1. ПОЛИТИЧЕСКИЕ ИНСТИТУТЫ, ГРУППЫ ИНТЕРЕСОВ И ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ДИНАМИКА Происхождение государственного порядка

Вопрос, который ставит Олсон, касается стимулов государственных лидеров делать выбор между хорошей и плохой политикой; между действиями, благоприятствующими экономическому росту и сокращению бедности, с одной стороны, и «хищническим поведением», стремлением захватить как можно больше активов — с другой.

Иначе говоря, это можно сформулировать как выбор между деяниями Ли Куан Ю и Дювалье. При этом он оставляет в стороне такие аспекты, как идейный климат, особенности личностей лидеров и т. п. Исследование сосредоточивается исключительно на их корыстных мотивах. Поскольку и государственная власть, и действия преступников строятся на насилии, Олсон находит приемлемым и весьма наглядным использование «криминальной метафоры» в объяснении поведения властей. Впрочем, начинает он с преступника-одиночки.
Стимулы преступника-одиночки. Этому агенту гораздо комфортнее в богатом обществе: больше можно украсть. В то же время воров
ство делает общества менее богатыми, чем они были бы без такового. Время, потраченное на занятие воровством, не создает ничего, но снижает отдачу от производительного труда и инвестиций. Кроме того, оно требует отвлечения ресурсов из производства на охрану, замки, полицию, суды и т. п. Но останавливает ли это вора? Сокращает ли он свою воровскую деятельность в силу того очевидного для него факта, что он делает общество беднее?
Отрицательный ответ очевиден. Но в чем причина? Не наносит ли вор тем самым ущерб самому себе? Наносит. Однако экономисты всегда сопоставляют прирост ущерба с приростом выгоды. В обществе, состоящем из миллиона человек, вор несет одну миллионную ущерба от своей деятельности. А выгоду получает целиком. Последняя явно больше его доли в потерях общества.
Пример с вором — это случай предельно узких интересов. Для него рациональным поведением оказывается полное игнорирование благополучия общества.
Мафия (организованная преступность). Если предположить, что некая «мафиозная семья» монополизирует преступления на какой-то территории, то ее естественным побуждением становится охрана ее от других воров. Кроме того, она будет осуществлять т. н. охранный рэкет: брать с населения монополизированного ею региона не только за услуги по охране от посторонних грабителей, но и за собственное воздержание от воровства (по схеме «плати часть или отдай все»).
Принципиальное отличие монополизировавшей регион мафии от вора-одиночки заключается в том, что ее интерес не узкий, а охватывающий (encompassing): собирая дань со всего населения, мафия несет существенные потери от избыточного воровства, так как ее доля в совокупном доходе несравненно больше. Таким образом, рациональная мафия никогда не установит 100%-ный налог — ей выгоднее искать некую максимизирующую ее доход оптимальную меру «воровства» (в сущности, воровством здесь является лишь непосредственно охранный рэкет, а протекция от посторонних грабителей — плата за услуги).
От кочующего бандита к оседлому. Идея сопоставления двух типов бандитов — кочующего (roving) и оседлого (stationary) — возникла у Олсона при прочтении одной из книг о гражданской войне в Китае в 20-е гг. прошлого века.[20] Тогда значительная часть территории Китая находилась под контролем различных враждующих вооруженных груп
пировок, живших за счет грабежа населения. И тем не менее лидеру одной из них население выказывало явное предпочтение. Закрепив свое присутствие на территории (став оседлым бандитом), он защищал ее от нападок других вооруженных группировок (кочующих бандитов).
«С монополизацией воровства, — пишет Олсон, — жертвы воровства могут ожидать, что они сохранят какой-либо накопленный из посленалогового дохода капитал. Следовательно, у них также есть стимул сберегать и инвестировать, увеличивая свои будущие доходы и налоговые поступления оседлому бандиту».[21]
Оседлый бандит не поднимет процент «налогового воровства» выше той точки, в которой искажения от него снижают совокупный общественный доход настолько, что его доля в этих потерях окажется больше прироста его дохода от получения налоговых поступлений по более высокой ставке.[22] Проиллюстрировать это можно простым примером. Предположим, что оседлый бандит использует плоский налог и что максимизирующая его налоговый доход налоговая ставка равна 50 %. Тогда собранный в виде налогов последний юань сократил бы национальный доход на 2 юаня и на долю автократа пришлась бы половина потерь. Иначе говоря, он находился бы в точке безразличия (на вершине функции налоговых доходов).
В итоге оседлый бандит обнаруживает, что он не может выиграть от увеличения доли изымаемого национального дохода (5), забирая ее за пределами точки, в которой национальный доход снижается на 1/5.

Вытекающий из монополизации воровства его охватывающий интерес в данном обществе ведет к тому, что он в собственных корыстных интересах должен ограничивать долю украденного.
Охватывающий интерес также подталкивает оседлого бандита не только к ограничению воровства, но и к предоставлению увеличиваю
щих национальный доход общественных благ. Одним из таковых являются уже упоминавшиеся услуги по охране территории от кочующих бандитов. Он выигрывает от использования ресурсов на предоставление общественных благ вплоть до точки, где национальный доход увеличивается в 1/5 раз от предельных затрат на общественные блага. Если оптимальная налоговая ставка равна 50 %, то выигрыш от расходования дополнительного юаня на эти блага имеет место до тех пор, пока последний юань не добавит два юаня к национальному доходу контролируемой территории.
Таким образом, рациональный бандит стремится утвердить контроль над определенной территорией, сделать себя правителем и обеспечивать мирный порядок и прочие общественные блага для населения, поскольку благодаря этому он получает значительно больший «воровской налог», чем мог бы иметь, будучи мигрирующим грабителем. Олсон назвал это превращение кочующего бандита в оседлого и последнего в автократического правителя «первым благословением невидимой руки».[23]
По Олсону, преодоление анархии кочующих бандитов возникает, подобно рыночному порядку, из эгоистических стремлений тех же бандитов к максимизации взимаемой с общества дани. Необходимые условия этой максимизации образуют принципиально новый порядок, власть оседлого бандита, становящегося автократом (автократическим правительством). Самоограничение в налогообложении и предоставление общественных благ приводят к гигантскому скачку в росте выпуска и, как результат, доходов самого автократа. С нашей точки зрения, по аналогии с неолитической революцией, этот переход к качественно новому порядку можно назвать государственной революцией, обеспечившей, возможно, не менее крупномасштабное расширение производственных возможностей общества, чем первая. Ниже, на рис. 1, представлена схема, обобщающая изложенные идеи Олсона.
Олсон — принципиальный противник любой договорной концепции происхождения государства. Из приводимой далее цитаты видно, что порождается оно «невидимой рукой» корыстных интересов «силовых предпринимателей» (условно можно назвать ее политической невидимой рукой), имеющих преимущества перед другими в организации насилия.

Рис. 1. От анархии кочующих бандитов к государственному порядку
автократа

Таким образом, правительства для групп больших, чем племена, обычно возникают не из общественных договоров или добровольных сделок любого вида, а скорее по причине рационального корыстного интереса у тех, кто способен мобилизовать наибольший потенциал насилия. Силовые предприниматели, естественно, не называют себя бандитами, но, напротив, дают себе и своим наследникам возвеличивающие их титулы. Иногда они даже заявляют, что правят по божественному праву. Поскольку история пишется победителями, происхождение правящих династий, конечно, обычно объясняется в терминах высоких мотивов, а не корыстными интересами. Автократы всех разновидностей заявляют, что их подданные желают, чтобы они ими правили, и тем самым подпитывают чуждое истории предположение о том, что государственная власть возникает из какой- либо разновидности добровольного выбора.[24]
Более того, Олсон видит отголосок подобных представлений самих автократов о благости их правления во встречающейся в литературе традиции «трансакционных издержек», которая целиком или частично пытается объяснить возникновение различных типов государственной власти с помощью добровольных договоров и затратами на трансакции.[25] Правда, далее он оговаривается, что подобного рода литература наиболее конструктивна и интересна, но в той степени, в какой она пытается объяснить государственную власть в терминах добровольных трансакций, она не является убедительной. И здесь же проводит различие между Барцелем и Кизером, с одной стороны, и Нортом — с другой, который, делая упор на трансакционные затраты и контракты, в то же время в своей оценке государства использует понятие «хищническое государство» и логику коллективных действий.[26]

<< | >>

↑

Источник: В. Гельман, О. Маргания. Пути модернизации: траектории, развилки и тупики : Сборник статей. — СПб. : Издательство Европейского университета в Санкт-Петербурге. — 408 с.. 2010

Еще по теме 1. ПОЛИТИЧЕСКИЕ ИНСТИТУТЫ, ГРУППЫ ИНТЕРЕСОВ И ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ДИНАМИКА Происхождение государственного порядка:

- Банковская деятельность (контрольные) - Бизнес-планирование - Бухгалтерский учет (лекции) - Занятость населения - История экономики - Макроэкономика - Международные экономические отношения (МЭО) - Менеджмент - Налоговая деятельность - Региональная экономика - Рынок труда - Управление персоналом (контрольные) - Финансовое планирование и прогнозирование - Ценообразование (контрольные) - Экономика природопользования - Экономический анализ (контрольные) -