§ XVIII Исследование первого и второго ответов, какие можно дать на возражения, содержащиеся в предыдущих главах. Являются ли значительными исключения, которые следует сделать, говоря об общем согласии?

Во-первых, даже если будет доказано, что подвергнутые сомнению сообщения г-на Фабриса совершенно верны, нечего обращать на них внимание: из этих сообщений следует самое большее, что атеизм проник в сознание некоторых варварских и свирепых народов.

Вы можете, во-вторых, ответить, что если замечания г-на Фабриса точны, на что вы очень надеетесь, то речь будет идти всего о двух-трех атеистах на каж- дое столетие, а в таком случае согласие должно быть признано всеобщим в строгом смысле слова. Если раз в год рождаются два или три урода 253, это не мешает утверждать, что все дети появляются на свет с одной головой, двумя ногами и двумя руками. Напомню вам прекрасное высказывание на сей счет отца Рапена 254, если вы его забыли: «Столь общее согласие всех народов, среди которых нет ни одного без веры в бога, есть инстинкт природы, который не может быть ошибочным, будучи универсальным. Прислушиваться к мнению находившихся в каждом столетии двух или трех (не более) вольнодумцев, которые, чтобы спокойнее жить в распутстве, отрицали божество, было бы глупостью...»

Ваш противник, однако, не растеряется, он спросит вас, следует ли под» тем предлогом, что все дети рождаются на девятый месяц, считать уродами тех, кто родился на седьмой месяц. Он предложил вам и отцу Рапену привести свою позицию в согласие с утверждениями многочисленных авторов, которые жалуются на то, что число атеистов было очень велико. Как вы знаете, знаменитый миним185 сообщал 255, что в Париже их было более пятидесяти тысяч и что часто даже в одном доме оказывается целая дюжина атеистов. Это вовсе невероятно, но из проповедей и других книг видно, что из века в век не прекращаются жалобы на то, что число людей, у которых нет никакой религии, чрезвычайно велико. Эти жалобы зазвучали особенно громко после того, как вслед за взятием Константинополя на Западе возродилась художественная литература. Эта жалоба звучит в многочисленных произведениях, ставящих целью доказать либо истинность христианской религии, либо существование бога. «Свет, двор и армия,— говорилось в одном «Диалоге», наие- чатанном в 1681 г.256,— полны деистов, людей, считающих, что все религии суть изобретение человеческого ума. Эти дерзкие умы сомневаются во всем. Они вооружены злобными возражениями, направленными против книг Ветхого и Нового завета и доказывающими, что мы не обязаны верить, что эти книги действительно сочинены теми авторами, чье имя они носят. Этим объясняется то, что ныне люди, притязающие на умение писать, ставят себе цель защитить христианскую религию от неверующих: все произведения имеют такую направленность». Я отсылаю вас к немецкому теологу, опубликовавшему в 1663 г. сочинение, озаглавленное «Scrutinium atheismi». В этой книге много подробностей, в ней приведены имена многих лиц, считавшихся атеистами, и многочисленные жалобы 257 на успехи атеизма. Как же вы и отец Рапен можете согласовать то, что вы утверждаете, с таким множеством авторов? Я разрешаю вам рассматривать их сетования как пустую, исполненную преувеличений декламацию. Я скажу вам даже, что некоторые упрямые богословы с таким упорством стали ежедневно обвинять кого- нибудь в атеизме и обвинили в нем так много ни в чем не повинных лиц, что не следует обращать никакого внимания на приводимые ими списки атеистов. Тем не менее остается несомненным, что количество неверующих всегда было больше, чем полагает отец Рапен. [Свидетельства о] тех из них, кто имел смелость и дерзость пропагандировать свои взгляды и публично выступать с такой проповедью, переходят из книги в книгу: память о них сохраняется, передаваясь из века в век. Не так обстоит дело с теми, кто имел бла- горазумие открываться собеседнику лишь с глазу на глаз. Число таких атеистов несравненно более велико 258, чем число тех, кто открыто проповедовал атеизм. Путешественники обнаруживают таких атеистов почти повсюду, главным же образом в странах свободы, где больше всего процветает литература. Деисты или атеисты этого рода своими именами не увеличивают списка безбожников, они не оставляют контроверзистам и историкам документов, являющихся памятником [их неверия]. Они, однако,' представляют собой весьма реальное исключение из вашего афоризма. Неоспоримо, что целые секты не охватываются всеобщим согласием, которое вы так превозносите. Секта Эпикура, которая столь долго процветала и из которой вышли очень большие люди, оказалась вне общего согласия, ибо если эта секта признавала богов, то, но ее взглядам, боги эти ни во что не вмешивались, ничего не создали и обязаны своим существованием 259, так же как Солнце и Земля, случайному столкновению определенных атомов. Разве это означает согласие со всеобщим мнением, что существуют боги и что они создали мир и управляют им? Разве вы можете сослаться на согласие эпикурейцев с данным мнением в доказательство состоятельности вашей точки зрения? Читали ли вы у г-на Рико 260, что у турок есть секта, «абсолютно отрицающая божество»? И что «в Константинополе столь много людей, придерживающихся этого принципа, что это может вызвать изумление и ужас. Большинство этих безбожников — кади и люди ученые, сведущие в арабских книгах. Другие члены этой секты — христиане-ренегаты, которые стараются убе- дить себя в том, что после смерти нечего бояться "И не на что надеяться, дабы избежать угрызений совести, испытываемых ими из-за их отступничества... 261 Это проклятое учение так заразительно, что оно проникло даже в гаремы, в покои жен и евнухов. Оно повлияло даже на пашей и, отравив их, распространило свой яд на весь двор... Говорят, султан Морат очень благосклонно относится к этому мнению в своем дворе и в своей армии». Знаете ли вы, что атеизм Спинозы является воззрением 262 некоторых сект, распространенных в Азии, и что у китайцев, самого ученого и са^ мого искусного народа на Востоке, есть секта атеистов, в которую входит большинство образованных людей и философов? И вы считаете все это «мнением находившихся в каждом столетии двух или трех (не более) вольнодумцев, которые, чтобы спокойно жить в распутстве, отрицали божество»?

Не повторяя всех примеров, приведенных мной в «Разных мыслях» или в «Словаре», я назову лишь некоторых лиц, живших в новое время, которых обвиняли в атеизме: Аверроэса, Кальдерина, Политиена, Помпонацци, Пьетро Бембо, Льва X, Кардан, Цезаль- пина, Таурелла, Кремонини, Беригарда, Вивиани187, Томаса Гоббса. Можете вы поверить вместе с отцом Рапеном, что отказаться от религии способны лишь ничтожный автор сонетов и мадригалов, развратник, придворный, женщина легкого поведения? Можно ли характеризовать так самых знаменитых философов, врачей, математиков, ученых? Есть ли в нравах этих людей более заметное распутство, чем в обычной жизни бесчисленного множества людей, согласно общему мнению, порядочных и ортодоксальных?

Каким образом возражение, состоящее в том, что личный интерес и самолюбие отталкивают людей от религии, обращается против тех, кто его выдвигает? Замечание о том, что лшого китайцев переходит в христианство

Боюсь, как бы против отца Рапена не была обращена его собственная мысль. Иными словами, поскольку он утверждает, что самолюбие и требования страстей ввергают человека в безбожие, то на это ему можно возразить, что большинство ортодоксов привязывается к религии из корыстолюбия. Разве дети Израиля из любви к богу обращались с просьбами к божествам 263, идущим впереди них? Разве они обращались с этой просьбой не ради того, чтобы иметь верных проводников и непобедимых покровителей? Разве боги домашнего очага у язычников и множество других богов, которые были объектом поклонения, обоготворялись не в надежде, что таким путем из дома будут устранены все несчастья, урожай будет обильным, путешествия не принесут беды и т. д.? Христиане, читающие в Новом завете, что они призваны страдать на земле, не отрывают глаз от содержащихся в Ветхом завете обещаний, что те, кто соблюдает закон, обретут на земле счастье, они постоянно вспоминают высказывание апостола Павг ла 264, заверявшего, что благочестие обеспечит нам [сча,- стливую] жизнь — и земную, и загробную.

«Несомненно,— говорит он 266,— человек верит в сотни вещей, так как хочет в них верить, не имея на то какой бы то ни было другой причины. А хочет в них верить он потому, что его страстям выгодна такая вера... 267 Я верю в таинства Евангелия не в силу убеждения, а потому, что это имеет высшее значение для славы бога и для моего спасения... 268 Я твердо и непоколебимо верю, что такой-то мужчина мой отец. У меня нет доказательства этого, но я вижу, что для меня крайне важно верить в это потому, что я должен выполнять по отношению к этому мужчине обязанности сына, и еще потому, что от этого зависит мое спасение и послушание в отношении повелений бога; от этого также зависит право на большое наследство, причитающееся мне. Важность для меня истины такой-то есть мой отец приводит к тому, что моя воля с большой силой эту истину одобряет. Истина, гласящая существует бог, может быть доказана, я полагаю, но не посредством доказательства, ощутимого для грубого ума. Эта истина не может быть доказана так, как можно дать понять любому уму, каким бы низменным он ни был, что шесть составляет половину двенадцати. Тем не менее этот грубый ум, если он верит, с бесконечно большей силой проникнется истиной существует бог, чем истиной шесть — половина двенадцати. Он согласится скорее умереть, чем отрицать первую из этих истин, но не захочет перенести самую незначительную неприятность ради второй

Истины. Отчего Это происходит? Оттого, что данный человек верит, что от истины существует бог зависит вся его слава, все его счастье, а в особенности слава божья. А от второй истины ни богу, ни ближнему, ни самому этому человеку нет никакой пользы. Вот почему он одобряет истину бог существует и не желает допустить ни малейшего сомнения в ней».

Не думаете ли вы, что человек, покупающий монашеское одеяние, чтобы оградить себя от бед, заинтересован в том, чтобы приписать этой одежде чудесную силу? И что теологу набожность дает немалое преимущество в мирской жизни? Набожностью он завоевывает благословение народа, восхваления, ласки и, более того, дары женщин. Он распределитель милостей; руководить совестью отнюдь не значит возделывать почву, которая ничем не оплачивает усилий того, кто ее возделывает. Наконец, быть набожным так выгодно, что многие люди, вовсе не набожные, стараются казаться набожными. Вообще церковь — очень добрая мать, она щедро кормит 269 своих служителей, она доставляет им средства и для того, чтобы заставить себя уважать, и для того, чтобы заставить себя бояться. Она заменяет собой многих работников, и ее сохранение настолько выгодно ее служителям, что в случае нужды они последуют примеру тех, кто испускал ужасные крики: «Велика Диана Эфесская!»

Знаете ли вы, что вольнодумцы находят очень странным то, что опубликовано о больших успехах миссионеров на Востоке. Они полагают, что число тех, кто принял Евангелие в этих странах лишь под влиянием убеждения, без малейшего использования принципа сот- pelle intrare — «Заставь их войти», преувеличено. Впрочем, они довольно благоразумно не отрицают факты, относительно которых, как они видят, иезуиты и дру- гиб миссионеры, находящиеся в конфликте с иезуитами, пребывают между собой в согласии, а именно, что жатва в Китае и в некоторых других странах очень велика, что христиане основали там весьма многочисленные церкви. Если предполагают, что миссионеры совершают чудеса или что благодать духа святого сопутствует их проповедям, то легко находят объяснение и этим явлениям, и тому, что столь много язычников восприняло учение распятого господа, и тому, что они поддерживают учения, столь мало согласные с идеями естественного разума,— все это не вызывает удивления. Но вольнодумцы, не веря ни в чудеса, ни во внутреннее воздействие благодати, вынуждены искать иные основания, чтобы объяснить эту смену веры, и они не находят более благовидных объяснений, нежели то, что души китайцев завоевывают, сначала изумив их ужасами ада, а затем заверив их, что они будут не только освобождены от этих мук, но и обретут вечное блаженство, если только поверят в крест Иисуса Христа.

Можете ли вы, господин, будучи добрым христианином-протестантом, осудить за это вольнодумцев? Вы, как и они, не верите ни в то, что римские миссионеры совершали чудеса, ни в то, что благодать святого духа сопровождала их проповедь, так как, согласно вашим принципам, эта благодать нисходит лишь на избранных, а обращение, которого добиваются упомянутые миссионеры, никого не уводит с широкой дороги, ведущей к погибели. Такое обращение вызывает лишь переход людей от одного идолопоклонства к другому. Вы, следовательно, должны приписать покорность, проявляемую столь многими китайцами в отношении этих проповедников катехизиса, чисто естественным причинам. Но бьюсь об заклад, вы не придумаете более правдоподобных причин, чем те, на которые указывают вольнодумцы.

Не пытайтесь ввести меня в заблуждение, не переносите меня с Востока на Запад, ие рассказывайте мне об обращении американцев. Я знаю, что их обращение в христианскую веру было, вообще говоря, результатом насилия, и что тупость и варварство большинства народов, порабощенных испанцами, сделали их неспособны- ми усвоить символ веры христианской религии. Так что оставим это; давайте поговорим лишь о китайцах — более ученом и искусном народе, чем любой иной. Какую вы укажете причину того, что они дают обратить себя миссионерам, которые совершенно не в состоянии прибегнуть к силе светской власти, а могут использовать лишь путь внушения и поучения? Разве вы не считаете правдоподобным, что эти новоявленные апостолы сначала со всей ловкостью и хитростью, присущими их красноречию, выставили перед китайцами утехн рая и ужасы ада, дали им понять, что все грешны перед богом, что наказание за грехи должно быть бесконечным, поскольку грехи оскорбляют бесконечное существо, что суд божий неумолим, по крайней мере если бог не получит удовлетворения, соразмерного бесконечности нанесенного ему оскорбления, что бог это удовлетворение получил благодаря смерти Иисуса Христа и что бог, примирившийся с людьми из-за этой смерти, не ограничивается тем, что освобождает людей от наказания, которого они заслуживают, но предлагает им вечное блаженство — только бы они приняли религию Иисуса Христа. Вывод из всего этого: те, кто откажется принять христианство, будут вечно несчастны, и притом еще более, чем те, кому об этой религии ничего никогда не сообщали. Большую часть упомянутых принципов легко внушить, так как нет человека, память которого не хранит таких его поступков, какие он считает греховными, и нет религии, не содержащей двух идей: идеи о том, что существует суд божий, сурово карающий тех, кто оскорбляет бога, и идеи о том, что бога можно умилостивить молитвами п приношениями. Все язычники прибегали к жертвоприношениям и искуплениям, когда хотели положить конец общественным бедствиям или несчастьям отдельных лиц, считая, что эти беды представляют собой наказание, ниспосылаемое богами.

Таким образом, вы без труда поймете, что китайцы, обеспокоенные угрожающим им адом и утешаемые надеждой попасть в ран, сочли выгодным для себя при- пять христианство, тем более что их заверили, что еще до того, как они покинут земную жизнь и обретут не- вообразимое блаженство, они будут во сто крат счастливее, чем прочие люди. Почему? Потому что благодать святого духа тысячью способов доставит усладу их душе и утешит ее, потому что в земных делах им будут покровительствовать сын божий, пресвятая дева, бесчисленное множество святых и т. д.

После того как эта религия привлекла таким способом на свою сторону этих людей, нечего бояться, что их испугает суровость требований евангельской нравственности. Эту нравственность им показывают по частям, сначала демонстрируя те ее требования, которые менее способны обескуражить. Но как бы там ни было, если они чувствуют, что удержаться в состоянии благодати тяжело, то в то же время они узнают, что легко восстановить свое доброе имя. Та же религия, которая поучает их, что необходимо выполнять обязанности, чрезвычайно суровые для нашей натуры, предлагает им бьтстроосуществимые и легкие средства, отлично помогающие против грехопадения: достаточно лишь раскаяться и заявить о своих прегрешениях на исповеди.