ВЫНУЖДЕННОЕ СОЦИАЛЬНОЕ ЛИЦЕМЕРИЕ

Мы вступаем здесь в весьма неприятную область, в которой обнаруживается широкое распространение социального лицемерия, являющегося в определенной степени необходимым. Общество не может приговорить че
ловека к смерти, ссылаясь на недостаточность экономических ресурсов.

В XVIII веке подкинутые дети, находясь на иждивении государства, воспитывались в таких нищенских условиях, что только Vs из них (а по утверждениям других — 720) достигала зрелого возраста. Но все же этим детям предоставлялся какой-то небольшой шанс выжить. Это можно сравнить с традициями некоторых государств, где преступник или подозреваемый в совершении преступления, будучи приговорен к смерти, сохраняет все-таки надежду на спасение, получая возможность тянуть жребии перед приведением приговора в исполнение. Это заглушает угрызения совести, так как часть ответственности как бы перелагается на провидение. В наше время невозможно, чтобы правительство или парламент открыто приняли решение о сохранении смертности на неизменном уровне, ссылаясь на то, что ее сокращение слишком дорого обойдется оставшимся в живых. Благословенная неопределенность и здесь способствует успокоению совести, поскольку дает возможность сказать, что тот или другой человек погиб или погибнет не потому, что его спасение должно было бы обойтись слишком дорого.
Когда некоторые особые случаи становятся достоянием гласности (больной, спасение лоторого требует введения особой сыворотки или крови особого состава, самолет, потерпевший катастрофу где-нибудь в Заполярье, па ледяных просторах, и т. д.), общество не останавливается нн перед какими, .пусть самыми большими, затратами для спасения погибающих. Весь мир тогда бывает охвачен беспокойством за исход бедствия.
Но в других бесчисленных случаях, которые не становятся достоянием гласности, приговоренность к смерти обусловливается экономическими предпосылками. И это происходит постоянно в самых развитых странах. Такие смертные приговоры стыдливо маскируются успокоительной недоказанностью, которая всегда оставляет возможность поставить под сомнение возможные исходы. Никакой финансист, каким бы жестоким он ни был, не сможет отказать в средствах, необходимых для сокращения детской смертности, если будет абсолютно точно доказано, что просимые средства означают спасение жизни определенного числа детей. Какими бы высокими ни показались в этот момент затраты, приходя

щиеся на одного ребенка, было бы невозможно приговорить детей к смерти, чтобы обеспечить более приятную жизнь тем, кто останется жив. Если I млрд. фр. в год может наверняка спасти 10000 детей, то расход в 100 000 фр. на одного ребенка не покажется чрезмерным, какой бы низкой ни была для общества экономическая «себестоимость» одного ребенка того же возраста.
Точно так же и даже еще более печально обстоит дело со стариками. Как будто бы ни один из них никогда не приговаривался к смерти во имя денег, и, однако, в отношении многих из них этот приговор фактически приводится в исполнение. Редкие лекарства или средства, применение которых связано со значительными трудностями, оставляются для случаев, считающихся более важными. При этом совесть находит необходимое успокоение все в той же неопределенности, во всеобщей мешанине цифр и фактов.
Без этой неопределенности жизнь приобрела бы совершенно другую окраску, обнаружила бы всю овою суровость, и шантаж смерти выступил бы с исчерпывающей ясностью.
Однако даже при современном уровне знаний и наличии средств общество сознательно ограничивает свои затраты па борьбу со смертностью для того, чтобы обеспечить тем, кто находится в более выгодном положении, ресурсы, достаточные для получения всякого рода удовольствии.
Именно так обстоит дело во Франции: детская
смертность продолжает оставаться на очень высоком уровне (ежегодно умирают 20 000 детей, не достигших одного года), несмотря на то что дополнительные усилия в области воспитания и распространения соответствующих знаний могли бы сократить эту смертность на несколько тысяч детей. Точно так же десятки тысяч людей погибают от алкоголизма, причем никаких серьезных усилий для борьбы с этим злом не предпринимается. Жилые дома сносятся только для того, чтобы уступить место шоссейным дорогам. Нужды экономики и даже потребность в развлечениях одерживают верх над охраной здоровья.
Возьмем авиационную или какую-либо другую трамс- портную компанию. При несчастном случае такая ком
пания должна выплатить определенную сумму, исчисляемую на основе договорного, но совершенно определенного тарифа. С другой стороны, в заработной плате экипажа явно или неявно предусматривается сумма, которая должна в какой-то мере возместить имеющийся риск.

Вообще говоря, можно было бы почти совсем избежать несчастных случаев, приняв для этого более решительные меры. Но за пределами определенного уровня в результате снижения скоростей или меньшей интенсивности движения эти затраты не будут «окупаться», что приведет к непомерно высоким расходам или снижению доходов. Опыт и расчеты подводят к показателю оптимальной смертности, но эти результаты не могут быть ни уточнены, ни тем более опубликованы.
Если некоторые люди оказываются обреченными па смерть, потому что спасение их потребовало бы слишком больших затрат, то, напротив, другие люди оказываются спасенными или жизнь их удлиняется вопреки экономической выгоде. Именно так обстоит с многочисленными стариками и с очень маленькими детьми. Как мы уже знаем, затраты на человека в развитых странах увеличиваются за счет детской смертности всего лишь на 1%. а это означает, что детская смертность обходится примерно в 0,15% национального дохода. Если бы эти 0,15% национального дохода были дополнительно направлены на борьбу с детской смертностью, то в результате была бы спасена, разумеется, только часть детей, так как большая их часть погибает по причинам эндогенного характера (см. работы Бур- жуа-Пнша) '. Было бы .неверно, по нашему мнению, каждый раз искать прямых экономических или финансовых обоснований необходимости борьбы за снижение смертности. В этой борьбе человечество действует, напомним об этом еще раз, во имя более благородных целей, ставя жизнь человека превыше всего. Это добровольно возлагаемое на себя бремя представляет собою основную доблесть человечества и наиболее действенную движущую силу. Более расчетливое 'поведение, исходящее только из соображений экономической целесообразности,

¦быстро привело бы человеческое общество от эвтаназии [64] •к (прямому убийству стариков, калек, нежеланных детей, многих раиеных, больных и т. д. До какого уровня опустилась бы в этом случае сама экономика .подобного общества?
Конкуренция между человеческой деятельностью в области медицины и в области досуга скрывается за третьим видом человеческой деятельности — за экономической деятельностью, обеспечивающей удовлетворение жизненно необходимых потребностей. Но если возможно почти исчерпывающе определить некоторые нормативы, обеспечение которых необходимо для поддержания жизни животных (количество пищевых калорий, температура окружающей среды и т. д.), то определение человеческих потребностей сталкивается с весьма большими условностями. Любой человек — будь то солдат, рабочий, профессор, торговец — всегда будет ссылаться при защите своих прав на социальную необходимость обеспечения ему таких условий, которые дали бы ему возможность работать с наибольшей производительностью. Соображения психологического характера одерживают в этом случае верх над соображениями, относящимися к чисто физическим условиям.
Этот способ защиты отдельного индивидуума применяется также и обществом в целом, его общественно- политическим строем. При этом подчеркивается, что увеличение средств на борьбу со смертностью приведет финансы в такое тяжелое положение, при котором производству придется испытать в дальнейшем серьезные трудности, что в конечном итоге не сможет не нанести ущерб здоровью людей. Вся доктрина капитализма зиждется на аксиоме, согласно которой неравенство доходов стимулирует производство настолько, чтобы покрыть порождаемые им дополнительные расходы. Мы воздержимся здесь от рассмотрения этой аксиомы в общем плане, но против нее (или против злоупотребления ею) могут быть выдвинуты многочисленные факты.
Когда, например, перегонка сельскохозяйственных продуктов в спирт, субсидируемая государством, не только приводит к уничтожению ресурсов, которые мог- ли бы послужить для снижения смертности, но создает

помимо этого яд, способствующий ее росту, это ле может не вызвать сомнений в правильности вышеприведенной аксиомы. Здесь .приходится прибегать к дополнительной аргументации, к политическим соображениям более общего характера — об интересах всего общества, об устойчивости правительства и т. д. Приведенный пример понадобился нам лишь для того, чтобы дать представление о практических трудностях, возникающих при исследовании рассматриваемой проблемы, п о ловкости, с которой люди уклоняются от ответственности, используя недостаточность данных и информации.
Никакие статистические данные, никакие материалы не дают, впрочем, возможности точно определить, как возрастает стоимость борьбы за снижение смертности. Это вполне понятно, если принять во внимание, что усилия каждого общества простираются до такого неясно очерченного уровня, при котором возможности продления жизни не поддаются количественному определению.

<< | >>

↑

Источник: А.Сови. ОБЩАЯ ТЕОРИЯ НАСЕЛЕНИЯ ТОМ ПЕРВЫЙ ЭКОНОМИКА И РОСТ НАСЕЛЕНИЯ. 1978

Еще по теме ВЫНУЖДЕННОЕ СОЦИАЛЬНОЕ ЛИЦЕМЕРИЕ:

- Cоциология семьи - Антропология. Этнография - Гендерная социология - Демография - Домоведение - История социологии - Методы сбора и анализа социологических данных - Общая социология - Первоисточники по социологии - Политическая социология - Социальная безопасность - Социальная работа - Социальная структура и стратификация - Социально-территориальные общности - Социоинженерная деятельность - Социологические работы - Социология культуры - Социология личности - Социология общественного мнения - Социология права - Экономическая социология - Этносоциология -