Информационное общество: идея или реальность.

В заголовок вынесено название известной проблемной статьи Дж. Мартина. Автор статьи, считая, что социологи до сих пор не создали убедительной картины информационного общества, ставит вопрос: можно ли говорить об "информационном обществе", как о некоем принципиально новом типе общества или это просто удобное обозначение для современного уровня, достигнутого наиболее развитыми странами.

Понятие информационного общества до такой степени широко употребляется, что "вполне простительно мнение, будто оно уже стало жизненной реальностью, по крайней мере, в высокоразвитых странах". Однако, для того чтобы выяснить, существует ли феномен информационного общества в реальности, надо, по крайней мере, уяснить, во- первых, идёт ли речь о настоящем состоянии общества или о его будущем; и, во-вторых, договориться в учёной среде и среди интересующейся общественности об определенных критериях относительно достижения соответствующего общества.

Четкие критерии, по которым общество можно назвать информационным, уже разрабатывались в таких проектах, как, например, программа Европейского сообщества FAST. Программа FAST задает пять главных стратегических направлений: ключевые технологии, положение Европы в мировой информационной и коммуникационной системе, разобщенность или сплоченность в информационном обществе, занятость населения и общее или специальное образование. Дж. Мартин предлагает свой набор критериев, уточняя, что это не строгое деление, а скорее пересекающиеся подклассы.

Это задействованные комплексно: 1)

технологические критерии (информационная технология занимает лидирующее положение и широко внедрена в конторах, производстве, образовании и в быту); 2)

социальные критерии (информация определяет качество жизни, широко распространено информационное сознание и доступ пользователей к высококачественной информации); 3)

экономические критерии (информация становится ключевым экономическим фактором как ресурс, услуга, источник дополнительной стоимости и определяющий фактор занятости); 4)

политические критерии (свобода информации должна вести к повышению участия и согласия в политической жизни); 5)

культурные критерии (признание культурной ценности информации в интересах национального и индивидуального развития).

В целом же информационное общество Дж. Мартин определяет как такое общество, в котором качество жизни, а также перспективы социальных изменений и экономического развития зависят все больше от информации и ее использования.

Ряд теоретиков "информационной революции" (У. Дизард, Дж. Мезонруж, Ф. Уильямс и др.) считают создание "глобальной сети информации всеобщим "электронным спасением", которое положит конец "географической тирании".

По мнению Э. Тоффлера, концепцию которого, как наиболее развитую, мы рассмотрим отдельно, грядущее постиндустриальное общество - это качественно новая ступень - "третья волна". Этому обществу будут свойственны децентрализация, равные взаимосвязанные "субэкономические" хозяйства, а основной его социальной единицей станет "электронный коттедж", т.е. каждая семья в сельской местности иди городе получит одинаковый доступ ко всем новым услугам и удобствам "информационного века. Однако, констатируют М. Хепуорт и К. Робинс, эти и подобные им выводы поспешны, безответственны и принципиально ошибочны: их неадекватность есть следствие принципа технологического детерминизма. Технический прогресс нельзя рассматривать вне контекста общественной, политической и культурной жизни. Как правильно указывают Г. Мердок и П. Голдинг, "выбор в информационном обществе зависит от возможности платить деньги".

Спектр мнений ученых о том, как будет проходить продвижение общества к своему информационному состоянию, очень широк. Это определяется самой практикой реализации в конкретных обществах информационного идеала, возникающими при этом сложностями как для государства, так и для конкретных граждан. Если такие ученые, как Й. Масуда ("оптимисты"), считают, что общество претерпит драматические изменения не через войны и революции, а благодаря постепенным технологическим трансформациям, то другие ("пессимисты") советуют не заниматься футурологическими утопиями и говорят не о технологических революциях, а просто о дальнейшем подчинении социальных нужд и ценностей технологической рационализации потребностям рынка.

Ясно, что в том и другом случае для более отсталых стран существует угроза проигрыша в экономической конкуренции вплоть до потери национального суверенитета из-за широкого развития межгосударственного потока информации. Для граждан же, и в варианте "оптимистов" и в варианте "пессимистов", в свою очередь, возможна угроза для частной жизни (около 30 государств приняли уже те или иные законы о защите права на частную жизнь в связи с компьютеризацией). "Выглядит насмешкой, - отмечает Дж. Мартин, - что в Великобритании, известной давними традициями парламентской демократии, соображения безопасности до сих пор препятствуют принятию законодательства о свободе информации". Осложнения, которые вызовет принятие соответствующего законодательства для власть имущих, должны несомненно стать частью платы за то, чтобы жить в открытом обществе. В целом Дж. Мартин приходит к выводу, что потребуется определенное время для того, чтобы информационное общество из "социального конструкта" превратилось в некоторую реальность. Сейчас это скорее идея, хотя на пути к её осуществлению уже много сделано.

<< | >>

↑

Источник: В.В.КРЮКОВ. Философия: Учебник для студентов технических ВУЗов.- Новосибирск: Изд-во НГТУ.. 2006

Еще по теме Информационное общество: идея или реальность.: