Введение

В советской исторической пауке к тому времени уже утвердилось представление о том, что по сравнению с государствен-

Р *

В том же 1947 г. была напечатана и статья И. У. Бу- довпнца «Иван Грозный в русской исторической лите- ным строем периода феодальной раздробленности централизованное монархическое государство было относительно прогрессивным н его образование способствовало хозяйственному и культурному развитию страны, сохранению, ее государственной независимости и успешному отпору внешним врагам, Оценены были и заслуги государственных деятелей, которые боролись за осуществление централизации, этого, по словам Ф. Энгельса, «могущественнейшего политического средства быстрого развития всякой страны» 3.

Вместе с тем иногда /недостаточно подчеркивалось^ что

государство в обществе, разделенном на враждебные классы, а значит, н феодальное централизованное государство прежде всего было аппаратом 5

подчинения большинства мень- ' L шннству. -Иван_Ш—и Иван IV изображались в качестве создателей централизованного государства, как бы воплощавших в себе все положительное в процессе государственного строительства^ Особенно обнаружи- валась такая тенденция в произведениях художественной литературы и изобразительного искусства 4. Склонны были подчас распространять на Россию н XVI в. относящееся ко времени Петра I известное определение В. И. Ленина о варварских средствах борьбы против варварства6; прн этом не учитывались значительные пе-

ратуре» г', в основном характеризующая дореволюционную литературу.

рсмены, происшедшие в жизни нашей страны к началу XVIII в.

К настоящему времени положение существенно измени

лось. Опубликованы монографии, статьи, авторефераты диссертаций по социально-политической истории России XVI в.7, свидетельствующие о больших достижениях в области исследования конкретно-историче- ских явлений и осмысления исторического процесса во всей его сложности, о более глубоком овладеиин неисчерпаемым богатством марксистско-ленинской методологии.

Можно отметить несколько черт, характерных для изучения истории России XVI в. в последние десятилетия. Прежде всего наблюдается расширение тематики исследований н стремление теоретически объяснить изучаемые события. При этом явлення рассматриваются в широкой исторической перспективе, во взаимосвязи с предшествовавшим и последующим временем. Ученые стараются выявить исторические корни изменений в социаль- ио-экономичсских отношениях, предпосылки государственных преобразований, активизации внешней политики и подъема общественной мысли и культуры середины XVI в. В XVI в. можно обнаружить и социально-экономические и государственно-политические предпосылки нового периода русской истории8. начало которого датируется примерно XVII в,, н условия, приведшие к грандиозным народным движениям в первые годы XVII в. События политической истории и истории общественной мысли и культуры изучаются во взаимосвязи с социально-экономической историей.

Все больше обращается внимание и иа сравнительное изучение фактов отечественной и зарубежной истории, па выявление общего и особенного в русской истории, на определение всемирно-исторического значения событий отечественной истории.

Круг ученых, исследующих историю России XVI в,, расширился. Рука об руку с учеными, работы которых получили признание еще накануне Великой Отечественной войны или в первые послевоенные годы, в изучении этого периода успешно участвуют и совсем молодые исследователи. Историей России XVI в. занимаются и представители смежных общественных наук — литературоведы, юристы, экономисты, искусствоведы, филологи. В свою очередь и историки принимают более действенное участие в разработке вопросов, которые ранее изучались только специалистами этих наук. Таким путем определяются проблемы, находящиеся на стыке наук, и возможности взаимо- обогащення научной методики приемами, испытанными в

смежных науках.

Уважение к традициям исторической науки, особый интерес к вопросам историографии— еще одна характерная черта исследований последних десятилетий. Советские исследователи используют достижения и зарубежной науки. Возрастает н интерес зарубежных ученых к проблемам истории России периода феодализма и к творчеству советских историков — их труды переводятся, реферируются, рецензируются. Постоянной стала практика совместных научных конференций советских и зарубежных ученых, и проблемам истории России XVI в. там отводится обычно немалое место. Выводы и наблюдения со- цстских ученых, опирающиеся па DcecTopoHHee изучение многообразных фактов, служат в го же время наилучшим аргументом и в споре с теми, чкто за рубежом — вольно или не- иольио — искажает историю пашей страны и пропагандирует неправильные представления о ходе исторического процесса.

Создается более разносторонняя нсточииковая основа для исследований. За последние годы сделано многое в области описаний, публикации н специального изучения источников XVI в. Важно отметить, что публикация многих исторических памятников сопровождается (нлн даже предваряется) их специальным источниковедческим н собственно историческим (или литературоведческим) изучением (в сравнении с другими источниками). Наряду с трудами монографического характера (книги, статьи, диссертации советских ученых), посвященными реформам конца 1540-х — 1550-х годов и опричииие, организации центрального и местного управления, иммуиитетной политике в отношении владений церковных феодалов, отражению событий политической истории в памятниках общественной мысли, появились работы, рассматривающие отдельные виды источников (разрядные документы, разновидности актов, хозяйственные книги, летописи н другие памятники публицистики, миниатюры лицевых рукописей, исторические песни и устные исторические предания и др.). Это также стимулирует дальнейшее развитие исследований по истории России XVI в. Вместе с *ем состояние источниковой базы в значительной мере объясняет и такую отличительную черту новейших трудов по истории России

XVI п,, как гипотетичность многих построений.

При ознакомлении с новейшими фундаментальными исследованиями по политической истории и истории государственных учреждений России XVI в. обнаруживается, однако, и другая любопытная особенность, отразившаяся даже в названиях некоторых из таких трудов, — большинство из них имеет очерковый характер и не все стороны затронутой проблематики изучены в равной мере детально и глубоко. Сейчас еще пора монографического исследования отдельных, недостаточно изученных вопросов истории России XVI в. Это — обязательное предварительное условие создания в близком будущем научно обобщающих трудов по истории Российского централизованного государства XVI

в.

Предлагаемая вниманию читателей книга тоже имеет очерковый характер. Книга посвящена в основном политической организации общества времени становления Российского «самодержавства»— слово «самодержавство» (или «самодержь- ство») употреблялось тогда н для характеристики власти государя, и как обозначение суверенности государства.

Политическая организация общества, содержание и методы деятельности феодального государства определялись характером взаимоотношений между классами-аптагопнстами и между различными группами внутри господствовавшего класса. В книге исследуются лишь некоторые, недостаточно изученные стороны этого многообразного комплекса проблем. Начальный раздел книги посвящен истории «смятения» в Москве в первый год «Московского царства» и отражению событий июня 1547' г. в публицистике. Становление земских соборов, характеристика нх исторического значения — тема второго раздела книги. Третий раздел посвящен практике и идеологии местничества 1.

Это — исследование социально-политической истории России времени Ивана Грозного, воздействие которого иа современные ему события несомненно, и Иван Грозный, естественно, как бы соприсутствует во всех разделах книги. Однако цель автора показать не деяния первого русского царя, а русское общество того времени, его политическую организацию. Автор не ограничился рассмотрением событий только 1540-х—1580-х годов и попытался охарактеризовать явления социально-политической жизни в развитии, уделяя особое внимание (говоря словами Ф. Энгельса) «общему взаимодействию между возникновением и исчезновением, между прогрессивными изменениями и изменениями регрессивными»9.

Отдельные части работы представляют собой самостоятельные исследования; специальное место в них отведено историографии изучаемых Вопросов. Это побудило отказаться от особой вводной историографической главы,

В современной науке (как справедливо отметил недавно

В. В. Дорошенко) 10 «в ходе исследования сплошь и рядом стирается грань, отделяющая «добычу» материала от его «обработки»». И в настоящей книге собственно источниковедческая тематика занимает не меньшее место, чем собственно историческая.

Прежде чем формулировать выводы и наблюдения исторического характера, нужно было определить состояние ИСТОЧНИКОВОЙ базы исследования (сравнивая при этом и сведения источников, недавно попавших в поле зрения ученых, с данными, ранее уже опубликованными, а зачастую и изученными), изучить, насколько типичны и в какой степени сопоставимы известные нам факты, в какой мере обосновано обращение именно к тем, а не иным методическим приемам источниковедческого исследования.

Это сделать было тем более необходимо, что документов по политической и социально-экономической истории начала Московского царства сохранилось сравнительно немного. В наиболее ранних из дошедших до нас описей главных государственных архивов (Царского

казов и т. п.) в тех случаях, когда эти сюжеты были предметом детального рассмотрения в сравнительно недавно вышедших трудах н положения исследований казались автору достаточно обоснованными.

архива 1570-х годов, архива Посольского приказа 1614 г.) упоминаются документы, значительная часть которых известна только по названиям; уцелели лишь остатки массивов приказной документации, а многие нарративные (повествовательные) источники, особенно памятники публицистики (в том числе сочинения Ивана Пере- светова, Ивана Грозного, Курбского), известны лишь в позд- иих списках.

Архивы правительственных учреждений сильно пострадали во время пожаров 1547 г. (когда полностью выгорели Кремль и большая часть Москвы) и 1571

г. («в приход крымского царя»). В 1571 г., по словам современника-иностранца, сгорели «все челобитья, судные списки и расписки»; после пожара был принят «государев приказ» — «всем бояром, и дво- ряном, и всяким людем, у кого государевы жаловальные грамоты, и доходные списки, и всякие крепости погорели, и они б являли и записывали» и. Многие документы погибли в Москве в годы польской интервенции начала XVII в. Наконец, особенно пагубным для историков оказался пожар 1626 г., когда «во многих при- казех многие государевы дела и многая государева казна погорела». Еще в середине XVII в. пожар 1626 г. служил вехой для приказов — в Соборном Уложении 1649 г. разделяли дела, которые «вершены до Московского большого полфру...» и «после пожару вершены»12. «Громадное количество актов в московских архивах, существовавших еще до пожара 1626 г., переживших занятие Кремля поляками, сгорело в 1626 г., и 1626 год сделался своего рода памятной датой. Всякие акты, неизданные н датированные до 1626 г., как правило, редкость» 13, — писал выдающийся знаток и исследователь отечественной истории М. Н. Тихомиров.

Таким образом., как это ни парадоксально, мы имеем больше материалов делопроизводства местных учреждений XVI

в., чем центральных учреждений, а документы, выданные в Москве (и, безусловно, хранившиеся в XVI в. там в архивах), дошли до иас, как правило, в экземплярах, находившихся в архивах адресатов (монастырских канцелярий, дьячих изб городов и пр.).

Зачастую документы погибали от небрежного хранения. Судьба документальных мате- ' риалов во многом зависела и от реорганизации управления, перемен в постановке делопроизводства. Наконец, документы внутренней политики сравнительно быстро утрачивали ценность (поэтому-то в поздних описях XVI—XVII вв. их описывали иногда суммарно) и, использовались в качестве черновиков или просто уничтожались за ненадобностью.

Особенно мало уцелело документов из архивов частных лиц. Прерывались родственные связи, менялись владения, и ие было нужды сохранять документы каждодневной жизни, не отвечавшие потребностям сегодняшнего дня. Документальные материалы светских лиц отложились от XVI в. лишь в фондах некоторых монастырей, куда их передавали иа хранение вместе с проданным, заложенным, пожертвованным имуществом 15.

При попытках определить историческую ценность источника необходим, конечно, прежде всего классовый анализ. Надо учитывать также и особенности государственной, нацио нальной, культурной принадлежности создателя источника, характерные черты эпохи. Эти положения давно уже стали для советских историков само собой разумеющимися. Однако следует иметь в виду и то, что может изменяться во времени и смысловая и эмоциональная нагрузка источника. Проблематика, связанная с особенностями отражения в источниках исторической действительности и ее восприятия, находится на стыке не только с социологией, но и с психологией (психологией творчества и психологией восприятия — массового и индивидуального) |6. Источнико- вед призван освоить современные источнику системы коммуникации, попытаться расшифровать и оценить источник с точки зрения его современников и в то же время «прочитать» его «свежими и нынешними очами». Историки постепенно овладевают навыками более проникновенного «прочтения» исторического источника. В этом в первую очередь, а не только во введении в научный оборот историков ранее неизвестных источников обнаруживается прогрессивное развитие исторического научного мышления 17.

Известно, что историку в отличие от естествоиспытателя не дано экспериментальным путем восстановить изучаемые нм факты. Но он обязан стремиться дать правильное объективное представление об исторических фактах. Историк, не имея возможности экспериментальным путем воссоздать историческое явление, а следовательно, проверить абсолютную точность его определения и описания и не обладая обычно знанием всех фактов, относящихся к этому явлению, а лишь фрагментами таких знаний, вынужден прибегать к приему исторической реконструкции, чтобы «дорисовать» затененные стороны и вскрыть взаимосвязи изучаемых им явлений 18.

Неполнота источниковой базы, недостаточное еще овладение приемами понимания «языка» источников далекого прошлого, слабая пока изученность существенных явлений истории России XVI в. (таких, как история города, история социальных прослоек общества и их взаимоотношений, характерные особенности социальной психологии людей XVI в., история государственных учреждений второй половины XVI столетия и др.) заставляет удерживаться от однозначных решений; излишне поспешные выводы, так сказать, «глобального характера» могли бы оказаться схематичными, поверхностными. Но это же обязывает ставить вопросы и формулировать, когда это допустимо, и предварительные ответы на них. В книге больше предположений, чем утверждений. Здесь отражены и результаты научных поисков и предпринята попытка определить спорные вопросы, а также направления и возможные перспективы дальнейших исследований.

Работа основана на изучении специальной литературы и разнообразных источников — рукописных и печатных. Использованы документальные материалы Центрального государственного архива древних актов, Рукописного отдела Государственной библиотеки СССР имени В. И. Ленина, Отдела рукописей и старопечатных книг Государственного исторического музея, Рукописного отдела Государственной публичной библиотеки имени М. Е. Салтыкова-Щедрина, Рукописного отдела Библиотеки Академии Наук СССР, Архива Ленинградского отделения Института истории СССР Академии наук СССР, Архива Академии иаук СССР и его Ленинградского отделения, Центрального государственного исторического архива УССР в Киеве, Государственного архива Архангельской области, Государственного архива Ярославской области.

В основе некоторых разделов книги — ранее опубликованные труды автора 19 (во все эти работы внесены более нли менее существенные добавления и изменения), доклады и сообщения на заседаниях сектора отечественной истории периода феодализма Института истории АН СССР, сектора отечественной истории периода феодализма Ленинградского отделения Института истории, Археографической комиссии, группы по изучению древнерусской литературы Института мировой литературы имени А. М. Горького АН СССР, кафедр Московского государственного историко- архивного института, кафедры истории славянских стран Сорбонны, на конференциях-встречах советских и французских историков в Париже, советских и итальянских историков в Москве и в Риме, на XIII Международном конгрессе исторических наук в Москве.

Автор очень многим обязан советам своего покойного учителя Михаила Николаевича Тихомирова. Большую помощь оказали работники архивов и библиотек, коллеги и ученики. Очень ценными оказались замечания рецензента рукописи

С. М. Каштанова. Подготовке этой книги к печати многим содействовали Л. Н. Растопчина, а также В. Ю. Афиани и К. И. Безродная.

Труд свой автор посвящает памяти родителей — первых наставников на избранном им пути. Достойные преклонения широта и многообразие их интересов, творческая одержимость и душевная щедрость навсегда останутся для автора побудителем творчества.