Поиск «середины» как альтернатива расколу между культурой и обществом в российской философско- социологической мысли (XIX — начало XX века)
Некоторое представление о том, что господствующим крайностям, тяготеющим к детерменизму и расколу, противостоит какая-то логическая сфера, свободная от абсолютов, которую можно условно назвать релятивистской «серединой», всегда присутствовало в русской мысли.
Медиация как поиск «середины» в анализе проявляла себя в общественной мысли по-разному. Немало было наивных по пыток, упростив проблему, механически сложить противоположности. В результате такого сложения часто рождались бессмысленные оксюмороны. Их авторы застревали между полюсами, пытаясь соединить несоединимое без снятия противоречий: например, «правовое самодержавие» (М. Сперанский), «самодержавная республика» (К. Кавелин), «государственная интеллигенция» (П. Струве), «самодержавное правовое государство» (И. Ильин), «безгосударственная государственность» (П. Бицил- ли), «личность только тогда имеет смысл, когда она служит Богу» (Н. Бердяев), «личность только тогда имеет смысл, когда она служит народу» (М. Горький, В. Ленин) и т. д. Но поиск «середины» одновременно шел и иным, синтетическим путем — через попытку наполнить ее негосударственным, личностным, общественным содержанием, которое несло в себе нехарактерную для русской культуры новую синтетичность и новую центростремительность. В начале XX века в общественной мысли появилось понятие «раскол» (Н. Бердяев, Г. Федотов), которое описывало антагонизм между нарождающейся личностью и исторически сложившейся культурой, между нацеленностью личности на реформы и исторической инерцией, исходящей из культуры и отторгающей реформы. И хотя представление о неких смыслах, находящихся в сфере «между», противостоящих угрозе раскола культуры, общества, возникло в XIX — в начале XX века, это представление переросло в попытки создать альтернативное понятие «середина», «средняя область», противостоящее угрозе раскола (Н. Бердяев). Опыт применения понятия «середина» в XIX-XX веках показал, что формирование «середины» всегда проходит через поиск третьего смысла: мышлению крайностями противопоставляется право, рациональность, способность к творчеству, к реформам, смысл личности. Ю. С. Пивоваров находит стремление к поиску «середины» у «отца русского права» М. Сперанского, пытавшегося осуществить в России принцип разделения властей и подчинения закону всех сословий, всех людей, а через мораль — и верховной власти; у первого русского теоретика личности, консенсуса, рациональности и позитивизма, постоянно «ищущего золотую середину» К.
Кавелина; у «легального марксиста» П. Струве, ревизиониста, отказавшегося от ленинских революционных крайностей и вслед за Аристотелем ищущего «середину» в философствовании; у «веховца» А. Изгоева, отстаивавшего в политике «центристскую позицию», «середину», что, по мнению Пивоварова, является «самым трудным» и, следовательно, самым ценным; у П. Бицилли, объявившего в своих трудах «беспощадный бой» сталинскому тоталитаризму с позиции демократии. Элементы «срединного» мышления, которые Пивоваров находит у этих деятелей и мыслителей, являются основным средством против фундаментального раскола, поразившего Россию во второй половине XIX — первой половине XX века. В качестве этого единственного средства мышление, отпавшее и от самодержавной, и от революционной крайностей и устремившееся в «сферу между» ними, он считает основным достижением русской мысли того времени [Пивоваров 2006]. Элементы представления о «срединной культуре» как логике преодоления угрозы социокультурного раскола появились в русской философско-социологической мысли в начале XX века: в борьбе против утопий, выраставших из крайностей как революционного, так и реакционного максимализма (Н. Бердяев); в изучении русской культуры через дуальные оппозиции (Н. Бердяев) [Бердяев 1994, с. 301; 1990]; в обозначении «середины» в культуре как результата поиска меры, противостоящей господству хаоса и крайностей (Б. Вышеславцев) [Вышеславцев 1994, 256]; в поиске богочеловечности как результата процессов «очеловечения» и «обожения» (С. Булгаков) [Булгаков 1993, 637-643]; в оценке русского человека как несущего и святое, и звериное, но не развившего в себе человеческого, гуманистического, «среднего» (С. Аскольдов) [Аскольдов 1991, 24-25], устремленного к абсолютам и «мало проявляющего интереса к средней области земной культуры» (Н. Лосский) [Лосский 1991,228; 1957,92]. Термин «середина» в работах этих авторов можно рассматривать как научную метафору, отражающую поиск альтернативы расколу в российском обществе и метанию между крайностями. Но переход к научному изучению поиска «середины» начался гораздо позже: в трудах профессиональных российских ученых конца XX — начала XXI века. 3.
Еще по теме Поиск «середины» как альтернатива расколу между культурой и обществом в российской философско- социологической мысли (XIX — начало XX века):