1. Логика и онтология

Мы должны признать наличие двух уровней представлений в сознании человека — эмпирических представлений, порожденных опытом, и категориальных представлений, порожденных деятельностью. Если первые относятся к связям в объекте, то вторые — к самому акту действия. На этом втором (рефлексивном) уровне порождается система онтологических категорий, отражающих необходимые условия акта действия. Категории материи, пространства, времени, причинной связи и т. п. — выражают в себе необходимые условия акта действия и, тем самым, и важнейшие подразделения бытия, выявляемые посредством действия. Эти подразделения относятся к самому акту действия и безразличны к характеристикам объектов, на которые направлено действие в том или другом случае. Основное заблуждение эмпирической теории познания состоит в том, что она пытается понять все человеческие представления как опытные и индуктивные, все абстрактные понятия — как результат восхождения от конкретных представлений, данных в опыте. Она трактовала категории как только высшие абстракции или идеализации. В действительности, универсальные онтологические категории — это интуиции деятельности, выработанные актами деятельности, не имеющие никакой генетической связи с подразделениями в мире опыта. Эмпирические подразделения, в действительности, вторичны по отношению к категориям, так как они возможны только при наличии категориальных интуиций, определяющих процесс систематизации опыта.

Сторонники априоризма справедливо указывали на первичность категориальных представлений относительно опыта и настаивали на строгом разделении этих представлений с представлениями, полученными на основе опыта. Они, однако, мистифицировали сетку категорий, истолковывая ее как структуру самого разума, как продукт чистого созерцания, таинственной идеирующей абстракции и т. п. В действительности, мы имеем здесь дело лишь с универсальными представлениями, продиктованными практической установкой познающего субъекта. Наряду с отражающими очевидностями мы должны говорить здесь об очевидностях нормирующих, обусловленных общей задачей мышления.

Деятельностные категории определяют высшую и абсолютную нормативность мышления. Некоторые представления о мире немыслимы для нас, запрещены категориально, поскольку они не соответствуют практической нацеленности знания. Для того чтобы знание было практически приложимым, оно должно быть представлено в категориях деятельности, оно должно иметь обязательную форму, продиктованную деятельностью. На категориальном уровне мы запрещаем явления, не имеющие материального носителя, находящиеся вне пространства и времени, не имеющие причинной детерминации и т.

Мы подойдем к пониманию природы логики, если поймем ее наряду с категориями как одну из ограничительных (нормативных) систем, проистекающих из требований практики. Если категориальные принципы ограничивают содержание представлений, запрещая праксеоло- гически ложные представления, то логические принципы — это требования к структуре языка, проистекающие из той же самой цели. Логика может быть понята как система запретов на форму суждений, несовместимых с требованием их практической значимости (истинности).

Между категориями и логикой существует прямая связь. Сущностные ограничения на содержание мышления, заложенные в категориях, неизбежно превращаются в необходимые ограничения на форму языка, обладающие характером необходимости. В этом состоит глубинная основа параллелизма логики и категорий, замеченная Кантом. Категориальные и логические ограничения на структуру понятий одинаково универсальны, поскольку они проистекают из универсальных задач мышления. Глубинный параллелизм логики и онтологии проистекает из единства задачи, которой подчинены обе эти нормативные структуры.

Кантовская трактовка связи между категориями и логикой с современной точки зрения во многом неудовлетворительна. Логический синтез у Канта первичен и порождает систему категорий как свой онтологический коррелят. В действительности, у нас нет необходимости подчинять категории логике или наоборот. Обе эти понятийные структуры порождены деятельностной ориентацией мышления и должны рассматриваться как равноправные и коррелятивные друг другу. Каждой форме суждения Кант ставит в соответствие определенную и единственную категорию. Нетрудно видеть, что столь жесткий параллелизм в действительности не имеет места. Структура логических понятий не повторяет структуру онтологических категорий, а представляет собой специфическую нормативную структуру, приспособленную к задачам языкового мышления.

Идея параллелизма, однако, истинна в том смысле, что и система категорий, и система логических норм однозначно определены практической установкой сознания и непосредственно соотнесены друг с другом. Безусловно верно, что подведение явлений под ту или иную форму суждения обусловлено их подведением под определенную совокупность категорий. В сущности, это один и тот же процесс. В этом смысле идея параллелизма онтологии и логики должна быть исходным пунктом всякого адекватного понимания логики.