Этот подлог, естественно, должен возбуждать в нас недоверие, и мы поступим более благоразумно, если припишем не явному покровительству Небес, а рвению африканских католиков те мнимые чудеса, при помощи которых они отстаивали истину своих верований.
Тем не менее историк, рассматривающий эту религиозную борьбу без всякого пристрастия к той или к другой стороне, может снизойти до того, чтобы упомянуть только об одном сверхъестественном событии, которое послужит назиданием для людей благочестивых и возбудит удивление в неверующих. Приморская колония Мавритании Типаза, основанная в шестнадцати милях к востоку от Кесарии, отличалась во все века рвением своих жителей к православию. Они не боялись ярости донатистов и не преклонялись перед тиранией ариан или умели уклониться от нее. С приездом еретического епископа город опустел; большинство жителей, добыв морские суда, переехало на испанский берег, а оставшиеся в городе несчастные, отказавшиеся от всяких сношений с узурпатором, осмелились по-прежнему собираться на свои благочестивые, но запрещенные законом сборища. Их непослушание вывело жестокосердого Гуннериха из терпения. Из Карфагена был командирован в Типазу военный граф: он собрал католиков на форуме и на глазах всей провинции приказал отрезать у каждого из виновных правую руку и язык. Но святые мученики не перестали говорить и после того, как лишились языка, об этом чуде свидетельствует африканский епископ Виктор, написавший историю этого гонения в течение двух лет, которые непосредственно следовали за описываемыми событиями. «Если бы, — говорит Виктор, — кто-либо усомнился в истине этого происшествия, пусть он отправляется в Константинополь и послушает, как ясно и отчетливо говорит один из этих славных мучеников поддьякон Реститут, живущий теперь во дворце императора Зенона и пользующийся уважением благочестивой императрицы». К нашему удивлению, мы находим в Константинополе хладнокровного ученого и безукоризненного свидетеля, который не руководствовался в том, что писал, ни личными интересами, ни страстями. Философ Платоновской школы Эней из Газы подробно опи- Глава 20 сал свои собственные наблюдения над африканскими мучениками: «Я видел их собственными глазами; я слышал их разговор; я старательно доискивался, каким способом можно издавать такие членораздельные звуки голоса без помощи языка; я старался проверить моими глазами то, что слышал ушами; я открывал их рты и видел, что языки были вырезаны у них до самого корня; это такая операция, которую все доктора признают смертельной». Свидетельство Энея из Газы в избытке подкрепляется вечным эдиктом Юстиниана, хроникой того времени, написанной графом Марцеллином, и папой Григорием I, жившим в ту пору в Константинополе в качестве представителя римского первосвященника. Все они жили в том веке, когда случилось это необыкновенное происшествие; все они ссылались в удостоверение чуда или на то, что сами видели, или на то, что всеми признавалось за истину; это чудо повторялось неоднократно; оно совершалось на самой обширной сцене, какая только была в мире, и в течение многих лет подвергалось хладнокровной проверке при помощи чувственных органов. Эта сверхъестественная способность африканских мучеников говорить, не имея языка, не вызовет протеста со стороны тех, и только тех, кто верит, что они выражались чистым языком православия. Но упорный ум неверующего охраняется от заблуждений скрытной и неизлечимой подозрительностью, и ни арианин, ни социнианин, сознательно отвергнувшие учение о Троице, не поколеблются в своих убеждениях, несмотря на самые благовидные свидетельства в пользу чудес, совершавшихся последователями Афанасия. Вандалы и остготы исповедовали арианскую веру до окончательного падения царств, основанных ими в Африке и в Италии. Жившие в Галлии варвары подпали под владычество православных франков, а Испания снова вступила в лоно Католической Церкви вследствие добровольного обращения визиготов в католическую веру. Этому благотворному перевороту содействовал пример царственного мученика, который при более беспристрастной оценке его образа действий мог бы быть назван неблагодарным мятежником. Царствовавший в Испании над готами Леовигильд снискал уважение своих врагов и любовь своих подданных; католики пользовались самой широкой веротерпимостью, а его ариан- ские соборы пытались без большого успеха примирить обе партии путем отмены непопулярного обряда вторичного крещения. Его старший сын Герменегильд, получивший от отца королевскую диадему вместе с прекрасным Бетическим княжеством, вступил в брак с православной меровингской принцессой, дочерью короля Австразии Зигеберта и знаменитой Брунегиль- ды. Прекрасная Ингунда, которой было только тринадцать лет, была радушно принята при арианском дворе в Толедо, сумела снискать общее расположение, но подверглась гонениям за свои верования; ей пришлось отстаивать свои религиозные убеждения и против ласковых настояний, и против насилий готской королевы Гоисвинты, злоупотреблявшей двойными правами материнской власти. Раздраженная сопротивлением католической принцессы, Гоисвинта схватила ее за ее длинные волосы, повалила ее на пол, избила до крови и, наконец, приказала раздеть ее и бросить в пруд или в садок. И любовь, и честь должны были внушить Герменегильду желание отомстить за оскорбление, нанесенное его невесте, и он постепенно пришел к убеждению, что Ингунда пострадала за божественную истину. Ее трогательные жалобы и веские аргументы севильского архиепископа Леандера довершили его обращение в католицизм, и наследник готской монархии был посвящен в Никей- 0 ский символ веры путем торжественных обрядов конфирмации. Опрометчи вый юноша, увлекшийся религиозным рвением и, быть может, честолюбием, нарушил обязанности и сына, и подданного, а испанские католики, хотя не имевшие никакого основания жаловаться на притеснения, одобрили его благочестивый мятеж против еретического отца. Междоусобная война затянулась вследствие упорного и продолжительного сопротивления Мериды, Кордовы и Севильи, горячо принявших сторону Герменегильда. Он стал приглашать православных варваров, свевов и франков, к нашестию на его родину; он стал искать опасного содействия римлян, владевших Африкой и частью испанских берегов, а его благочестивый посол архиепископ Леандер лично и с успехом вел переговоры с византийским двором. Но надежды католиков были разрушены деятельным монархом, в распоряжении которого находились войска и сокровища Испании, и преступный Герменегильд, тщетно пытавшийся сопротивляться или спастись бегством, был вынужден отдаться в руки разгневанного отца. Леовигильд, еще не забывший, что преступник был его родной сын, лишил его королевского звания, но дозволил ему исповедовать католическую веру в приличном изгнании. Но неоднократные и неуспешные изменнические попытки Герменегильда в конце концов вывели из терпения готского короля, который, по-видимому, неохотно подписал смертный приговор и приказал втайне привести его в исполнение в севильской цитадели. Непреклонная твердость, с которой Св. Герменегильд отказывался спасти свою жизнь переходом в арианство, может служить оправданием тех почестей, которые воздавались его памяти. Его жена и малолетний сын были подвергнуты римлянами позорному тюремному заключению, а это семейное несчастье, омрачившее славу Леовигильда, отравило последние минуты его жизни.
Его сын и преемник Рекаред, который был первым католическим королем Испании, усвоил веру своего несчастного брата, но поддерживал ее с большим благоразумием и успехом. Вместо того чтобы бунтовать против отца, Ре- каред терпеливо выжидал его смерти. Вместо того чтобы осуждать его память, он из благочестия распустил ложный слух, что Леовигильд отрекся перед смертью от арианских заблуждений, посоветовал сыну позаботиться об обращении готов в католическую веру. Для достижения этой благотворной цели Рекаред созвал арианское духовенство и дворянство, объявил себя католиком и пригласил их последовать примеру государя. Тщательное объяснение сомнительных текстов и любознательная проверка метафизических аргументов возбудили бы бесконечные споры, и монарх благоразумно предложил своим необразованным слушателям принять в соображение два существенных и для всякого понятных аргумента — свидетельство Земли и свидетельство Небес. Земля преклонилась перед постановлением Никейского собора, и римляне, и варвары, и жители Испании единодушно исповедовали одну и ту же православную веру, и только одни визиготы не разделяли убеждений всего христианского мира. Век суеверий был достаточно подготовлен к тому, чтобы почтительно принимать за свидетельство Небес и сверхъестественные исцеления, которые совершались искусством или святостью католического духовенства, и купель в Оссете, в Бетике, которая ежегодно сама собой наполнялась водой накануне Пасхи, и чудотворную раку Св. Мартина Турского, которая уже обратила в католичество короля свевов и жителей Галисии. Католический король встретил некоторые затруднения при этой перемене национальной религии. Против его жизни был составлен заговор по подстрекательству вдовствующей королевы, и два графа возбудили опасное восстание в Нарбоннской Галлии. Но Рекаред расстроил замыслы заговорщиков, раз- Глава 20 бил мятежников, подверг виновных строгим наказаниям и тем доставил ариа- нам повод в свою очередь обвинять его в религиозном гонении. Восемь епископов, имена которых обнаруживают их варварское происхождение, отреклись от своих заблуждений, и все книги арианского богословия были обращены в пепел вместе с домом, в котором они были собраны для этой цели. Все визиготы и свевы вступили в лоно Католической Церкви или по убеждению, или по неволе, но вера нового поколения была горяча и искренна, и благочестивая щедрость варваров обогатила испанские церкви и монастыри. Семьдесят епископов, собравшихся на соборе в Толедо, приняли от своих победителей изъявления покорности, а религиозное усердие испанцев усовершенствовало Никейский символ веры, установив происхождение Св. Духа как от Отца, так и от Сына, — весьма важный догмат, вызвавший много времени спустя после того разрыв между церквями греческой и латинской. Царственный новообращенный тотчас обратился с приветствиями и с изъявлениями покорности к папе Григорию, прозванному Великим, — ученому и благочестивому прелату, царствование которого ознаменовалось обращением еретиков и неверующих. Послы Рекареда почтительно поднесли ему на священном пороге Ватикана богатые подарки из золота и драгоценных каменьев и считали за выгодный обмен полученные ими волосы св. Иоанна Крестителя, крест, в котором был вделан небольшой кусочек Креста Господня, и ключ, в котором было несколько железных опилок от цепей св. Петра. Тот же самый Григорий, обратив в христианство Британию, поощрял благочестивую королеву лангобардов Теоделинду распространять Никейский символ веры среди победоносных дикарей, которые запятнали свое недавнее обращение в христианство арианскими еретическими верованиями. Ее благочестивые усилия, однако, оставили достаточно места для предприимчивости и для успешных подвигов будущих миссионеров, и во многих городах Италии еще не прекращалась борьба между епископами враждующих партий. Но дело ариан постепенно гибло под тяжестью истины, личных интересов и примера высокопоставленных лиц, и распря, возникшая в Египте из Платонова учения, прекратилась после трехсотлетней борьбы, вместе с окончательным обращением в католицизм живших в Италии лангобардов. Первые миссионеры, проповедовавшие между варварами, ссылались на свидетельство рассудка и требовали для себя веротерпимости. Но лишь только успели утвердить свое владычество над умами, они принудили христианских монархов искоренять без всякого милосердия остатки римских или варварских суеверий. Преемники Хлодвига назначили сто ударов плети в наказание крестьян, отказывавшихся от уничтожения своих идолов; приношение жертвы демонам было подвергнуто англосаксонскими законами еще более тяжелым наказаниям тюрьмой и конфискацией, и даже мудрый Альфред счел своим неизбежным долгом придерживаться чрезмерной строгости Моисеевых законов. Но и наказания, и преступления постепенно прекратились среди обратившегося в христианство населения; богословским спорам не давало никакой пищи невежество, а религиозная нетерпимость, из-за невозможности отыскать ни язычников, ни еретиков, была вынуждена довольствоваться преследованием евреев. Эта нация изгнанников основала несколько синагог в галльских городах, а в Испании она развела со времен Адриана множество колоний. Богатства, накопленные ими торговлей и искусными финансовыми операциями, возбудили жадность в их повелителях, а притеснять 0 их можно было безопасно, так как они утратили и способность владеть ору жием, и даже все, что могло бы напоминать им о военном ремесле. Царствовавший в начале седьмого столетия готский король Зизебут прямо приступил к самым строгим мерам. Девяносто тысяч евреев были вынуждены принять таинство крещения; у упорствовавших неверующих отбирали собственность, подвергали их пыткам, и еще остается нерешенным, было ли им дозволено покидать родину. Даже испанское духовенство старалось сдерживать чрезмерное рвение католического короля и торжественно постановило следующее несообразное со здравым смыслом правило: нельзя насильно заставлять принимать таинства, но ради достоинства церкви следует заставлять уже окрестившихся евреев исполнять внешние обряды религии, в которую они не верили и которая была им противна. Частые уклонения от этого правила побудили одного из преемников Зизебута изгнать всю нацию из своих владений, а Толедский собор создал декрет, обязывавший всех готских королей приносить клятву, что они никогда не отменят этого благотворного распоряжения. Но тиранам не хотелось выпускать из своих рук несчастных, которых им так нравилось пытать, — не хотелось лишить самих себя трудолюбивых рабов, которых они могли угнетать с денежными для себя выгодами. Поэтому евреи не покидали Испании и жили в ней под гнетом тех самых гражданских и церковных законов, которые были в той же самой стране целиком перенесены в кодекс инквизиции. Готские короли и епископы в конце концов поняли, что угнетения порождают ненависть и что последняя рано или поздно найдет случай для отмщения. Народ, питавший тайную или явную вражду к христианам, не переставал размножаться в рабстве и в страданиях, а интриги евреев содействовали быстрому успеху арабских завоевателей.