Глава VII ЛИЧНОСТЬ: ПСИХОЛОГИЧЕСКОЕ СУЩЕСТВО

Приношу извинения за то, что, резюмируя некоторые собственные исследования и бесчисленные мнения, историю которых можно было бы написать отдельно, я выдвигаю больше идей, чем доказательств.
Тем временем понятие личности должно было претерпеть еще одну трансформацию, чтобы стать тем, чем оно стало менее полутора веков назад: категорией «я».

Далекая от того, чтобы быть идеей изначальной, врожденной, от Адама четко зафиксированной в глубинах нашего бытия, она еще и в наше время продолжает строиться, проясняться, специфизироваться, идентифицироваться с познанием себя, с психологическим сознанием.
Вся долгая работа церкви, различных церквей, теологов, филосо- фов-схоластов, философов Возрождения, подстегнутых Реформацией, создала, пожалуй, некоторую задержку, препятствия на пути формирования идеи, которую в настоящее время мы считаем ясной. Сознание наших предков вплоть до XVII и даже до конца XVIII в. постоянно беспокоил вопрос о том, является ли индивидуальная душа субстанцией или же поддерживается субстанцией; является ли она сущностью человека или же составляет лишь одну из двух сущностей человека; является ли она единой и неделимой или делимой и отделяемой; является ли она свободной, выступая как абсолютный источник действий, или она детерминирована и скована другими судьбами, предопределением. Люди с тревогой спрашивали себя, откуда происходит душа, кто ее создал и кто ею управляет. Но участникам споров сект, кружков, больших церковных объединений и философских школ, в частности университетских, не удается превзойти результат, достигнутый в IV в.

н. э. Тридентский собор успешно покончил с бесполезной полемикой по поводу личного творения каждой души*.
Более того, говоря об определенных функциях души, Возрождение и Декарт, стремясь понять ее природу, обращаются к мышлению, мышлению дискурсивному, ясному, дедуктивному. Именно о ней идет речь в революционном афоризме Cogitoy ergo sum; именно она образует оппозицию «пространства» и «мышления» у Спинозы. Рассматривается лишь одна часть сознания.
Даже Спиноза[952] относительно бессмертия души сохранял чисто античное представление. Известно, что он не верит в сохранение после смерти какой-либо части души, кроме той, что оживлена «интеллектуальной любовью к Богу». Он повторяет, в сущности, Маймонида, повторявшего Аристотеля (De ап., 408, 6; ср.

430а. Gen. An., II, 3, 736в)*. Только поэтическая душа может быть вечной, поскольку две другие души, растительная и чувственная, необходимо связаны с телом, а энергия тела не проникает в vovc,. И в то же время посредством естественной оппозиции, которую хорошо прояснил Брюнсвик[953], именно Спиноза, поскольку он выдвигал в первую очередь этическую проблему, обладал наиболее здравым взглядом на отношения индивидуального сознания с божественными вещами, более здравым, чем Декарт и даже сам Лейбниц.
Свое разрешение проблема личности, выступающей только как сознание, нашла не у картезианцев, а в других кругах. Трудно переоценить значение сектантских движений XVII—XVIII вв. для формирования политического и философского мышления. Именно в этих движениях были поставлены вопросы индивидуальной свободы, индивидуального сознания, права общаться непосредственно с Богом, быть самому себе священником, иметь внутреннего Бога. Понятия моравских братьев*, пуритан, веслианцев*, пиетистов* составляют основу, на которой базируется представление: личность = «я»; «я» = сознанию и является его главной категорией.
Все это не так уж старо. Понадобился Юм, все революционизировавший (вслед за Беркли, положившим начало), чтобы сказать, что в душе существуют лишь состояния сознания, «восприятия»; но
в итоге он колеблется перед лицом понятия «я»[954] как фундаментальной категории сознания. Шотландцы* лучше приспособили его идеи к новым историческим условиям.
Только у Канта это понятие обретает точную форму. Кант был пиетистом, сведенборгианцем*, учеником Тетенса*, слабого философа, но искушенного психолога и теолога; неразделимое «я» он находил вокруг себя. Кант поставил, но не разрешил вопрос о том, является ли «я», das Ich, категорией.
Человеком, который сказал наконец, что любой факт сознания — это факт «я», человеком, обосновавшим всю науку и всю деятельность по поводу «я», был Фихте. Кант уже сделал из индивидуального сознания, из священного характера человеческой личности, условие Практического Разума. Фихте[955] помимо этого сделал категорию «я» условием сознания и науки, Чистого Разума.
С этого времени революция в менталитетах совершилась, каждый из нас обладает своим «я», эхом Деклараций Прав, предшествовавших Канту и Фихте.

<< | >>

↑

Источник: М. Мосс. Общества. Обмен. Личность. Труды по социальной антропо логии. 2011

Еще по теме Глава VII ЛИЧНОСТЬ: ПСИХОЛОГИЧЕСКОЕ СУЩЕСТВО:

- Cоциология семьи - Антропология. Этнография - Гендерная социология - Демография - Домоведение - История социологии - Методы сбора и анализа социологических данных - Общая социология - Первоисточники по социологии - Политическая социология - Социальная безопасность - Социальная работа - Социальная структура и стратификация - Социально-территориальные общности - Социоинженерная деятельность - Социологические работы - Социология культуры - Социология личности - Социология общественного мнения - Социология права - Экономическая социология - Этносоциология -