — вследствие своей определенной тематичности — от обеих рассмотренных выше форм наивного ознакомления, столь же — если не в большей степени — далеко от философского познания, что и обе эти формы.

Рассматривая тематичность познания, мы должны различать два разных аспекта: во-первых, тематичность самого предмета и, во-вторых, тематичность собственно познания. Последняя подразумевает, что наш интерес направлен на приобретение знания как такового, и что мы стремимся к возможно более полному, точному и проверенному знанию. Тематичность познания может иметь различные формы. Она может быть связана с совершенствованием процесса познания;она может быть также нацелена на более основательное и длительное знание. Возьмем, например, процесс обучения, во время которо-

5 Зак. 3069 65 го учащиеся получают знания о языке, истории или какой-нибудь науке. В этом случае темой является приобретение знания как таковое, и смысл этой темы заключается в получении через познание основательных знаний о предмете.

Само собой разумеется, что невозможно приобретение знания без определенной тематизации предмета. Сущность познания и состоит в направленности на предмет. Его свойство интенционального приобщения к природе предмета, интеллектуального обладания как раз и исключает возможность такого познания, при котором предмет абсолютно не тематичен.

Тем не менее, тематичность предмета может изменяться в широких пределах. В одних случаях она почти незаметна, в других — очень значительна. Когда мы интересуемся здоровьем близкого человека, в этом случае предмет познания необычайно важен для нас, гораздо важнее тематического характера самого познания. По контрасту с этой ситуацией, для филолога, тщательнейшим образом устанавливающего подлинность отрывка, который сам по себе не представляет особой ценности, тематичность предмета относительно невелика по сравнению с тематичностью познания.

Мы вернемся к этому различию в седьмой главе. Мы здесь кратко коснулись его потому, что оно играет существенную роль в отличии наивного познания от научного.

В наивном, невнимательном, неэксплицитном познании тематическим не является ни предмет, ни познание предмета. Во второй форме наивного ознакомления, например, при простом знакомстве с предметом, не наблюдается ни тематичности объекта, ни тематичности познания. Здесь в крайнем случае может идти речь о скрытой тематичности.

В наивном прагматическом восприятии, как мы уже видели, предмет тематичен не сам по себе, его тематичность обусловлена достижением с его помощью более или менее тематической цели. При подобном прагматическом восприятии тематичность познания становится еще более подчиненной, чем при наивном, но не прагматическом ознакомлении, причем не только потому, что подобное познание служит чему-то другому, а еще и потому, что оно является лишь условием внетеоретической темы, а именно условием достижения практической цели.

Существует еще одна форма наивного ознакомления, при котором тематичность процесса ознакомления хотя и не является независимой, однако предмет может иметь самостоятельную тематичность. Мы наблюдаем это всегда, когда дело касается факта, который вследствие своей важности как таковой или лично для нас требует нашего активного вмешательства.

Например, мы видим тонущего человека. Как только мы поняли, что он тонет, мы тут же спешим на помощь. Хотя при данном ознакомлении с фактом, в отличие от научного или философского ознакомления, отсутствует тематичность познания, од- нако познанный факт в высшей мере тематичен сам по себе. Он определяет всю ситуацию. Его сущность схвачена нами в полном сосредоточении. Он интересует нас как таковой, мы с полной серьезностью относимся именно к нему как таковому, он имеет для нас значение совершенно отличное от того, какое он имел бы в качестве простого средства достижения цели. Конечно, мы ищем и средства спасения человека. Нас беспокоит расстояние между нами и тонущим, мы пытаемся воспользоваться веревкой, за которую мог бы ухватиться тонущий и т. д. Ознакомление с возможными средствами спасения по преимуществу прагматично и резко отличается от первоначального понимания того факта, что жизнь человека находится в опасности.

В случае прагматического ознакомления отсутствует как независимая тематичность предмета, так и подобная же тематичность процесса познания. При вышеописанном ознакомлении только познание не имеет независимой тематичности. Предмет же обладает абсолютной и драматической тематичнос- тью. Это различие имеет важные последствия для полноты раскрытия предмета. В случае с утопающим не происходит прагматической деформации познания предмета. Также теряет силу и искусственная избирательность по отношению к элементам изучаемого предмета, представляющим для нас интерес с точки зрения цели, которой мы собираемся достигнуть. Конечно, восприятие нами утопающего простирается лишь настолько, насколько мы понимаем решающую значимость этого "объекта" в его совершенной актуальности. В соответствии с этим наш ум всецело занят поиском действенных мер по спасению утопающего. Тем не менее решающее значение предмета является смысловым центром ситуации. Здесь тематичность предмета наносит ущерб полноте, но не глубине ознакомления. Это ограничение имеет причиной объективный смысл ситуации, а не является субъективно привнесенным, как в случае чисто прагматического ознакомления. С другой стороны, и эта форма наивного ознакомления отличается от философского познания. Хотя она и не связана с практической установкой, даже более того — отрицает подобную установку и превращает нас из простых воспринимающих или наслаждающихся в активно действующих, — все же в ней также отсутствует тематичность самого ознакомления. Другими словами, здесь нашей первоочередной задачей не является приобретение знания. Знание как таковое не имеет принципиального значения.

Несмотря на то, что в этом примере мы привели крайний случай, этот тип непрагматического, отрицающего практическую установку ознакомления часто встречается в нашем наивном контакте с бытием. Его предметом не обязательно должен быть факт такой большой значимости и актуальности. Он имеет место всякий раз, когда я познаю какой-нибудь факт, наделенный для нас категориями ценности или недостойности, который по своему смыслу требует нашего вмешательства.

Все до сих пор рассмотренные формы наивного ознакомления отличаются от философского познания во многих отношениях, хотя и в разной мере.

Во-первых, в них отсутствует явно выраженная тематичность процесса познания; во-вторых, они некритичны; в третьих — несистематичны.

Еще одна форма наивного ознакомления наблюдается тогда, когда мы хотим что-то узнать для того, чтобы получить удовольствие или вступить с узнанным в созерцательный контакт, не имеющий собственно познавательных целей.

К примеру, мы путешествуем по стране с ознакомительной целью. В противоположность путешественнику-исследователю страна не является для нас в первую очередь объектом познания. Для ученого тематично ознакомление как таковое, для нас — прежде всего объект и созерцательное обладание им.

Или такой пример: мы рады познакомиться с человеком, о котором уже много слышали. Наконец, нам этот случай представился. Мы с интересом рассматриваем его внешность, отмечаем его манеру держаться и т. д. Здесь налицо сознательное — по крайней мере, до определенной степени — ознакомление. Оно не прагматично, как в случае с судьей или детективом, знакомящихся с человеком, чтобы заглянуть к нему внутрь. Оно не ограничено получением важных сведений, которые потребуют наших немедленных действий. Наконец, оно является не беспристрастным исследованием, а заинтересован- ным, при определенных обстоятельствах поражающим нас восприятием отличительных черт нашего визави. Несмотря на преобладающую тематичность предмета, здесь присутствует и определенная тематичность познания. Однако и этот вид наивного ознакомления совершенно отличен от философского познания.

Отличие очевидно. Эта форма наивного познания отличается даже от простого исторического изучения личности по причине сниженной тематичности процесса познания и, во-вторых, из-за отсутствия систематического, критического метода. Если же мы сопоставим ее с философским познанием, то к тому же обнаружится, что ей не хватает как глубины, так и характерной философской направленности: эта последняя руководствуется некими общими принципами. Философия отличается своим совершенно иным предметом познания, а также тем, что ее отправная точка изъята из жизненного потока. Как мы позже увидим, этот выход из реки жизни не наносит ущерба экзистенциальному контакту с бытием, являющемуся необходимым условием философствования, и не противоречит ему.

Однако наивное познание может принимать и более развитые формы ознакомления. Это имеет место в тех редких случаях, когда нам словно по вдохновению открывается сущность какого-нибудь предмета. Так, например, в определенных обстоятельствах мы неожиданно видим сущность человека, либо постигаем "гения" места или нации, либо нам открывается нравственная ценность преданности, правдивости, смысл любви, какой-нибудь всеобщий закон — такой, как бренность всего земного и т. д. Это редкие моменты плодотворнейшего соприкосновения нашего духа с сущим, в которые оно обращается к нам из своих глубин, моменты подлинного — живого и органичного — контакта с действительностью. Разумеется, такие моменты бывают не у каждого человека, а лишь у глубокой, духовно развитой личности. С другой стороны, сюжетами этих моментов может быть лишь что-то значительное и содержательное. Такое случается в жизни больших художников, высоконравственных людей, при первичном дофилософском контакте истинных философов с действительностью. Эта высшая форма наивного ознакомления ближе всего к настоящему философскому познанию. Она по своей сущности ближе к нему, чем даже научное познание. Эти моменты можно назвать философскими мгновениями жизни. При таком ознакомлении наблюдается высокая тематичность как предмета, так и самого познания. Оно абсолютно не прагматично и поднято над временной, преходящей ситуацией. Мы занимаем в нем на мгновение созерцательную — в контексте вечности — позицию истинного философского познания. Подобное ознакомление может иметь генерализующий характер и быть направлено в глубину предмета. И все же оно несистематично и некритично.

Мы можем следующим образом резюмировать полученные нами результаты: философское познание отличается от всех форм вненаучного наивного познания. Первый вид наивного познания — это совершенно случайное и нетематичное ознакомление, в то время как философское познание всегда тематично.

Второй вид наивного ознакомления — обычное знакомство с чем-либо — лишь имплицитно тема- тичен, в то время как тематичность философского познания постоянно эксплицитна.

Третий вид наивного ознакомления полностью направлен на достижение какой-нибудь практической цели, в результате чего полученное знание носит выборочный и односторонний характер. Напротив, философское познание совершенно не прагматично и имеет дело с целостным предметом.

Четвертый вид наивного познания имеет место в ситуации самодовлеющей значимости. В такой ситуации предмет, требующий своего познания, обладает необыкновенной ценностью либо сам по себе, либо для нас. Поэтому здесь наличествует тематичность объекта, а не эксплицитная или независимая тематичность самого познания. В философии же во главу угла поставлена как тематичность предмета, так и тематичность собственно познания. Кроме того, философское познание отличается от всех перечисленных форм своим критическим и систематическим характером.

Пятый вид наивного ознакомления включает в себя как тематичность предмета, так и определенную тематичность познания, которая однако связана с конкретной экзистенциальной ситуацией. Поэтому такой форме познания не свойственна направлен- ность на всеобщее и фундаментальное, а. также глубина. В противоположность этому, философское познание предполагает определенное абстрагирование от конкретного экзистенциального опыта. Оно направлено на всеобщее и типическое и устремлено в глубину предмета. Кроме того, в отличие от наивного познания оно всегда критично и систематично.9

Наконец, один из видов наивного ознакомления может обладать полной тематичностью как предмета, так и процесса познания. Оно может иметь глубину и быть дистанциировано от актуального, даже может быть направлено на всеобщее и типическое, но при всем том продолжает оставаться некритичным и несистематичным. Напротив, философское познание не только в высшей степени тематично как в отношении предмета, так и в отношении самого процесса познания, не только абсолютно не прагматично, не только обладает глубиной и направлено на всеобщее и типическое, не только пользуется преимуществом точки зрения, соотнесенной с вечностью, не только абстрагировано от экзистенциальных жизненных ситуаций, но и, кроме того, всегда критично и систематично.